– Кто здесь? – крикнул солдат.

– Мариэ, вас зовет Владыка Селдрион. – Шепотом сообщил лакей, искавший девушку по всему замку уже минут двадцать.

– Эй вы там, выходите! У нас тут оружие! – Бравым голосом кричал другой солдат.

– И выпивка, – добавил третий смеясь.

– И женщины, – послышался четвертый голос.

– Да ну вас тогда, сидите там, нам и так хорошо! – грянул пятый, и вся компания загоготала. Пара самых смелых служанок вылезли из кустов и с криками «Попались!» присоединились к выпивающим под радостный свист. Марианна не знала, что было дальше, потому как была вынуждена вернуться со слугой в замок.

Впереди маячила спина лакея с волосами, собранными по вискам в косичку, тогда как остальные его светлые волосы аккуратно лежали на спине, словно были специально выпрямлены в салоне. Он всегда прятал от Марианны взгляд и раньше ее сильно волновало почему так происходит, сейчас же она была полностью невозмутима. Дорога на четвертый и самый верхний этаж в кабинет Владыки Селдриона заняла около пяти минут. Марианна думала о том, что ей уже доводилось видеть его таким, как описывала Амаиэль, и это не приносило радости. Еще меньше радовало то, что и в предыдущий раз случай был подобным. Прошлой осенью она расстроилась из-за отказа Владыки разрешить ей вернуться домой. Позволила себе не пойти на прием, в то время как ее ждала толпа приехавших со всей страны нильдаров и нильдарок самых благородных кровей. Да, случай был пренеприятным. Поведение ее можно было назвать подростковым бунтом, но сила гнева, которую Владыка обрушил на нее, мгновенно излечила Марианну от гордыни, показав, как подобает себя вести в высшем обществе, тем самым упростив ей жизнь во дворце. Слуга постучался и под окрик «Войдите!» отворил дверь.

– Владыка Селдрион, по вашему приказанию прибыла Мариэ, – представил он ее войдя.

– Пусть зайдет.

Слуга откланялся, не глядя на девушку, тихо прикрыл дверь за собой. Селдрион сидел за письменным столом, читая что-то под светом магического камня. Это был нехороший знак. Марианна уже выучила его особенность читать все подряд перед тем, как устроить бурю. Одет был по-праздничному, тиара из белого золота украшала его голову с распущенными волосами цвета утренней звезды, богато вышитый праздничный плащ был брошен на кресло неподалеку. Марианна топталась на месте, не решаясь сесть ни в одно из кресел. Он молчал, не давая знака садиться, и она знала, что в такие минуты, без разрешения лучше ничего не делать.

– Я полагаю, что ты позволяешь себе немного больше, чем следовало, – наконец начал он, не отрывая взгляда. Затем, окунув перо в чернильницу, начал что-то писать, как будто это было несомненно более важным, чем тот скандал, который он собирался устроить.

– Простите пожалуйста, мне не доложили. Новенькая служанка была смущена поведением одного из ваших солдат по дороге ко мне, поэтому забыла обо всем. Я ничего не знала, но прошу вас, не увольняйте ее.

– Ох уж эти служанки, – протянул он недоверчивым тоном, медленно поднимая на нее взгляд. Марианна поежилась. Вечер не предвещал ничего хорошего.

– Ну, а ежели предположить, что у тебя и своя голова на плечах имеется, то надо думать – раз приехало столько гостей, как ты сама видела днем, то тебе стоило хотя бы поинтересоваться тем, нуждаемся ли мы в твоей персоне?

– Простите меня. Я не подумала. Видно, вы правы, и я очень глупа. Прошу прощения.

Он по-прежнему не предлагал девушке присесть, и она начала чувствовать себя как на допросе в следственном отделе, где ей как-то приходилось бывать по истории, связанной с дебоширом из университета.

– Это только пол беды, Мариэ, что ты пока глупа. Надеюсь – это временно. Проблема еще и в том, что ты носишься по территории замка как ошпаренная, никто из моих слуг не может тебя вовремя найти и поймать. Поэтому пришлось просить эту недотепу. К тому же, мне уже стало известно, что ты взяла за привычку игнорировать мои приказы и постоянно сидишь с кухарками, швеями, садовниками и конюхами. Это что еще такое? Я запретил тебе это в прошлый раз. И мне казалось, что мы поняли друг друга. Но ты решила опять создавать мне проблемы. Никто из гостей никогда, я повторяю – никогда не поймет и не оценит то, что ты делаешь. Но пусть бы говорили о тебе, ведь не беда, ты покинешь нас через пару месяцев, но говорить будут обо мне, а я останусь. Кому объяснишь, что действуешь против моей воли. Подрываешь мой авторитет. Будто я приравниваю гостью из другого мира к служанке, заставляя отрабатывать свой хлеб. Или будто я настолько не указ для тебя, что мое слово ничего не значит и можно делать все что вздумается. О Богиня Алатруэ! Даже мои собственные дети так не вели себя со мной. Хватит меня позорить. Пока ты здесь, ходи и выгляди как благородная дама.

– Но я ведь не такая… – грустно ответила Марианна, – разрешите присесть, я весь день на ногах…

Селдрион кивнул на кресло нахмурившись.

– Позвольте мне сказать пару слов в свое оправдание, – Марианна глубоко вздохнула, решаясь, – Я не только из другого мира со своими обычаями, но с этой прической я совершенно не смогу выглядеть как благородная дама. Какие бы бриллианты вы мне не дали поносить, как на вечере у царя нагов, это меня не спасет. Благородства во мне нет и подавно. Да, мой отец из высокого сословия, но мать – обычная женщина. Всю свою жизнь я отрицала классовые и гендерные различия. Всю свою жизнь я пыталась бороться за равноправие. Поступила в престижный вуз, чтобы стать высококлассным специалистом и в своей же семье изнутри разрушив миф о том, что женщина может быть только женой и матерью. Все были против, но я сделала это. И я не слушала даже своего отца. А вы простите о таком… Я могу присутствовать на ваших балах и приемах, но буду делать что хочу, говорить, что считаю нужным и выглядеть ровно так как мне нравится. В прошлый раз вы грозились казнить меня за подобное, но теперь вам не стоит это делать самому. Пригласите вампира, и мы можем остановить эту войну. Убьем двух зайцев так сказать. Я уже пожила больше, чем мне отпущено судьбой, поэтому ни о чем не жалею. Смерть придет за всеми нами, и я больше не боюсь ее. И уж если я не боюсь самого страшного врага человека, то вам уж и подавно меня не запугать. Хочу выразить безмерную благодарность за ваш уютный дворец, вашу помощь, которую можно считать неоценимой, но прошу не мучьте меня своими нравоучениями. Я решила прожить подаренную мне часть жизни ровно так, как хочу. В соответствии со своими порывами души. Только теперь я ощущаю биение жизни, радость осознания каждого мгновения, неописуемое счастье от мелочей, происходивших со мной в течении дня. Испытываю благодарность всему что есть вокруг. Поэтому свои рамки и ограничения оставьте для себя, я больше в них не нуждаюсь. Вдобавок хочу сказать, что, если вы считаете, что хоть что-то может вас опозорить – это неправда. У вас всегда есть выбор принять или отвергнуть то или иное чувство. И если вы принимаете чувство позора, то становитесь опозоренным, а если не принимаете, то ничто не в силах опозорить вас, кто бы что не говорил.

Марианна прекратила свой нравоучительный монолог, в котором ее опять занесло не в ту степь, бесхитростно глядя в прекрасные глаза нильдара, в которых сейчас не отображалось ровным счетом ничего. Она пыталась прочесть его, но он был выше ее возможностей. Он не был зол, но и не радовался. Годы, проведенные на престоле, научили его скрывать движения души, и когда ему нужно было сделать паузу для размышлений, он делал ее, не давая противнику предугадать, с какой стороны последует удар. Марианна жила распахнутой глупой честностью для всего мира, он же был ее полной противоположностью. Наконец, смягчив взгляд, прищурился и на лице возникла потаенная улыбка, которая росла и разрасталась, пока смех его не начал отражаться от стен кабинета.

Не отрывая взгляд от гостьи, он встал, обошел вокруг стола и остановился напротив нее. Марианна не могла позволить себе сидеть рядом с ним стоящим поблизости, таким статным, высоким, задирая голову наверх, и поднялась. Когда она еще только входила, то заметила меч, поставленный к столу с противоположной стороны, поэтому радовалась, что он сейчас безоружен и не снесет ей голову здесь и сейчас за подобную дерзость. Хотя вряд ли бы он захотел пачкать ковры.