Услышав про одиночку и заморозку, Электра нахмурилась и покачала головой. Страшная судьба. И с Люцием сделали бы то же. И с ней сделают, если только она ошибется и попадется. Она представила себе полную изоляцию, вынужденное бездействие, информационную тишину без надежды на перемену участи, годы в такой вот клетушке, и передернулась. Лучше уж сразу традиционный римский финал.
— Я не могу обещать, что буду полезен, — нахмурился он в ответ. — Пришлите военного психолога, пусть даст заключение. Я уже достаточно сделал ошибок в прошлом.
— Понимаю, что специалист бы пригодился. — Она серьезно посмотрела ему в глаза. — Но понятия не имею, укомплектован ли штат флота военными психологами. Если они тут водятся, то пожалуйста, общайтесь, я к вам пришлю кого-то.
— Понятия не имеете? — Похоже, терпение Конрада имело свои границы. — Вы флот в наследство что ли получили? Или на дороге нашли?
— Примерно.
— А что же случилось с настоящим командующим? Вы так и не сказали. Убили его в честном бою?
— Почти что в наследство, вы угадали. Депозитум мизерабиле. Люций Аурелий был моим женихом. Теперь он в глубокой коме и шансов подняться у него не так много.
— Сочувствую. — Он поискал глазами, потом передал ей стакан воды.
— Сочувствие принимаю, но в карман его не положишь. — Она сжала зубы, игнорируя дурацкую воду. — У меня на шее висит огромный флот без адмирала, как мельничный жернов примерно. И на носу военный конфликт. А вы, сдается мне, все еще военнообязанный. Если война начнется, вам придется встать в строй в любом случае.
— Я не военнообязанный, я осужденный военный преступник, которому ликвидацию заменили бессрочным заключением.
— А почему заменили, кстати?
— Этого я не знаю.
— Ну вот. А я не знаю, есть ли тут нужный вам специалист. И не знаю, не движется ли уже к Земле враждебная сила. — Она сощурилась, подалась вперед, чувствуя, что и ее терпение подходит к концу. — Но вот что я знаю точно: я провела флот через половину Солнечной, выгребла с Луны вас и еще кучу народа в придачу и держу корабли над Праматерью, не встретив сопротивления, если не считать возмущенных запросов сената. И это пугает меня больше всего. Понимаете?
— Начинаю понимать. — Он посмотрел на нее внимательнее. — Старые импотенты могут успеть немало навредить.
— Да, это тоже, они, конечно, пытаются.
— Но что же тебя-то пугает? — Конрад тоже подался к ней, глаза мрачно загорелись. — Пусть мычат, что хотят, но раз уж флот твой, бояться стоит им.
— Сегодня мой…
— А завтра вице-адмирал очнется? Или он тоже уже в коме? — Казалось, его охватило нехорошее возбуждение.
— К черту вице-адмирала! Завтра чьи угодно корабли пройдут здесь, как нож сквозь масло! Земля не защищена, вам совсем что ли мозги отромозило на вашей Луне?
— Считай, что отморозило… Земля в опасности, ты хочешь защитить Праматерь?
— Вообще-то да, хочу защитить.
— Тонко! Значит, самое время прыгнуть в дамки, только вот адмирал испортился? И тебе теперь нужен военачальник.
— Думаешь, я что, хочу с помощью штыков сесть на трон Рима? У нас даже трона нет, что это за дикие фантазии!
— На это, знаешь, похоже. — Он тяжело смотрел на нее и Электре на миг стало холодно. Его руки сейчас расслабленно лежали на коленях. Захоти он защитить Рим от такого поворота, мог бы сломать ей шею одним движением. И, возможно, купить прощение сената. Она посмотрела ему прямо в лицо.
— И мне понадобится помощь харизматичного вояки?
— И профессионала. Так ты за этим меня вытащила из заключения, Электра из рода Флавиев? Кто ты? Ловкий политик из новых? Авантюристка?
Электра помолчала. Нельзя сказать, что это совсем не приходило ей в голову. Сейчас у нее в руках большая сила, столько кораблей, столько объединенных гневом амбициозных людей. Им некуда отступать, как и ей. А Земля — вот, на ладони. Она могла бы рискнуть и выиграть, преодолев рознь внутри флота или сыграв на ней. Могла бы пойти напролом, успеть прежде, чем адмирал Первого осмелится хотя бы открыть огонь, прежде чем он развернет свою драгоценную «Персефону» — а потом будет поздно, в атмосфере никто палить не станет, если планета дорога. Протянуть руку и взять, да. Но удержать… Удержать будет тяжело, алгоритмы будут упруго отбивать все попытки зацепиться за реальные рычаги управления, придется держать сенат физически под прицелом (а сенаторы все равно смогут голосовать как хотят, сговариваться в чипах и проталкивать свои решения), планета превратится в ядро на ноге, потом флот взбунтуется, потом ее зарежут на исторически известных ступенях, или тихо удавят, или запрут в коробочке до скончания века. Уж проще увести флот в дальний поиск и найти что-то пригодное для терраформирования. Хотя бы жертв меньше будет. Мда.
— Чтобы было ясно: я не предлагаю государственный переворот. Он, может, и решил бы все мои текущие проблемы оптом, да потом хлопот не оберешься.
— Нет, значит?
— Нет! Боги, нет. Я говорю ровно об одном — нам нечего противопоставить внешней агрессии. Если бы она нам вдруг грозила. Понимаешь? — Она заглянула ему в глаза, пытаясь прочесть, что он там себе думал.
— О какой агрессии ты все время толкуешь?
— Есть сведения, что на нас катится большая война. Пока не подтвержденные.
— Халифат?
— Не имею сведений. Слушай. Вчера — нет, считай, уже сегодня, под утро — я получила сообщение адмирала Третьего флота. Предупреждение о том, что к Риму — к Земле — движется сила, которую мы не сможем остановить. И какие-то фотографии, видео — так вот, корабли на этом видео и близко не напоминали халифатские! Теперь посмотри на меня. Я не имею большого веса, у меня нет ни флотского, ни политического образования. Я тут, считай, случайно. И мне удалось подвести тяжело вооруженные корабли на расстояние прямого выстрела по планете. Что бы на моем месте сделал профессионал?
— Подожди. Анна? Анна Лициния с тобой связалась?
— Это было послание Люцию, но получила его я. — Она показала глазами на адмиральское кольцо на своей руке. — Да, Анна. У Третьего адмирал прежний.
— Подробности?
— Я не записала видео. Не догадалась. Она показала какие-то чужие корабли, сказала, что эта сила нас сметет.
— И не доложила сенату? Я так и знал, что… — Конрад изменился в лице и прикусил язык.
— Что ты знал?
— Послушай меня. Десять лет назад я планировал всю операцию с расчетом на римский флот. С его помощью мы нанесли бы стремительный удар по ближним системам Халифата, сенату бы пришлось поддержать начавшуюся де-факто военную кампанию, консолидированные римские силы надолго лишили бы соседа боеспособности, а победителей не судят. У меня была договоренность с моим родичем, что, когда верные мне люди установят контроль над системой Форпост, он приведет транспорты и боевые корабли — не знаю, которого из флотов, даже не знаю, был ли у него сговор с адмиралом или с группой капитанов. Как бы то ни было, он предал меня и не пришел, когда мы ждали.
— Гай Тарквиний?
— Он жив?
— Еще как.
Конрад мрачно замолчал, вздохнул. Надеялся до последнего, что близкий человек скорее погиб, чем предал?
— Что же… Вполне возможно, тебя втянули в политическую игру, значения которой ты не понимаешь. Другого объяснения я не вижу.
— Хотелось бы верить, что это политическая игра… Допустим, обращалась Анна к Люцию, какие-то еще свои планы упоминала. О которых он якобы знал. Но какие — это понятно не было. Она выглядела очень усталой. И не предполагала, что Второй флот в Солнечной.
— Если это игра Анны, Гая и твоего адмирала, то кончится для тебя все одним — заморозкой до конца жизни. Знаешь, что такое сидеть в одиночке, отключенным от любых источников информации, не видеть ни одного человеческого лица, не слышать голоса кроме синтезированного алгоритмами, который раз в семь дней приказывает тебе подойти и лечь в камеру гибернации? Я и пальцем не шевельну, пока своими глазами не увижу эти чужие корабли. Это все какая-то гигантская политическая мистификация, а тебя сунули в ее середину как муху в варенье. Сходу предположу, что кто-то рвется к диктаторской позиции, чтобы сосредоточить в своих руках всю власть над военными силами Рима. Как удобно — сопливая девчонка подогнала боевой флот к Праматери! Сенат ссытся и паникует! Ура диктатуре!
