Он думал, что не сможет заснуть этой ночью, но мерное дыхание Эдмунда странным образом успокаивало, и Каспиан и сам не заметил, как провалился в сон.

***

— Если судить по старым картам, мы должны подойти к границе через два дня, — задумчиво сказала Сьюзан. — Господин Дженвик, я ни в чём не ошиблась?

— Нет, ваше величество, вы абсолютно правы. Наша цель близко, — сообщил один из королевских стражников. — Если будем двигаться в том же темпе, через двое суток окажемся в Орландии.

— Если бы мы не устраивали привал на каждом шагу, мы бы через два дня не просто пересекли границу, а подошли бы к Анварду, — пробурчал Эдмунд, гарцуя рядом с Каспианом. Сьюзан его не услышала, да и не должна была: фраза предназначалась только Каспиану.

— Мы теперь в горах, Эд, — заметил он. — В лесу было проще, сейчас лошадям нужен отдых.

— Не поспоришь, — вдруг согласился Эдмунд, — но мне бы уже хотелось закончить эту дорогу. Люблю путешествия, но не настолько, знаешь ли.

Каспиан согласно кивнул: он полностью разделял эмоции Эдмунда. Они ехали уже дней девять, и если в лесу дорога проходила достаточно мягко, то в горах приходилось исхитряться, чтобы не утомить ни лошадей, ни себя. Кони быстро уставали, и Каспиан нашёл решение: они чередовали способы передвижения, то сидя верхом, то идя пешком, и устраивали привалы уже вечером, не дожидаясь наступления темноты. Это увеличивало количество проведённых в пути дней, но другого выхода Каспиан не видел. Сьюзан его поддержала, да и Эдмунд был за, хотя периодически ворчал — исключительно для проформы, Каспиан знал, что тот может выдержать и более длинную дорогу.

В чём-то Каспиан был даже солидарен с Эдмундом: терять бесценные часы не хотелось и ему. К тому же, в пути было не так много занятий, а длительные беседы приедались. В лесу ещё можно было на свой страх и риск прогуляться, взяв с собой пару охранников; в горах же отойти от лагеря даже на пару метров было рискованным делом, и Каспиан откровенно маялся от скуки. Единственное, что сглаживало привалы, — ночёвки. Они с Эдмундом продолжали делить один спальник на двоих, и Каспиан буквально проявлял чудеса выдержки и ни разу не выдал своих чувств, хотя Эдмунд продолжал, будто бы насмехаясь, прижиматься к нему во сне. Присутствие Эдмунда, на удивление, убаюкивало и дарило покой, и Каспиан даже мог сказать, что никогда ещё не спал так крепко, как сейчас.

Тем временем солнце вошло в зенит, и настало время спешиться. Каспиан спустился из седла и взял лошадь под уздцы; Сьюзан и Эдмунд последовали его примеру. Прогулка была ещё и прекрасным способом согреться: несмотря на ясное небо, зима давала о себе знать, и Каспиан начал замечать, что всё плотнее кутается в тёплую мантию. Эдмунд шагал рядом, и холод, кажется, был ему нипочём: по крайней мере, он ничуть не дрожал. Время от времени они перебрасывались ничего не значащими фразами, но полноценный диалог не клеился: оба устали в пути и думали лишь о тёплом камине и сытной еде.

Вдруг из-за поворота раздался звериный рёв, и в следующую секунду в полукилометре, наверное, от них на дорогу выскочил большой пещерный медведь. Каспиан сразу понял, что этот зверь не говорящий: он рычал и выглядел недружелюбно, совсем не так, как Пухлые Мишки. За полгода ему почти удалось примириться с тем, что далеко не все животные в Нарнии способны мыслить и готовы спокойно взаимодействовать с человеком, не воспринимая его как добычу. Сражаясь бок о бок с разумными нарнийцами, он забыл, что существуют и другие, те, кто лишился благословения Аслана, и это однажды даже вышло ему боком. В тот день они с Питером выехали патрулировать лес, и во время пешей прогулки на них выскочил тигр. Каспиан вежливо улыбнулся, но понял, что что-то не так, когда зверь вместо ответа осклабился и принял боевую стойку, готовясь напасть. «Это не тот зверь, с которым можно дружить», — сказал тогда Питер, но Каспиан ему не поверил, надеясь, что его доброжелательность даст понять, что он не желает зла и готов к разговору. Зря. В следующий миг тигр кинулся на него, и Каспиан, который даже не успел вытащить оружие, вполне мог серьёзно пострадать, если бы не Питер, выскочивший перед ним с выставленным мечом. Клинок вонзился прямо тигру в сердце, и взгляд Питера после этого стал для Каспиана красноречивее любых слов. Пора было привыкнуть, что среди зверей есть враги, способные навредить своим говорящим братьям, а с врагами, как известно, разговор короткий.

Именно к таким животным и относился этот медведь, и Каспиан быстро выхватил меч.

— Мы справимся сами! — крикнула Сьюзан, заметив, что стража уже готова защищать своих правителей. Она быстро достала лук, прицелилась и выстрелила, но стрела поразила лишь лапу медведю, что больше разозлило его, чем причинило вред. Каспиана это удивило: когда-то Сьюзан при нём попала из лука в висящее на высоком дереве вдали яблоко, и он не верил, что она могла промазать теперь.

Но времени думать не оставалось: медведь взревел и кинулся к ним, почему-то выбрав своей целью Эдмунда. Каспиан видел, как огромная бурая туша несётся к нему, разинув пасть, и мысли о том, что Эдмунд лучший мечник Нарнии и прекрасно может сам себя защитить, тут же вылетели из головы, уже во второй раз за весь путь сменившись страхом за чужую жизнь. Не понимая, что творит, Каспиан закрыл Эдмунда собой и поднял меч. Когда-то Питер спас так его; теперь же Каспиан проделал то же самое с Эдмундом. Риндон рассёк плотную шкуру и вонзился в сердце. Медведь снова взревел, но это была предсмертная агония: Каспиан чувствовал, что зверь умирает. Когда он упал на землю, Каспиан вытащил меч. Эдмунд вышел у него из-за спины и пнул медведя ногой.

— Мёртв, — констатировал он.

— Ты в порядке? — Каспиан обеспокоенно посмотрел на Эдмунда и тут же понял, каким идиотским сейчас выглядел его порыв. Эдмунд даже не сражался, а ещё имел слишком много опыта, чтобы пугаться в таких ситуациях. Но, на удивление, Эдмунд ответил серьёзным взглядом, а затем вдруг порывисто обнял Каспиана и прошептал:

— Ты спас мне жизнь. Спасибо, Каспиан.

Каспиан улыбнулся и ответил на объятия, чувствуя, как в сердце разливается тепло. Он знал, что это всё ещё дружеская благодарность, но всё же… Когда Эдмунд наконец отстранился, Каспиан отвернулся в попытках спрятать идиотскую улыбку и заметил стрелу, торчащую из лапы медведя. На удивление, она выглядела целой, и он рывком вытащил её: в пути негоже тратить снаряжение, мало ли, какая опасность их ещё ждёт?

Когда он возвращал стрелу Сьюзан, та одарила его каким-то лукавым взглядом, но ситуацию никак не прокомментировала, просто предложив продолжить путь.

***

В Анвард они въехали с увеличившейся почти в два раза свитой: сразу у границы их встречал личный отряд короля Наина, который, убедившись, что всё в порядке, сопроводил их до столицы. Проезжая по вполне цивилизованным улицам, Каспиан с интересом осматривался: человеческих городов он не видел уже достаточно давно. Основное население Нарнии составляли звери, и они жили в пещерах, норах и дуплах; поселения кентавров и сатиров больше напоминали города, но всё же далеко не такие, как Анвард. Люди же расположились там, где ранее находились владения Мираза; Каспиан уже подписал закон о постройке городов ближе к Кэр-Паравалю, но, понятное дело, их пока ещё не было. Именно поэтому Анвард казался ему той ещё диковинкой. Сьюзан и Эдмунд, конечно, уже бывали здесь, но и в их взглядах читался интерес: всё же прошло много лет с тех пор, как они в последний раз сюда приезжали.

Когда они поравнялись с замком и спешились, Каспиан отметил, что дворец короля Орландии гораздо меньше, чем Кэр-Параваль, но по красоте ни разу ему не уступал. Впрочем, насладиться архитектурой ему не дали: их уже ждала правящая семья в полном составе. Отдав уздцы подбежавшему к нему конюху, Каспиан подошёл ближе.

— Король Наин, — Каспиан вежливо кивнул, как и предписывал дипломатический этикет. — Благодарю вас за приглашение, рад этой встрече.