Растолкав некоторых непроснувшихся из оставшихся семерых курсантов своего отделения, я заставил всех встать, привести себя в порядок и переодеться в спортивный комплект. После этого мы, весь взвод – остальные командиры отделений видели что я делаю, и сочли правильным повторить, нестройной гурьбой вышли на завтрак.

Часы в столовой показывали «07:27». И это значило, что нашего отдыха оставалось всего тридцать три минуты.

Перед самым входом в столовую я задержался.

– Не обжирайтесь, – посоветовал я всем сразу курсантам. – Будьте сдержанными.

Моему совету последовали не все. Потому что в столовой нас ждали накрытые столы и царство умопомрачительных запахов. Вмешиваться я не стал – если слов до сей поры не понимают, лучше пусть обучаются на практике.

Быстро перекусив, намешав себе мюсли с голубикой и закусив это дело парочкой яиц, оставив на тарелке желтки, я неспешно потягивал травяной чай. Наблюдая за тем, как остальные с удовольствием завтракают. Да и действительно, почему бы и нет: Лассаль ведь сказал, что утро будет освобождено от занятий.

В 07:59 я, использовав громкий голос, вывел свое отделение на плац. Гаррет и Даниэль де Соуза, который теперь командовал третьим (перетасованным из остальных выбывших) отделением, глядя на меня также подняли с мест свои команды и двинулись следом.

На выходе нас уже ждали. У красных кругов с нашими именами выстроились трое инструкторов лагеря начальной подготовки – по одному на каждое отделение. Перед ними, сложив руки за спиной, стоял старший инструктор мастер-наставник Блайд.

Который приветствовал нас так громко и радостно, что все поняли – вчерашняя его нежность закончилась, любимый всеми Глотка снова вернулся. И через минуту мы уже бежали к воротам цитадели, и старший инструктор мастер-наставник Блайд задавал темп песней, которая за сто пятьдесят лет изменений не претерпела:

Да, от вводных теоретических занятий мы сегодня были освобождены. А про ФИЗО капитан Лассаль ведь и не говорил ни слова.

Маршрут утренней пробежки шел вокруг цитадели, по мокрому тяжелому снегу, в котором увязали ноги. И уже на исходе первого круга раздались характерные звуки тех, кому плотный завтрак мешал исполнять бодрящую песню во время утренней пробежки.

– Запомните, неудачники! Рвота фонтаном по утрам – вот что я люблю! – орал Глотка, подгоняя ударом стека по голеням самых нерасторопных.

Блевать на бегу – не самое лучшее занятие даже в такое солнечное утро как это, поэтому думаю так часто повторяемый постулат про сдержанность наконец-то будет всеми усвоен.

Ну а если нет – у нас впереди еще четыре недели начальной подготовки.

Наша адаптация к тяготам и невзгодам воинской службы в полевых условиях происходила в лагере начальной подготовки – в долине, на границе тепла и холода. Спали мы на прекрасных, сколоченных из горбыля двухъярусных нарах, вместо постельного белья используя спальные мешки. На сон нам отводилось удивительно много времени – целых пять часов в сутки. Но иногда немного поменьше. Часа на два или на три.

Питание тоже баловало. Без изысков, но оно было – практически каждый день мы получали возможность использовать аж целый дневной индивидуальный пехотный рацион. Дней пять в неделю – точно.

Кроме комфортабельного размещения и плотного питания программа начальной подготовки предлагала нам пешие марши по горам с рейдовым рюкзаком за плечами, обучение ориентированию на местности, разнообразные военные игры, физическую и строевую подготовку.

Практически ежедневно у нас имелась возможность искупаться в чистейшей воде горных озер. Купались не все: в казарме нам были обеспечены прекрасные бытовые условия – в постоянном лагере даже была душевая. Настоящая, с кафелем, смесителями и настоящим мылом. Правда, душевая была очень тесной для двадцати пяти человек, а включали воду нам только холодную, причем всего на две минуты утром и на три минуты вечером.

Утром этого прекрасно хватало взбодриться, а вечером смыть еще не начавшуюся отваливаться грязь. Но не хватало для того, чтобы почувствовать себя чистым – тем более что мыться приходилось в тесной толпе, сгрудившись словно сельди в банке. Впрочем, недовольных не было – возможность купаться в чистейшей воде озер в свободное время у нас никто не отбирал.

Конечно, кроме хорошего, присутствовало в ходе курса начального отбора неудобство. Одно, незначительное: не все сразу привыкли к деревянному мечу, который приходилось постоянно держать в правой руке в свободное от занятий время. Особенно неудобно с деревянными макетами офицерских силовых мечей в первое время было в тесной душевой. Но все быстро привыкли, и эта мелочь не могла нам испортить наслаждение от прохождения усиленного нормативами Корпуса курса начальной подготовки рекрута-пехотинца имперского легиона.

Кроме практических, у нас были занятия и теоретические. Мы прослушали краткие курсы истории народов мира и геополитики, классификации демонов, историю артефакторного оружия, узнали правила поведения легионера в больших городах, обновили навыки управления транспортом, изучали матчасть – кратко и сжато узнавали все то, чему обучают имперских легионеров.

В общем, четыре недели пролетели довольно стандартно и не сильно запоминающееся. Курорт самый настоящий – в сравнении с отбором.

И сейчас, после того как на торжественной церемонии мы прослушали поздравительную речь командира Первой горной бригады Корпуса, и получили каждый из его рук именной перстень артефакторного меча, мы все – все двадцать пять курсантов, выходили на ресторанную палубу «Клавдия». Накрытые столы, с повторением яств, наличествовавших в первый наш день появления на аэростате, теперь были полностью в нашем распоряжении. И я уже бессовестно обжирался, наслаждаясь искусством команды поваров «Клавдия» и позволив себе даже бокал вина. А потом сразу второй.

Атмосфера за столами царила благожелательная, но громких разговоров и обсуждений почти не было – все мы устали, даже вымотались. И сейчас просто тихо радовались тому, что отбор и курсы начальной подготовки закончились.

Впереди нам предстояла уже настоящая подготовка офицерской школы, нагрузки обещали побольше – как физические, так и психоэмоциональные, но каждый из нас понимал: мы начали движение вверх. И перстень на руке каждого курсанта – артефакторный меч, доступный лишь избранным представителям человеческой цивилизации, не давал в этом усомниться.

«Клавдий» давно отвалил от пристани, и поднял нас и над цитаделью, и над облаками. За бортом постепенно темнело, и один за другим курсанты отправлялись отмокать в горячих бассейнах, а кто-то просто отправлялся отсыпаться в каюты. Кто-то даже и вдвоем.

Сам я, старательно избегая общего – пусть и сдержанного веселья, вернулся за тот самый стол, за которым сидел по пути в цитадель. И сейчас просто наслаждался закатом.

За спиной все реже звучали бодрые выкрики из бассейнов, постепенно стихал плеск воды, прекращались разговоры, уже не звучали тосты. Несколько раз гремело общим хохотом, один раз даже звенела бьющаяся посуда. Но шум случился, а драки все не было, так что я даже оборачиваться не стал.

Лениво.

Динамическое освещение теплового конуса, реагирующее на количество людей на палубе, понемногу гасло. И вскоре ночная темнота пришла на палубу – похоже, я остался здесь один. Любуясь отсветами Сияния в небе, на короне Юпитера.

Боги, как же хорошо.

Как прекрасно просто сидеть в тепле, вытянув ноги на соседнее кресло, смотреть на зеленую корону и неторопливо потягивая слабое тарнейское вино с цветочными оттенками, наслаждаясь бархатистым вкусом свежих и уваренных сладких фруктов.