— Секундант другой стороны обязан присутствовать, — возразил Казимиров. — Нельзя иначе.

— О, Господи! Да позовите кого-нибудь из офицеров, подпоручик, — потребовал Гурко. — Неужто мы будем канителиться из-за таких мелочей?

— Я обращусь к одному из офицеров, чтобы тот выступил распорядителем с вашей стороны, — предложил мне Казимиров. — По очевидным причинам мы бы не хотели затягивать дело. Но если у вас есть знакомый, кто бы мог присутствовать на поединке сегодня вечером, мы подождём.

Знакомый-то, конечно, был. Если Николай дома, вряд ли он откажется помочь. Но у меня появилась идея поинтереснее.

— Я всё же предпочту обратиться к своему знакомому, — сказал я. — Он живёт недалеко отсюда. Уверен, он согласится помочь мне. Где встретимся? Назовите место, мы скоро подойдём.

— Мы отправимся с вами, — заявил Гурко.

— Это не обязательно, ваше благородие, — осадил его Казимиров. — Мы все — люди чести. Никто не собирается сбегать, так ведь?

— Я считаю такое предположение по поводу моих намерений оскорбительным, — я с вызовом посмотрел на подпоручика. — Говорите, куда приходить.

— Полагаю, можно поискать во дворах. Чтобы не возникло недоразумений, лучше пойти нам втроём, — рассудил подпоручик.

— Ну что ж, в путь, — согласился я.

Мы направились вдоль дома. Я шагал за офицерами, Маша зачем-то увязалась за мной.

— Возвращайся домой, — сказал я ей.

Маша не сказала ни слова.

— Говорю, иди домой. Со мной всё будет в порядке, — повторил я.

Она не слушалась.

— Господа, секундочку, — остановил я своих спутников, схватил девушку за руку и отвёл подальше, чтобы нас не слышали.

— Может, не надо? — тихо произнесла Маша. — Мы можем уйти вместе.

— Всё в порядке, — я оглянулся. — Иди домой, я разберусь.

— Я боюсь. Они тебя убьют.

— А ты как меня защитишь?

Маша вцепилась мне в руку, не желая отпускать. Она дрожала от волнения.

— Мы с господами быстро решим вопрос, и я подойду домой, — обещал я. — Мы не будем сейчас стреляться. Иди и ни о чём не беспокойся. Можешь возле арки подождать.

Только это убедило Машу покинуть меня.

— Я буду ждать возле дома, — сказала она. — Умоляю, возвращайся скорее.

Маша пошла по полупустой улице, постоянно оглядываясь на меня, мы же с офицерами продолжили поиски.

Нырнув в ближайшую подворотню, стали искать место, скрытое от глаз людских. По обыкновению двор был застроен сараями, а со всех сторон на нас таращились чёрные окна, внимательно наблюдая за каждым шагом. Возле сараев копошились два человека.

— Вы желаете драться на саблях или на пистолетах? — спросил меня Казимиров.

Я на секунду задумался. Если драться на пистолетах, нет никакой гарантии, что меня не подстрелят, а у сабельного фехтования могла иметься своя специфика, с которой я не знаком. Но сейчас был вопрос поважнее: владеют ли мои соперники магией? Поручик — однозначно не заклинатель. А вот второй… Впрочем, тоже маловероятно.

Грядущая драка в любом случае не закончится ничем хорошим. Меня ранят, убьют или отправят под суд. В обычных обстоятельствах за дуэль могли посадить лишь инициатора, второму же участнику грозил штраф, но как будет расцениваться убийство офицера в военное время, я не знал. Очевидно, по голове не погладят.

Однако в кармане, как обычно, лежала «перечница», а медальона, ограничивающего магию, при мне не было. Это значительно упрощало дело.

— Предлагаю стреляться с двадцати шагов, — заявил Гурко.

— Предпочту сабли, — сказал я.

— Я не желаю драться на саблях, — возразил Гурко.

— Но оружие выбираю я.

— А я отказываюсь. Пистолет не даст преимуществ одной из сторон.

— Бог создал людей сильными и слабыми, а револьвер сделал всех равными, — перефразировал я известное в моём мире выражение. — Что ж, разумно. Тогда с двадцати шагов.

В первом дворе мы не нашли достаточно уединённого местечка, как и во втором, и только в третьем нам улыбнулась удача. Забрели в безлюдный закоулок. С двух сторон к сумрачному небу поднимались глухие кирпичные стены, а плотно налепленные сараи скрывали нас от вездесущих окон.

— Подходящее место, — Казимиров остановился и огляделся. — Если ни у кого нет возражений, встретимся здесь. Сколько вам, сударь, понадобится времени…

Действительно, подходящее. Я сунул руку во внутренний карман сюртука.

— Вы что делаете?! — воскликнул Казимиров, увидев у меня пистолет, направленный ему в живот. Его рука метнулась к кобуре, но я нажал на спуск быстрее. Гулкий хлопок эхом разнёсся над двором. Казимиров схватился за живот.

Да ты… — Гурко потянулся к кобуре, но это всё, что он успел сделать. Два выстрела подряд — и поручик распластался на земле.

Раненый Казимиров, держась за живот, пытался достать револьвер. Следующий выстрел был направлен ему в голову, и Казимиров повалился рядом со своим сослуживцем.

Гурко зашевелился — он был ещё жив, а все четыре ствола моего пеппербокса опустели. Я убрал его в карман и вытащил из руки Казимирова револьвер.

Револьвер сильно смахивал на капсюльный Кольт Нэви образца 1851 года, только ствол был круглый без граней, и рукоятка имела несколько иную форму. Впрочем, разглядывать его времени не было. Я сделал контрольный в голову Гурко, потом — на всякий случай, Казимирову, хотя одна пуля в его башке уже сидела, и кинул оружие рядом. Револьвер мне понравился, но для скрытого ношения он не подходил.

С точки зрения закона чести, убийство это выглядело подло, но какое мне дело, если никто не узнает? Сами виноваты. Нечего лезть со своими дуэлями ко всем подряд. Даже магия не понадобилось, чтобы уложить этих дурачков.

Спокойно, без суеты, я зашагал в обратном направлении, петляя между сараев и пристроек, пока не оказался на улице. Тут было тихо и мирно, словно ничего и не случилось. Проехала одинокая бричка с усталым извозчиком на облучке, но вскоре цокот копыт и грохот колёс, что эхом разносились среди каменных стен, смолкли в серых сумерках.

Маша, как и обещала, стояла у подворотни нашего дома и ждала меня. Увидев, как я иду по краю мостовой, он бросилась навстречу.

— Вопрос улажен, дуэли не будет, — объявил я.

— То есть, вы не будете стреляться? Вы договорились? Но как? Они были настроены так решительно.

— Я же говорил, всё будет в порядке. Они… поняли, что драться на дуэлях не самое лучшее занятие.

Вдруг Маша уставилась на рукав моего сюртука.

— У тебя кровь, — произнесла она, разглядывая маленькие пятнышки, красневшие на оливковой ткани. Как ни старался, не замараться не вышло. Вот в чём минус светлой одежды. Теперь, наверное, выбрасывать придётся.

— Главное, что не моя, — ответил я.

Маша посмотрела на меня с тревогой.

— Что это значит? Вы… стрелялись?

— Пойдём, — я взял девушку за руку. — Вопрос улажен — это главное. Только ты никому не рассказывай о встрече с офицерами. Пусть это останется нашим маленьким секретом.

— Я никому не скажу. Клянусь, — произнесла твёрдо Маша. — Они сами напросились. Это бесчестные люди, хоть и считаются дворянами. Я бы с радостью сама его пристрелила, если б в тот вечер у меня был пистолет.

Мы друг друга понял, и это хорошо. Моя фамилия была известна только Гурко и Казимирову, и они унесли своё знание в могилу. Больше о происшествии никто не знал… кроме нас с Машей.

Войдя в подворотню, мы остановились.

— Можем посидеть у меня, если хочешь, — сказал я. — Ты, кажется, взволнована. Пойдём. Попьёшь чаю, успокоишься.

— Не знаю, — произнесла Маша неуверенно. — Уже поздно, папенька будет ругаться.

— Как будто поздно никогда не возвращалась. Если хочешь, я потом тебя даже до подъезда провожу, — усмехнулся я.

Маша была в растерянности, она закусила губу, а на лице отразилась внутренняя борьба: ей как будто и хотелось, но она не могла побороть то ли страх, то ли неуверенность, то ли какие-то предрассудки.