Псих улыбнулся. План стремительно обретал очертания.

Минут через десять к воротам пещеры разбойников, бодро стуча кривым деревянным посохом, подошел настоятель монастыря — уже сутки как покойный и даже похороненный.

Он уверенно постучал посохом в дверь.

Дверь открыл все тот же козлина, хамить в этот раз не стал, напротив — вежливо поклонился. Ответной любезности не дождался, игумен лишь спросил:

— Черный на месте?

— Ну а где ему быть? — ответил привратник.

— Веди. — коротко бросил настоятель.

Козел отодвинулся, пропуская монаха внутрь и захлопнул дверь.

Ура! Получилось!

Шествуя за привратником, спрятавшийся под личиной Псих внимательно изучал обстановку. Ну что сказать… Обустройство пещеры впечатляло. Денег Черный влил немало. Здесь даже зимний сад был с магическими лампами.

Впрочем, шли они недолго, и путь их завершился в отсеке, чрезвычайно напоминающем офисную приемную. Вот только вместо сексапильной секретарши за столом сидел здоровенный демон с панковским гребнем на чешуйчатой голове. За его спиной была дверь — первая за всю дорогу и опять — очень неплохо навороченная.

— Все сидишь? Все на борьбу с геморроем! — приветствовал секретаря невоспитанный козел и озвучил очевидное. — У нас гости.

При виде настоятеля секретарь встал и почтительно поклонился.

— Рад вас видеть, ваше высокопреподобие. Подождите минутку, я доложу.

И скрылся за дверью. Козлина тоже ушлепал на свой пост. Судя по всему, настоятеля здесь хорошо знали и ничуть не опасались.

— Там старый хрыч приперся. — доложил секретарь подписывающему открытки Черному. — Из монастыря.

— А этим мощам чего надо? — удивился тот. — Я посыльного к нему час назад отправил, не позже. Туда-обратно по любому никто обернуться не успел бы. Боюсь, этот тоже за рясой явился. Спрячь-ка ты ее в сейф, а я пока с ним в приемной поболтаю.

— Понял, — поклонился секретарь.

— Какие люди! — радушно завопил Черный, картинно появляясь в дверях. — Ваше высокопреподобие! Рад, рад. Чем обязан визиту? А я к вам, кстати, человечка заслал только-только. С приглашением. Юбилей, да.

— Да, я в курсе. — сварливо ответил псевдонастоятель. — Встретил по дороге. Спасибо, буду, с подарком, как положено.

— Тогда чем обязан? — улыбку Черный держал профессионально.

— Дело у меня к тебе. — проскрипел Псих. — Рясу ты у меня подрезал?

— Какую рясу? — лицо Черного можно было использовать для социальной рекламы: «Искренность и открытость — залог успеха».

— Да ты, ты… — махнул рукой фальшивый старикашка. — Я еще вчера понял, что ты, потому что больше некому. А сегодня утром мне уже настучали, что ты оценщика на нее ищешь. А вот это уже ни в какие ворота. Черный, у тебя совесть есть? Ведешь себя не как сосед, а как говно. Ну спер — ладно, спер, бывает. Все равно ряса не моя, это ты не меня обнес, а того лоха приблудного. Пускай у него голова болит. Но при живом мне другого оценщика искать?! Конкурентов мне здесь плодить? Ты что — куска хлеба меня на старости лет лишить хочешь? Вот кто ты после этого?

Напор старикана был настолько силен, что Черный даже растерялся.

— Да я как бы… Я не думал.

— Да ты вообще свою думалку в задницу затолкал — обличающе ткнул в собеседника узловатым пальцем настоятель. — Конечно, старика обидеть каждый может… Двойной тариф тебе за это за оценку будет! Нет, тройной! И даже рот не открывай, не скину! Езжай в Хабару, как собирался, ищи дешевле. Раньше надо было думать. «Найди мне оценщика… хорошего… не болтливого…».

— Блин, одни стукачи вокруг. Кто из них двоих барабанит, интересно? — пробормотал себе под нос Черный.

— Чево? Не слышу! — приложил ладонь к уху эрзац-игумен.

— Да нет, ничего. — повысил голос атаман, подошел к двери и приоткрыл ее. — Слышь, ты. Концепция поменялась. Доставай из сейфа обратно, тащи сюда.

И вновь повернулся к настоятелю.

— Давай только хотя бы двойной тариф. Не, ну правда, не ломи. Хорошо, свой косяк признаю, но двойной тариф — это нормальный штраф. У тебя же тарифы на оценку конские. А меня, блин, юбилей на носу. А ты с такими ценниками.

— Юбилеить завтра будем. — сварливо отрезал Псих. — А сегодня — обычный рабочий день. Даже не сокращенный.

Но поторговаться им было не суждено. В приемную без предисловий ввалился какой-то облезлый демон. Увидев Черного, он радостно оскалился во весь рот и заорал:

— О, шеф, привет! Я, короче, в Валдгейме всем приглашения уже раздал. Ты новость слышал? Там все село гудит: монастырский настоятель ластами щелкнул! Прикинь! А ты говорил — он у нас на поминках простудится.

Тут он перевел глаза на вторую фигуру и от удивления отвесил челюсть:

— Э-э-э… Ваше высокопреподобие?

И тут же переобулся:

— А может, врет молва. Это слухи, легенды, мистерии. Может это злая шутка козырных людей!

Но по лицу Черного было видно, что его терзают отнюдь не смутные сомнения. Не сводя глаз со старика, напряженный как струна, он двинулся влево, перекрывая приоткрытую дверь в кабинет.

— Это извините, что сейчас было? А, ваше высокопреподобие? Вы кто? Восставший из зада?

— Брешут людишки. — без особой уверенности в успехе заверил его Псих. — У них языки что помело.

— Может, и брешут. — не стал спорить атаман. — А может, и нет. Я тогда развеивание иллюзий на вас наложу? Если брешут — вам, ваше высокопреподобие, бояться нечего.

Он щелкнул пальцами, развеивая заклинание, и без паузы продолжил:

— Вот же ты гнида приматская. И ведь почти развел.

Как раз на этих словах Псих и закончил просчет ситуации. Он сшиб посохом облезлого, заслонявшего дорогу и одним огромным прыжком сиганул в коридор. Где со всех ног помчался к выходу, благо, дорогу помнил хорошо.

Не до рясы. Успеть бы выбраться. Желательно — живым. Про «здоровым» речи уже не идет.

Черный в ярости взревел медведем, взмахнул непонятно откуда взявшейся пикой и бросился вслед.

В это время из двери вышел секретарь с рясой в руках и удивленно посмотрел след ветреному начальнику.

А начальник в это время ревел сиреной:

— Рота в ружье! Все к выходу! Выход перекрыть! Бегом, бегом! Гасим его! Наглухо гасим, чтобы не выскочил!

Бой в коридорах пещеры Псих запомнил надолго.

Он успел пробежать примерно две трети пути, когда ему навстречу начали выскакивать вооруженные демоны.

Одна радость — подчиненные Черного оказались плохо обученными и, что греха таить, в массе своей туповатыми. Вместо того, чтобы сбиться в плотный строй на выходе и тем подписать Психу смертный приговор, они выскакивали в коридор поодиночке, где их немедленно отправляли на перерождение. Но каждый такой идиот хоть на несколько мгновений, но замедлял бег Психа, а сзади его нагонял отставший поначалу Черный. Когда шаги атамана зазвучали совсем уже рядом, незадачливому шпиону, чтобы не получить пику под лопатку, пришлось остановится и встать спиной к стене.

Побег «на рывок» закончился, Псих начал методично и медленно — по шажку — пробиваться к выходу.

Как уже было сказано, банда Черного не отличалась особой выучкой. Представление о рукопашном бое практически у всех было чисто молодецкое: «Дай-ка я тебе врежу от души!». Поэтому они изрядно мешали друг другу и атаману, и оставляли Психу шанс.

Он не стремился убивать — протиснуться в нужном направлении было куда важнее, а живые неумехи мешали единственному опасному противнику — Черному — куда сильнее, чем трупы. Трупов, впрочем, тоже хватало, и атаман демонов чуть не взбесился от ярости, наблюдая, как тает его банда, а проклятого обезьяна так и не получается заблокировать. Фальшивый старикашка выскальзывал, протискиваясь, как мокрый кусок мыла между ладонями.

Но и платил Псих за свое продвижение дорого. Полную цену платил. Рядовые демоны доставали его редко, но противников было слишком много и вскоре Псих был в крови с головы до ног. Конечно, в большинстве это были царапины, но в толчее он пропустил три хороших укола от Черного, а вот это было уже серьезно. Больше всего монах боялся истечь кровью и ослабеть на выходе, в шаге от свободы. Хотя злая судьба и без того в последние дни строила ему пакость за пакостью.