Мне бы срочно к Шемаханской, мне бы срочно на приём!

Ассистентка:

Вот стакан воды шампанской. Успокойтесь и начнём.

Иван:

Ну, чего меня томите? Мне бы надо к госпоже…

Ассистентка:

Успокойтесь, не спешите. На приёме Вы уже.

Начинаю я вначале – в паре с нею я тружусь,

Госпожа сейчас в астрале, с нею я потом свяжусь.

Иван:

До Австралии до Вашей ехать больно далеко,

Мы ж состаримся с мамашей, я ж помру холостяком!

Ассистентка (еле сдерживается):

Вроде ты читать умеешь, объявленье ж прочитал!

Неужель не разумеешь, что такое есть астрал?

Что Австралия далёко тоже ведомо тебе,

Только в сути сфер высоких, ты зато ни ме, ни бе!

Иван (обиженно):

Чем ругаться и браниться, объяснила бы тогда,

Где же твой астрал хранится, ну, и как попасть туда.

Ассистентка (со вздохом):

Просвещу, на сколь возможно, не оставлю в темноте.

Знай: астрал, он расположен в занебесной высоте.

Иван:

Ой, темнишь ты, видно, что-то. Может, хватит заливать?

В занебесных-то высотах разве можно побывать?

Ассистентка:

Ох, ну, где же взять терпенье твою серость вразумить.

Есть особое уменье – не у всяких может быть.

Люди избранные могут взором внутренним узреть,

И уж вовсе – полубоги, кто не только посмотреть,

А попасть туда способны. Те познали суть вещей,

И теперь совсем свободны от сует и от страстей.

Ты для них насквозь прозрачен, как хрустальный этот шар.

И в любовной неудаче за известный гонорар

Мы помочь тебе сумеем – нам такое не впервой.

Ну, давай, скажи смелее, что случилось, дорогой?

Иван (недоверчиво язвит):

Суть вещей для ней понятна, как хрустальная вода —

Ну, а вдруг твоя Изольда, да и вправду изо льда?

Коли солнышко пригреет, не растаяла б тогда?

Ассистентка:

За насмешки за такие надо б гнать тебя взашей,

Но (смотрит на деньги, выложенные Иваном) мы люди-то не злые, заходи давай уж к ней.

Иван входит в кабинет Шемаханской. Кабинет богато обставлен эзотерическими аксессуарами, но в нём никого нет. Разочарованный Иван хотел было развернуться и выйти, но увлёкся разглядыванием находящихся там диковинок.

Раздаётся торжественная музыка, кабинет наполняется неким туманом, из которого появляется сама Шемаханская и сходу начинает работать:

Ты зачем пришёл, о, смертный, и нарушил мой покой?

Отчего ты, мальчик, бледный и пришибленный такой?

Что? Зазноба отказала и другого предпочла?

Это я не раз видала. Я уж многим помогла.

Но скажи мне: ты уверен, что она тебе нужна?

Вдруг, как чары мы применим, разонравится она?

Будешь крепко к ней привязан. Хоть разлюбишь – с ней живи!

Будешь строго ты наказан за насилие в любви!

Иван (в недоумении):

Что я слышу? Ты в уме ли? Чем надумала пугать!

Лишь о том мечтать я смею. Можешь сразу нас вязать.

Я и так уж к ней привязан, ей дышу и ей живу,

Буду всем тебе обязан, щас вот имя назову.

И зовут её…

Шемаханская (стоит, воздев глаза к небу и закрыв их):

Не надо. Я сама должна узнать

Вижу пляски до упада, вижу: недовольна мать.

Ну, дружок, ты замахнулся – ей с тобой не по пути.

Ну, чего ты так надулся? Раз надумал ты пойти

По извилистой дорожке, и иначе уж невмочь,

Я возьмусь тебе немножко в этих хлопотах помочь.

Ой, намаешься, болезный, много шишек понабьёшь,

Но зато урок полезный, может быть, да извлечёшь.

Ещё раз предупреждаю: ой, смотри, не пожалей.

Я такое зелье знаю…

Иван (нетерпеливо перебивает):

Так давай его скорей!

Шемаханская, покачав головой, звонит в колокольчик. Входит ассистентка с подносом в руках. На подносе небольшой стеклянный флакон с неизвестной жидкостью и какие-то бумаги. Оставив поднос на столе, она уходит. Шемаханская берёт в руку флакон:

Это средство непростое, надо знать, как применять,

Свойства этого настоя могут сильно повлиять…

Голос сказительницы:

А Иван уже не слышит, размечтался дуралей,

Как он без хлопот излишних назовёт женой своей

Знаменитую певицу, приведёт в родимый дом,

Как зайдут они в светлицу, сядут рядом за столом,

Как разинет рот ворчливый в изумленьи его мать

И начнёт его счастливо вместе с Ксюшей обнимать:

Ай, мол, Ваня, сын мой статный, как ты ловок и хитёр,

Как ты кавалерам знатным и богатым нос утёр.

На пиру едят рассольник, мёд и пиво по усам,

А тот гвардии полковник с горя застрелился сам.

Слова сказительницы о Ванькиных мечтах иллюстрируются соответствующими образами. В мир его сладостных грёз кое-как прорываются слова Шемаханской:

Слышишь ты меня, мечтатель? Должен изловчиться сам

Дать ей ровно сорок капель, действуй строго по часам,

И тогда её к личинам на подобие твоей,

К молодым таким мужчинам повлечёт всего сильней.

Снова голос сказительницы:

Дурачок-то всё кивает, пропустив мимо ушей,

Он в мечтах уж обнимает стан зазнобушки своей.

И снова Ванькины мечты прерываются словами Шемаханской:

Драгоценный мой, послушай, ты всё понял или нет?

Блаженно улыбающийся Ванька утвердительно кивает.

Шемаханская (скептически): Ну, тогда на всякий случай подпиши-ка документ:

Инструктаж, мол, был прове́ден про ответственность сторон,

И что о возможном вре́де ты ведь был предупреждён.

Иван, не читая, подписывает все бумаги, отдаёт деньги, хватает флакон и радостный уходит:

Благодарствую! Надеюсь, Ваш поможет мне товар.

Шемаханская (вдогонку):

По инструкции ты действуй, не вернём мы гонорар,

Если правила нарушишь, если сделаешь не так.

Иван, (выходя из дверей):

Сделаю как можно лучше – я же всё же не дурак!

Иван с радостной улыбкой сбегает по лестнице и, не чуя под собой ног, несётся по улице под голос сказительницы:

Как на крыльях прилетает дурачок к себе домой

И, инструкций не читая, достаёт флакончик свой.

Иван (уже дома, почёсывая затылок):

Что она там мне сказала? Вроде должен выпить сам

Под часами сорок капель или лучше сорок грамм,

Да не сорок, а сто сорок, чтобы крепче пробрало,

Стану ей тогда я дорог, как для греков Аполлон.

Целует висящую у него на стене афишу с лицом Ксении, ставит табуретку под настенными часами, садится на неё и выпивает всё содержимое флакона, морщится, но не закусывает, чтобы не ослаблять эффект.

Раздаются некие звуки, изображающие действие волшебства. Иван меняется в лице – оно приобретает нетрадиционное выражение в голубых тонах. Он берёт зеркало и влюблено смотрит в своё отражение: «Ах, душка!» Гладит пальцами своё отражение, а затем начинает краситься маминой косметикой.

В итоге, ещё более довольный собой выставляет своё распрекрасное лицо на всеобщее обозрение в окно. А, выглянув в окно, замечает идущих по улице двух парней, причёсанных и одетых примерно, как он сам, но только без какой-либо косметики. Выкрикивает слащавым голосом: «Мальчики! Я иду!», и выбегает из дому.

Перед глазами остаётся незапертая дверь. Через некоторое время слышится недовольный возглас одного из парней: «Отвали, придурок!» Затем раздаются звуки ударов, и ещё некоторое время спустя в эту же дверь возвращается Иван с разбитым носом, ложится на постель и начинает рыдать.

И снова в окне сказительница Матрёна (фингал почти незаметен):

День-другой уже проходит, всё бы вроде ничего,

Но мамаша вдруг находит, что сыночек – не того.