— Тебе нечего бояться, — слова звучали мягко, но совсем не поучительно. — Орландия всегда была нашим самым близким и верным другом, так что я почти уверен, что Наин предложит выгодные условия. Мы со Сью, к тому же, будем рядом и подскажем, если что-то пойдёт не так.

— И всё же мне не по себе, — пробормотал Каспиан, надеясь, что Эдмунд спишет его тон на волнение перед встречей, а не на что-то другое.

— Так, понятно, — Эдмунд отпустил его, но расслабиться Каспиан не успел: обойдя его, Эдмунд улёгся перед ним на бок и пытливо посмотрел прямо в глаза. Выносить зрительный контакт оказалось не проще, чем тактильный, а в чём-то и гораздо сложнее. — Что именно тебя тревожит?

— А разве ты не волновался, когда только стал королём и делал всё впервые? — вопросом на вопрос ответил Каспиан. Его волновало совсем не это, но он подумал, что разговор о второй, менее важной проблеме отвлечёт его от основной.

— Волновался, конечно, — не стал отрицать Эдмунд. — И перед первой встречей, и перед первой битвой, и перед первым приёмом. Но между нами есть разница: тебе не нужно никому ничего доказывать, в отличие от меня тогда. От тебя не ждут нож в спину.

— Не забывай, чей я племянник, — вздохнул Каспиан.

— Но для всех очевидно, что ты совершенно не такой, как Мираз, — покачал головой Эдмунд. — Обо мне же знали, что я предал свою семью, Нарнию и Аслана и прислуживал Белой Колдунье. Я боялся, что народ не сможет меня принять, но всё постепенно наладилось; у тебя же нет подобной проблемы. Посмотри: нарнийцы сразу приняли тебя даже до того, как мы тебя поддержали, тебя любят в твоей стране, и даже Наин относится к тебе с огромным уважением, хотя почти не знает тебя. Ты первый истинный король Нарнии за долгие столетия, за тобой идут и будут идти. Просто помни об этом, и пусть эта мысль не даёт тебе сомневаться.

Каспиан отвёл глаза: он всегда смущался, когда Эдмунд так просто и открыто говорил о самой тёмной страничке своего прошлого. В книгах сказок и нарнийских легенд, которые тайно от Мираза читал ему доктор Корнелиус, не было ни слова о том, что один из четырёх Золотых правителей когда-то был предателем, и Каспиан никогда бы об этом и не узнал, если бы Эдмунд сам не открылся ему. Это была ночь перед коронацией, когда они победили тельмаринов; Каспиан тогда не мог уснуть из-за свалившейся на него ответственности, и ноги сами привели его на один из балконов, где он совершенно случайно — хотя и вовсе не возражал — встретил Эдмунда. Каспиан поделился с ним своими страхами, и Эдмунд, глядя куда-то вдаль, мерным, ни разу не дрогнувшим голосом рассказал ему свою историю. Когда Аслан сообщил, что Пэвенси останутся в Нарнии, Каспиан думал, что Эдмунд будет жалеть о сказанном, но вскоре понял, что ошибался: собственная ошибка стала для Эдмунда прошлым, на котором нужно учиться — и учить других, чем тот сейчас и занимался.

— Я это понимаю, — наконец ответил Каспиан. — И постараюсь не забыть завтра. Спасибо за поддержку, Эд.

— Ты так сильно боишься… — задумчиво протянул Эдмунд, а на непонимающий взгляд Каспиана пояснил: — Ты дрожишь. Неужели от страха?

Каспиан дёрнулся, как будто бы его ударили: не хватало ещё выдать себя так глупо! Но контролировать себя у него не получалось: когда Эдмунд пытался поговорить с ним по душам, у Каспиана напрочь пропадало самообладание, и скрывать свои чувства становилось всё сложнее.

— Можешь не оправдываться, — сказал Эдмунд, прежде чем Каспиан успел вставить слово. — Я знаю, что тебя тревожит ещё что-то, но ты не хочешь мне об этом рассказывать.

— Эд, я…

— Нет, я не буду допытываться, — Эдмунд проницательно посмотрел на Каспиана. — Но знай: если ты всё же захочешь признаться, я готов выслушать.

Признаться — такое точное слово; именно этого Каспиан не мог сделать уже полгода. Впрочем, сейчас, когда они наконец остались наедине, и Эдмунд находился так близко… Можно ли найти момент лучше? Каспиан многое ему рассказывал, говорил о своём детстве, семье и даже о ночных кошмарах, которые мучали его по ночам в прошлом. Теперь же ему нужно было сказать ещё кое-что; всего три слова, разве это проблема для короля?

Нет; Каспиан одёрнул себя, не позволив словам сорваться с губ. Это могло всё испортить: Эдмунд наверняка сочтёт его совсем ненормальным и отдалится, пусть и не будет открыто показывать презрение, и этого Каспиан желал в последнюю очередь. Пусть всё останется так, как есть; сейчас он, по крайней мере, мог проводить с Эдмундом время, и хотя тот всё ещё считал его близким другом и только, лучше так, чем лишиться даже намёка на хорошее отношение.

Вместо этого Каспиан покачал головой и произнёс самое смелое из всего, что мог себе позволить:

— Просто будь рядом со мной.

Эдмунд больше ничего не сказал; он просто кивнул и поудобнее устроился на шкуре. Глядя на потрескивающий в камине огонь, Каспиан думал о том, какой же он всё-таки идиот, и даже молчаливое присутствие Эдмунда не могло вытравить у него из головы эти мысли.

***

Выходя из зала заседаний, где проходили переговоры, Каспиан был уверен в том, что всё прошло неплохо.

Эдмунд оказался прав: Наин всем сердцем желал заключить мир с Нарнией после стольких лет холодной вражды, потому и условия договора были максимально лояльными. По сути, соглашение заключалось всего в паре пунктов: периодически совершать дипломатические поездки друг к другу и поддерживать союзника ресурсами и воинами, если случится необходимость. Каспиану оставалось обсудить только несколько вопросов, касающихся других стран, и вскоре он поставил в конце договора свою печать, тем самым принимая все условия.

Сьюзан и Эдмунд, как и обещали, присутствовали на встрече, но их вмешательство не понадобилось: Каспиан отлично справился сам, чем невольно гордился. После окончания заседания Эдмунд остался с королём, чтобы что-то узнать (принц Кор в это время был на тренировке, так что Каспиан не сильно переживал), а Сьюзан вышла из зала вместе с ним. Каспиан кивнул ей и хотел идти в свои покои, но прежде, чем он сделал хоть шаг, Сьюзан решительно схватила его за предплечье.

— Прости, но мне нужно с тобой поговорить, — сказала она, когда Каспиан с недоумением на неё взглянул. — Это важно. Уделишь мне время?

— Да, разумеется, — ответил Каспиан. — Что такое?

— Не здесь. Прогуляемся?

Каспиан кивнул, и Сьюзан повела его вперёд. Сперва он думал, что они пойдут в её покои, но вскоре понял, что ошибся: спустившись на первый этаж, она вывела его во внутренний двор замка. Каспиан мысленно порадовался, что надел, как и подобает для официальных мероприятий, мантию: в зале в ней было жарко, но теперь, на улице, он чувствовал себя абсолютно комфортно. Зима в Орландии была снежной, но гораздо менее холодной, чем в Нарнии, потому обычного парадного наряда оказалось достаточно. Сьюзан тем временем прошла чуть дальше и шагнула в альтанку; следуя за ней, Каспиан отметил, что внутренний дворик уже украсили к Рождеству. Повсюду сверкали огоньки и висели блестящие гирлянды: орландские традиции мало отличались от нарнийских.

В альтанке Сьюзан разместилась на достаточно широком бортике, облокотившись на один из столбов и притянув колено к груди. Сьюзан начала одеваться в брючные костюмы по анвардской моде, поэтому такая поза не выглядела неподобающе. Некоторое время Сьюзан молчала, а потом заговорила:

— Я заметила, что тебя что-то беспокоит, — начала она, и Каспиан вздрогнул. Сейчас ещё и Сьюзан начнёт пытаться разобраться в причинах его меланхолии! Но её следующие слова заставили Каспиана дёрнуться: — Это всё потому что тебе нравится Эдмунд, да?

— Что… — Каспиан ощутил, как его глаза непроизвольно округлились. Слова, которые он подготовил, не желали вырываться изо рта, и он просто открывал и закрывал его, как выброшенная на берег рыба. Правда прозвучала так неожиданно и просто, что у Каспиана закружилась голова.

— Не отрицай, я всё знаю, — Сьюзан мягко покачала головой. — То, что ты неравнодушен к Эдмунду, для меня очевидно, поэтому не нужно. И не думай, пожалуйста, что я сейчас буду тебя отчитывать, хорошо? Я позвала тебя не за этим.