И его вера, не угаснувшая за все эти годы, окупилась сторицей.

— Ты знаешь… — Услышав его голос, Эдмунд тут же перестал разглядывать раскинувшееся за замком море и уставился на Каспиана. — Ещё никогда я не чувствовал себя таким счастливым в Кэр-Паравале.

— Я тоже, — Эдмунд улыбнулся, и сердце Каспиана в очередной раз растаяло. — А ведь я прожил здесь значительно больше твоего.

Каспиан поднял глаза к небу без единого облачка, чувствуя, что и его жизнь теперь будет такой же светлой и ясной.

Теперь всё будет хорошо.

========== Эпилог ==========

Эдмунд давно не ощущал себя настолько счастливым, как сейчас. Он был сродни капризному мальчишке, которому наконец купили игрушку, о которой он мечтал, и теперь ребенок не расставался с ней ни на секунду. Так же и Эдмунд с Каспианом не хотели разлучаться друг с другом, в душах обоих ещё отдавали тупой болью воспоминания о днях, проведённых порознь.

В тот момент, когда ему на голову надели корону, которая принадлежала ему по праву, Эдмунд впервые за много месяцев понял, что он наконец на своем месте, и так и должно было случиться уже очень давно. Вся Нарния встрепенулась известием о возвращении одного из королей и приняла Эдмунда обратно с распростёртыми объятьями. Он видел уважение и благоговение, исходившие от нарнийцев, и это грело ему душу.

Толпа взорвалась возгласами ликования, когда Эдмунд и Каспиан, два полноправных короля Нарнии, встали перед ними в тройном зале Кэр-Параваля. Но ничто не сравнится с тем экстазом, который Эдмунд испытал, когда заглянул Каспиану в глаза и увидел там безграничную гордость, нежность и любовь.

Любовь.

***

Эдмунд был нескончаемо рад своему возвращению, однако целую вечность привыкал к жизни в Нарнии, и все это время его мучили сомнения насчет правильности своего решения. Долго он считал, что все-таки предал свою семью, ведь у него был шанс вернуться в свой мир, но… Он решил остаться здесь. Справедливо и честно ли это по отношению к Питеру, Сьюзан и Люси? Знают ли они вообще, что он не погиб под колесами машины? Что он жив и здоров? Ответ Эду негде было взять, и мысль о том, что родные считают его мертвым, прямо как их отца, терзала его.

Если Люси действительно смогла найти Аслана и в их мире, тогда она должна была знать, что он в порядке. К самому Эдмунду Великий Лев больше не являлся, и спросить было не у кого, поэтому он в очередной раз, пока никто не видит, мерил шагами собственные покои, не находя себе места. Неожиданно за этим занятием его застал Каспиан, который иногда мог позволить себе зайти без стука: все же, им было нечего скрывать друг от друга.

Эдмунд вздрогнул, когда послышался хлопок двери, и в немой растерянности уставился на вошедшего, но тут же поспешил отвернуться к окну и отвести взгляд.

Каспиан молча подошёл к нему. Эдмунд вздохнул, понимания, что его ожидает тяжёлый разговор.

— Ты думаешь о своей семье, Эдмунд? — тихо спросил он после небольшой паузы своим бархатистым успокаивающим голосом, встав рядом. — Скучаешь по ним?

Эдмунд лишь слегка кивнул в ответ, бросил мимолетный взгляд на Каспиана, в глазах которого было столько сочувствия и нежности, что юноше вдруг стало хорошо и плохо одновременно. Никто не любил его так трепетно, как Каспиан, и ни один на свете человек не смог бы заменить его ни в одном из миров.

— Я просто… не уверен, смогу ли я увидеть их когда-нибудь. Знают ли они, что я не погиб? — Эд говорил негромко, с щемящей тоской в голосе. — В конце концов, поймут ли они меня? Вдруг кто-то из них хотел оказаться на моем месте? Я боюсь, что они… возненавидят меня.

— Эдмунд, каждый человек имеет право быть счастливым, — Эдмунд по-прежнему не решался поднять глаза, но почувствовал, как на его плечо опустилась тёплая сухая ладонь Каспиана. — Питер, Сьюзан и Люси нашли себя в том мире, они вернулись обратно, лишь потому что их больше ничего уже не держало в Нарнии. Но ты ничего не выбирал, твоё место с самого начало было здесь. Если они любят тебя по-настоящему, а я уверен в этом, то они будут рады, что ты наконец нашел себя, и поймут тебя.

Эдмунд молчал несколько долгих секунд. Это он уже слышал от Аслана, но тот всегда говорил загадками, и ребятам приходилось искать скрытые посылы и смыслы в его изречениях, но здесь все было иначе. Слышать эти слова от Каспиана, вот так просто, без прикрас и лишней официальности, искренне и чистосердечно, было для него дороже всего на свете.

Эдмунд вздохнул, не тяжело, а облегченно, и уткнулся макушкой Каспиану в ключицу, прикрыв глаза.

— Я рад, что ты остался, — прошептал ему на ухо король, крепко обнимая за плечи и прижимая к себе.

— Я тоже, — влюбленно пролепетал Эдмунд, буквально растворяясь в ласке и слушая, как бешено билось сердце Каспиана, а, возможно, и его собственное.

Они стояли так, кажется, ещё долго-долго, и все вокруг вдруг стало таким незначительным и неважным, ведь главное, что они наконец вместе. Эдмунд взял с себя обещание не жалеть о своём решении больше никогда.

***

Быть наконец вместе после столь долгого расставания, а ведь для Каспиана прошло целых три года, было упоением. Случайно касаться друг друга за ужином, хлопать по плечу в знак поддержки, будто бы невзначай, проводить кучу времени вместе на различных мероприятиях, на объезде королевства, за рассмотрением и подписанием непомерных стопок документов. Очень часто они даже ночевали вместе, и пробраться в покои друг к другу посреди ночи, оставшись незамеченным, было заданием со звёздочкой, как в учебнике по алгебре, а риск быть обнаруженным кем-то из слуг только прибавлял азарта.

В Англии Эдмунда часто мучили кошмары и бессонница, но здесь, стоило ему просто положить голову на грудь Каспиана, он тут же проваливался в сон, убаюканный его дыханием. Его голову больше не занимали дурные мысли, лишь сплошные заботы и хлопоты о благополучии Нарнии, и теперь Эдмунд окончательно убедился, что поступил верно, ведь для неё он был важен, как ни для кого раньше. Пусть Каспиан был одним из самых мудрых и великих правителей из всех, кого Певенси знал, однако и ему приходилось несладко, и иногда нести бремя правителя целой первобытной страны в одиночку становилось чересчур непосильной задачей.

Каспиан сильно изменился, ведь для него время шло иначе, и он повзрослел раньше Эда, возмужал, перестал сбривать щетину и превратился в зрелого мужчину, и Эдмунд откровенно забывался, любуясь им, ловя каждое его слово. В такие моменты он искренне надеялся, что больше никто не замечает этих в з г л я д о в, потому что порой юноше приходилось буквально одёргивать себя. Каспиан в этом плане на людях был более сдержан, и этой выдержкой Эдмунд восхищался, потому что сам он с трудом мог думать о чем бы то ни было, когда Каспиан находился с ним в одном помещении.

Но в том, что в душе король Нарнии ещё больший ребёнок, чем шестнадцатилетний Певенси, юноша убедился очень скоро.

***

— Каспиан, куда ты потащил меня на ночь глядя? — спросонья пробормотал Эдмунд, уткнувшись лбом в спину мужчины и прикрыв глаза, пока тот закрывал на ключ их свои покои, куда Эдмунд бесцеремонно вторгся несколькими часами ранее.

— Это секрет, — лукаво ответил тот, наконец закончив с замочной скважиной и развернувшись лицом к юноше. — Ты идёшь?

— Мог бы предупредить заранее, я бы не ложился, — недовольно пробурчал Эдмунд, протирая заспанные глаза рукавом ночной рубашки. — Иду.

— Тогда это не было бы секретом, — Каспиан заговорщически подмигнул ему и, взяв за руку, уверенно повел по коридорам Кэр-Параваля.

Эдмунд изо всех сил старался не уснуть прямо на ходу, хотя Каспиан не жалел его и тянул вперёд, но всё-таки придерживал и не давал свалиться.

— Скажи, а это обязательно делать посреди ночи? — с иронией уточнил уже окончательно проснувшийся от такого рандеву Эдмунд и теперь заправляющий подол рубашки в штаны одной рукой, чтобы выглядеть поприличнее, если их вдруг кто-то заметит, слоняющихся по замку ночью в одних сорочках. Да уж, тогда бы персонал точно решил бы, что их правители свихнулись.