Долгоруков хотел сделать нечто похожее, только вместо пламени артефакт должен был извергать потоки тёмной стихии.

После демонстрации работы артефакта, Долгоруков ушёл, а Степан снова повёл меня в цех, чтобы показать «от» и «до» процесс изготовления пластин. Потом мы вернулись в контору. Работы предстояло много. Проект существовал только на бумаге, и никто не знал, что из этого выйдет на практике. В артефактостроении многое приходилось выяснять буквально методом тыка. От меня же требовалось всего лишь усиливать пластины для опытных образцов.

Атефактостроение начало развиваться относительно недавно, лишь в середине девятнадцатого века, когда появились достаточно точные станки, способные создавать пластины с нужными знаками. До этого артефакты делались вручную, обладали малой мощностью, но при этом были крайне дорогостоящими. Они до сих пор изготавливались штучно. Конвейерное производство, несмотря на наличие станков, пока не представлялось возможным.

В лаборатории я проторчал до самого вечера, а перед уходом взял несколько книг, которые подробнее освещали тему артефактостроения. Только книги по тёмной стихии Долгоруков не разрешил брать домой — остальные мне предоставили без вопросов.

Теперь я понял, чем займусь остаток каникул. Мне требовалось досконально изучить всю информацию, касающуюся создания артефактов, чтобы в будущем заняться их производством, а желательно, самому запатентовать пару новых образцов. Благодаря магии получилось начать зарабатывать мирным способом гораздо раньше, чем я думал. И это определённо радовало.

На следующий день я снова отправился в лабораторию, чтобы продолжить знакомство с производством артефактов, а вечером Анабель позвала меня на чай.

В этот раз она оделась более изысканно: в тёмно-бордовое платье, украшенное складками и кружевными вставками на рукавах. Поскольку погода была хорошая, и мы отправились прогуляться по парку. Бродя по мощёным дорожкам, болтали о разном. Вначале Анабель расспросила меня, как дела в лаборатории, а потом по моей просьбе рассказала о том, чем сама занимается.

У неё было два поместья в Московской и Тамбовской губерниях, оставшиеся от покойного мужа, а в Петербурге — шесть предприятий. Пороховой завод и винный склад к ней тоже перешли по наследству, а вот каретную мастерскую и другие два предприятия она приобрела сама. Так же ей принадлежала доля в компании Долгорукова и в нескольких продуктовых лавках и увеселительных заведениях. Было у Анабель и во Франции кое-какое имущество. А вот про свою подпольную деятельность она умолчала.

Мы дошли до круглой беседки с колоннами и устроились внутри на мраморной скамье.

— Ну вот я и рассказала вам о себе, — подытожила Анабель. — Вы тоже что-нибудь расскажите.

— Боюсь, вы обо мне уже всё знаете, — ответил я.

— Далеко не всё. Например, в каких отношениях вы состоите с Синодом?

— Удивительно, что такой человек, как вы, не выяснил это, прежде чем звать меня на чай.

— Разумеется, я знаю, что все заклинатели тёмной стихии стоят на учёте. Но так же мне известно, что наиболее сильных пытаются завербовать в священную стражу.

— Я уже озвучивал свою позицию по поводу государственной службы. Не вижу в ней перспектив.

— В этом мы с вами схожи. Однако если император узнает, что вы — столь талантливы, он может приказать вам служить.

Значит, сделаем так, чтобы не узнал, подумал я. А если будут приказывать, пошлю на все четыре стороны и уеду туда, где никто не сможет мне ничего приказать.

— А у вас какие отношения с Синодом? — задал я встречный вопрос.

— Доброжелательные, — улыбнулась Анабель.

— И при этом среди ваших знакомых нет заклинателей тёмной стихии?

— Это редкий талант, а умение качественно усиливать предметы — и подавно. Поэтому я и готова вам платить. Вчера вы сказали Долгоруковы, что берёте по два рубля за пулю, верно? Что ж, давайте договоримся вот как. За партию в триста пуль заплачу двести рублей серебром. Такое вас устроит?

— Вполне, — ответил я. Это было даже больше, чем я запросил.

— Я рада, что мы пришли к согласию. Надеюсь, впереди нас с вами ждёт много интересных дел.

Не знаю, какие дела подразумевала Анабель, но пока наше сотрудничество действительно сулило выгоду. Заказ на пули плюс четыре сотни от Долгорукова — уже кое-что. Ещё бы Трубецкой объявился со взрывчаткой… Но от него вестей по-прежнему не было.

Следующее приглашение на чай я получил во вторник. И опять мы почти не касались дел, Анабель даже не спросила, как дела у Долгорукова — видимо, и без меня знала. За окном шёл дождь, мы поговорили немного на отвлечённые темы, после чего Анабель предложила сыграть в шахматы. В соседней комнате находились ламберный столик и стол с шахматной доской. Там-то мы и просидели весь вечер.

Партию мы не закончили. Было поздно и, сославшись на то, что мне надо домой, я покинул особняк. Договорились продолжить игру в пятницу вечером.

Анабель даже не собиралась отставать от меня. Как и предупреждал Хаос, она втиралась ко мне в доверие. Вот только зачем? Хотела использовать мои способности? Или желала получить в будущем связи в священной страже, куда, как она считала, меня устроят?

В пятницу вечером Анабель опять встретила меня в гостиной с малиновыми обоями. Она читала книгу, сидя в кресле, а когда я вошёл, отложила её. На столе, как всегда, стояли заварной чайник, чашки и угощения.

— Сегодня я позвала вас не просто так, — Анабель поднялась, подошла к шкафу и открыла ящик. — Имеется одно дельце.

Она кинула на стол открытый конверт:

— Голову этого человека оценили в три тысячи рублей.

— Важная персона, видимо, — я сел в кресло и достал из конверта письмо, не понимая, почему Анабель ведёт дело в открытую. Судя по сумме, убрать требовалось кого-то влиятельного.

— Платят, как за высокопоставленного чиновника, — она устроилась на диване напротив меня. — Вот только это не чиновник.

Я развернул бумагу и пробежал её взглядом. Первое, что бросилось в глаза — мои имя и фамилия.

Я вопросительно посмотрел на Анабель.

— Иногда жизнь поворачивается интересным ракурсом, — произнесла она.

— Кто меня заказал?

— Обычно лица, делающие подобные заказы, предпочитают себя не выдавать. Может быть, вы лучше знаете, кто мог пойти на такой шаг?

— Надо подумать.

Ещё раз прочитал письмо. Почерк казался знакомым, вот только я никак не мог вспомнить, где его видел. Разумеется, в этом мире у меня были враги. Я ликвидировал заводчика, порешил Оглоблю с двумя его подручными, унизил Гуссаковского и его друзей. Но про первые два случая мало не знал, так что месть исключалась, а Гуссаковский вряд ли бы нашёл три тысячи на заказное убийство.

Я внимательно посмотрел на Анабель, сосредотачиваясь на внутренней силе. А не она ли меня убить сейчас хочет? Слишком уж её игра оставляет много вопросов.

— Подумайте, а я дам пищу для размышлений, — сказала она. — Смит сказал, что конверт принёс лакей лет пятидесяти, лысоватый, невысокого роста. Лакей этот что-то блеял, но ничего по существу не говорил. В конверте лежали письмо и задаток в одну тысячу рублей.

— Почему он решили, что это лакей?

— Смит лакеев за версту чует. По правде говоря, меня огорчил этот заказ. Я не собиралась его брать, но и деньги отдавать не желаю, хоть для меня сумму невелика. Вот и подумала… Мы же друзья, верно? А друзья должны помогать друг другу.

— Это хорошая идея, — я продолжал испытывающе глядеть на Анабель, стараясь понять её коварный замысел.

— Ну так поможем же. Деньги останутся при мне, а вы разберётесь со своими проблемами, и нам обоим будет хорошо.

— Понять бы только, от кого эти проблемы исходят.

— Смит отправил человека понаблюдать за тем лакеем. Мы часто так делаем. Информация о заказчике лишней никогда не бывает. Лакей поехал на дымном вагоне до Автово, а затем сел на извозчика — дальше проследить не удалось. Однако направление, где искать, мы знаем.