«Возможно, молитва? — осторожно дотронувшись до рисунка, подумал Белкет. — Но тела вокруг этой женщины лежат отнюдь не в молитвенном поклоне… Ритуал? Жертвоприношение? Часть священной хроники?..» — падший ангел нахмурился, вновь вспоминая фреску на стене храма. Женщина-паук в окружении тел явно была важным образом в этом культе, но информации об этом всё ещё было ничтожно мало.
Работать, однако, следовало с тем, что было, и Белкет снова опустил задумчиво глаза на рисунок, мазнув перед этим взглядом по написанным над ним словам.
«Прядильщица», «распутье» и «госпожа великого дома»…
И снова она — женщина-паук. Грубо и схематично изображённая фигурка, в которой с трудом просматривались антропоморфные черты — неумелая рука писца и безжалостное время почти полностью скрыли её, сделали силуэт едва различимым. Но ангельское восприятие куда острее человеческого, а потому Белкету всё же удалось рассмотреть его.
Рисунок почти стёрся, но его форма не оставляла сомнений — здесь была изображена женщина. Высокая и худая, тело её очень грубо и схематично было отмечено парой рваных линий. На голове — странный убор, похожий на корону, но возможно и просто высокая причёска — понять это было сложно, да и не так уж важно. Из каждого из плеч женщины выходит по две пары рук, что в общей сумме составляет количество из восьми, и каждая рука держит выгнутые кинжалы, напоминающие лапки паука…
Женщина-паук — опять это изображение, теперь запечатлённое в свитке, текст которого оказался безвозвратно утрачен. Текст… но не кривой и неумелый рисунок, хранящий в себе великую тайну.
Всё это явно было неспроста. И Белкет должен был понять, что означает этот символ.
И почему, в конце концов, эта женщина стоит в окружении тел представителей всех младших рас?..
«Вероятно, культ был распространён не только среди людей, — продолжая рассматривать рисунок, мысленно выдвинул предположение Белкет, беря в руки перо и записывая свои умозаключения в дневник. — Эльфы, гномы и наги, находящиеся рядом с детьми Илата, могут символизировать общность верования, объединяющего между собой народы младших рас. Либо же таким образом почитатели культа хотели подчеркнуть, что перед их богиней (а богиней ли?) все одинаково равны между собой. Но эта гипотеза сомнительна, ведь тогда люди в первую очередь изобразили бы у ног этой женщины ещё и ангелов и безликих…».
Белкет задумчиво покрутил в руках перо, откладывая его в конце концов в сторону. В голове не было стройного порядка, мысли цеплялись одна за другую, путались и ускользали, не желая являть себя. Бесценная находка, что должна была дать ответы, породила лишь ещё больше вопросов, и ангел осторожно отодвинул её, откладывая её в сторону.
Из головы не шли слова: «прядильщица», «распутье» и «госпожа великого дома». И бесстрастный ледяной взгляд женщины-паука, даже с неумелого повреждённого рисунка глядящий, кажется, в саму душу…
Предаваясь собственным размышлениям и вопросам, Белкет снова задумчиво посмотрел на потёртую рукопись перед собой. Женщина-паук всё также взирала на него в ответ, и на какое-то мгновение Белкету показалось, будто во тьме ему удалось поймать тончайшую нить, за которую, впрочем, было трудно ухватиться. Будто паук прядёт свою паутину, и Белкет наблюдает за его работой как за величайшим таинством…
Он встряхивает головой — всё это лишь плод его воображения. Мысли уводят его куда-то вглубь, запутывают и отдаляют от цели. Грёзы и мечтания не тот путь, на котором он найдёт ответы, а потому ему всё же следует отбросить лишнее и сосредоточиться на цели.
Но женщина-паук, прядущая паутину, слишком прочно заседает в его беспокойном разуме.
Он откладывает работу, желая привести мысли и чувства в порядок. В раздрае и хаосе он не найдёт ничего полезного и нужного. Необходимо сосредоточиться, структурировать имеющиеся данные, проанализировать их и разложить по полочкам. Проще всего сделать это, выкладывая мысли на пергамент, и Белкет окунает перо в чернила, задумчиво выводя первые слова.
«В эпоху великой Империи Шантири существовал таинственный культ, поклоняющийся женщине-пауку. Особое распространение он имел на полуострове Эриш, о чём мы можем судить по большому скоплению руин древних храмов, посвящённых ей. Вероятней всего этот культ был межнациональным, объединяющим все народы, так как на сохранившихся рисунках присутствуют изображения не только людей, но и других младших рас. Культ практиковал жертвоприношения или особые ритуалы, погружающие жрецов и/или последователей в особый, скорее всего, гипнотический сон. К таким выводам можно прийти по анализу дошедших до нас рисунков, где главная фигура культа, женщина-паук, стоит в окружении тел людей, гномов, эльфов и нагов.
В сохранившемся документе, найденном в храме на юге Эриша, фигурируют слова «прядильщица», «распутье» и «госпожа великого дома». Сам текст утрачен, но допускается предположение, что он описывает историю создания культа или один из его ритуалов. Связь данных слов друг с другом установить невозможно, как и общий контекст, из которого они взяты. Не оставляет сомнений сакральность общей тематики текста, ибо найден он был в храмовом тайнике, а значит, представлял для верующих особую значимость».
К вящему неудовольствию Белкета, все выводы были слишком поверхностны и незначительны. Тайна фигуры женщины-паука так и оставалась тайной, что не желала поддаваться пытливому разуму падшего ангела. Сама же она, женщина-паук, прожигала его ледяным бесстрастным взглядом с храмового свитка и обсидиановой фигурки, и под её взглядом Белкет чувствовал себя незрелым глупым мальчишкой.
Что же она пыталась донести до него?..
Культура древней Империи Шантири, забытая и превращённая в руины, всегда была пронизана тончайшим мистицизмом и символизмом. Мало было просто понимать, о чём идёт речь, необходимо было чувствовать и переживать внутри себя. Ритуальность и обрядовость была пропитана великими таинствами, постичь которые могли лишь избранные. Даже письменность их — пиктограммы, смутные образы, что зиждились на ассоциациях, а не логике, и немногие владели ею и могли пользоваться.
Мало понимать, нужно чувствовать, пропускать мир через себя и только тогда находить ответы — древнейшие жители Асхана были великими мистиками, неразрывно связанными с природой и окружающим их миром. Преисполненные духовно и просветлённые — лишь такие же, как они, могли правильно толковать знания, доступные не каждому встречному. И как Белкет мог забыть об этом?..
Учитель ведь учил его: смотри на мир шире, Белкет. Уж если ты неправильный ангел, добровольно отрёкшийся от своих собратьев, то будь гибче. Тренируй свой разум и позволь ему быть пластичней. Не загоняй себя в рамки, Белкет, и познавай мир не только умом, но и сердцем.
В конце концов, им ты сможешь увидеть не меньше, а подчас даже и больше, чем холодным рациональным расчётом.
Белкет не должен был забывать об этом. Работая с наследием Шантири, он должен был помнить о тонкой филигранной работе разума и сердца, которую они создавали. А потому…
Он снова смотрит на неумелый потёртый рисунок. Женщина-паук, кажется, вновь смотрит на него в ответ. Белкет закрывает глаза и заглядывает вглубь себя, позволяя собственной памяти и ощущениям вести разум, а не наоборот.
Первые ассоциации рождают путь, по которому ему надлежит идти. Белкет делает шаг на зыбкую дорожку и следует за интуицией, ведущей его сквозь тьму. На нём ему кажется, как на него взирает три пары глаз с трёх разных и в то же время одинаковых ликов и отовсюду доносится невнятный ядовитый шёпот. Но Белкет бесстрашно идёт вперёд, и тьма коконом обволакивает его.
Пока паук, быстро перебирая лапками, опутывает своей паутиной запутавшуюся в ней жертву. Вот только… Действительно ли Белкет был его жертвой?..
Сейчас, когда разум был бессилен, падший ангел должен был довериться чутью. Снова и снова перед его глазами вставала картинка, запечатлённая на древнем пергаменте, и женский шипящий голос снова и снова повторял одни и те же слова.
