Потому что теперь все совсем иначе. Не упоминать о Нарнии стало их негласным правилом. Что уж говорить, Эдмунд не был уверен даже в том, вспоминают ли старшие Певенси хотя бы о своих близких, не то что о сказочной стране. А Люси… Эд думал, что ей будет сложнее всех, ведь именно благодаря ей они смогли попасть туда, но и она, кажется, уже давно смирилась. Она просто верила, что сможет отыскать Аслана и в их мире, и лелеяла эту веру, смотря только вперед и проживая свою жизнь, настоящую, не вымышленную, не иллюзорную. Юноша упустил момент, когда малышка Люси успела так повзрослеть.
Уже год прошёл. Чертов год, а ты сам все не смирился, Эд. Аслан бы не одобрил этого. Пусть здесь Эдмунд не являлся королем, частичка Нарнии всегда была с ним. Но от этого мир вокруг не становится ярче.
Судьба меняла их трижды — сначала забросив в Нарнию, затем выкинув из неё, а теперь разлучив их друг с другом. Эдмунду надоело сидеть на месте и ждать, пока что-то изменится само по себе, поэтому он несколько раз пытался пойти добровольцем на войну, чтобы отомстить за отца, чтобы сделать хоть что-то, но над ним лишь посмеялись и послали домой, к маме под юбку. Чёрт возьми, в Нарнии он управлял целым королевством, а здесь не может управиться даже со своей никчёмной жизнью!
За окном гудели автомобили, вторгаясь в благодатную атмосферу семейного праздника, но у Эдмунда и без того было подавленное настроение. Небо заволокло сизой пеленой дыма мануфактур.
— Кстати, у меня есть для вас новость, — широко улыбаясь, сказала Сьюзан, и все внимание сразу переметнулось к ней. Она интригующе медленно подняла вверх ладонь правой руки, которую все это время держала под столом, тыльной стороной, и теперь все заметили золотое кольцо на безымянном пальце.
— Сьюзан, дорогая, ты что, обручилась?! — хором воскликнули Люси и мать, на что девушка утвердительно кивнула головой. Люси просияла и, пихнув сестру локтем, спросила:
— Ну и кто он?
Все стали дружно поздравлять будущую невесту, и Эдмунд в их числе, но внутри него что-то неприятно защекотало. Помнит ли Сьюзан о своей прошлой любви?
О принце Каспиане Десятом?
Эдмунд не был в этом уверен. Между этими двоими на протяжении всего второго путешествия ребят в Нарнию было какое-то неясное напряжение, недосказанность, и юноша все никак не мог понять, что это значило. Если есть любовь с первого взгляда, то существует ли ненависть? Или Каспиан просто от скуки пытался съесть её глазами?
Их прощальный поцелуй открыл ему глаза на все, и тогда он понял, каким идиотом он был все это время. Они были влюблены.
«Я старше, и совсем не хочу понимать». Что значили эти слова, Эдмунд?
Эд всегда был самым рассудительным и хладнокровным из всей четверки пятерки с самым гибким, живым умом, и он поистине гордился своими качествами. Но тогда они впервые подвели его, юноша думал так поначалу. Но самом деле все было куда проще — ему нравилось думать, что между Сьюзан и Каспианом скрытая неприязнь. Неприязнь, а не эрос. Их неумолимо тянуло друг к другу, Эдмунд видел это.
Загвоздка была в том, что Эдмунда тянуло к Каспиану тоже.
Сьюзан рассказала, что ее жениха зовут Юджин, что он сын какого-то вполне богатого промышленного магната, свадьба запланирована через два месяца, они все приглашены и все в этом духе, Эдмунд особо не вникал в эту историю, но со злорадством отметил, что Сьюзан снова клюнула на наживку покрупнее. Сын богатого магната — довольно проигрышный вариант по сравнению с Истинным Королём Нарнии, Лордом Кэр-Параваля, императором Одиноких Островов… Эдмунд одёрнул себя, потому что, чёрт возьми, откуда он вообще помнит досконально все титулы Каспиана?
Конечно, Эдмунд был рад за сестру, брак — счастье, совет им да любовь, но ревность все же больно уколола его куда-то в левую часть груди, даже сейчас, даже спустя несколько лет.
От нервов уже тряслись руки, и он потянулся к чашке со своим любимым чаем с корицей, сделал глоток. Напиток был сладким, но юноша все равно ощущал какую-то оскомину.
В это время Люси со смущением, сбивчиво, несвязно рассказывала о каком-то мальчике из класса, который ей нравится, но она стесняется сказать ему об этом. Все же в этих вопросах Люси оставалась Люси — маленькой наивной девочкой, чересчур милосердной и сердечной. Сьюзан стала убеждать её, что в том, чтобы признаться первой, нет ничего дурного, и так она хотя бы будет знать однозначный ответ на свою увлеченность человеком. Питер был настроен к этой идее скептически.
Эдмунд усмехнулся, болтая ложкой в чашке и смотря, как чаинки затягивает в танец. Зато он однажды не побоялся признаться в своих чувствах, а что вышло из этого? Ощущение мимолетного счастья, повлекшее за собой горечь разлуки и страдание от одиночества?
— Эдмунд, ну, а ты как там, нашёл себе подружку? — вдруг обратился к нему Питер с еле уловимой иронией в голосе, желая подколоть братца, как в старые добрые. Но Эдмунд такой вопрос не оценил и с трудом удержал чашку в руках, едва не пролив чай.
— А как же Алиса? Ну, та дочь каменщика Дона. Очень милая девочка, добрая. Мне казалось, она тебе нравится, — заметила Сьюзан дружелюбно, но Эдмунд едва удержался, чтобы не закатить глаза. Они обращались к нему так, словно знают его лучше, чем он сам, а ведь ему уже шестнадцать, он давно не ребенок.
— Мне это неинтересно, — холодно отрезал Эдмунд, но уголки губ у него все же дрогнули в полуулыбке. Нельзя, нельзя, не поддавайся импульсу, ты же прекрасно знаешь, как это кончилось в прошлый раз. — Ну, знаете, нет времени на это. Учёба на первом месте.
— А давно наш малыш Эд стал таким добросовестным учеником? И как же дела с отметками? — ехидно поинтересовался Питер, не собиравшийся так просто отступать в их намечающейся перепалке. Эдмунд учился посредственно, но теперь вынужден был разочаровать брата.
— Гораздо выше, чем были, — бросил он, решив не вдаваться в подробности и оставить на воображение брата причину этих изменений в его отношении к учёбе. Питер поджал губы и вскинул брови, сделав нарочито удивленное выражение лица.
Причины действительно были. Кто бы мог подумать, но дело снова было в том самом парне — Освободителе Нарнии, Владыке Тельмаринцев… Эд уже второй раз одёрнул себя. Все его злость, ревность, обида, боль одиночества, непонимание были направлены им в это русло осознанно, он пытался хоть на день выкинуть образ Каспиана из головы, зубря бесконечно конспекты и теорию, но получалось из рук вон плохо.
— Поздравляю, братец. Раз ты теперь в ладах хотя бы с предметами в школе, чего ты такой мрачный? — неожиданная контратака. Питер специально пытается вывести его из себя? Он думает, это смешно?
— Чего? — переспросил Эдмунд непонимающе, перестав наконец теребить ложку. Он не мог понять, чего все они хотят от него, и это начало раздражать.
— Ну, вообще-то, к тебе твои брат и сестра приехали с другого континента, может, ты хотя бы сделаешь вид, что рад нашему приезду? Ну, знаешь, для приличия. — Люси и мама осуждающе уставились на блондина, но пока что не проронили ни слова. Отец бы точно заткнул его, но его здесь нет и уже не будет.
— Значит, я просто не умею показывать свою радость, — пожал плечами Эдмунд, отхлебнул из чашки, давая понять, что конфликт закончен.
— Тебе все еще хочется обратно? — сейчас Питер порезал его без ножа, ведь к такому вопросу Эдмунд был не готов. Ощущение того, что он почти утонул, когда его внезапно вытащили из воды, вдруг посетило юношу. Он, черт возьми, ждал этот вопрос, ждал целый год, но не здесь, не сейчас, не при матери.
Вдруг раздался звонок в дверь, и Эдмунд мысленно вздохнул с облегчением, что его избавили от нужды отвечать.
— Я открою, — ловко прошмыгнув мимо стола, Эдмунд подскочил к двери, на ходу хватая ботинки и обувая их, и открыл её.
— Здравствуй, Эдмунд! — это был Юстас и его родители, их тоже позвали на импровизированный семейный праздник. Он, к неожиданности для Эда, кинулся на него с объятиями, пока тот тянулся к пальто на вешалке.
