- Вот мой Бог. – вдруг произнесла Элта, когда они вплотную подошли к дубу. Питер уселся меж мощных корней, выпирающих из земли, а девушка обняла дерево и погладила его по шершавой коре.

- Такой старый-старый. Он помнит все. Он родился из желудя уже с памятью своих предков, растущих здесь еще с тех пор, когда люди почитали Старых Богов, живых, настоящих, бродящих по этой земле среди лесов и полей.

Девушка замолчала и уселась рядом, держа в руках крупный желудь, который нашла среди опавшей листвы.

- Вот это бессмертие. – она вдруг повернулась к Питеру и улыбнулась. – Как твои дела?

- Сейчас уже лучше. – честно ответил он. Больше рассказать Элте было нечего, а втягивать ее в свои проблемы парень не хотел. Слишком долго все объяснять. Поэтому он решил осторожно расспросить о ее жизни. На самом деле ему было это очень интересно.

- В пятницу, я случайно услышал, когда ты уже ушла… - начал он. – Это ведь твоя тетя была?

- Ааа… - Элта поморщилась. – Прости за это. Я бы не хотела, чтобы ты это видел на самом деле. Тетя Агата очень строгая и религиозная, а еще гордится своим статусом и достатком. Я по ее мнению – пропащая душа, вернее без души. Она считает, что у рыжих души нет. – девушка засмеялась. – Временами называет меня по-русски «besova devka», что переводится примерно, как «дочь нечистого», это потому что мой отец – ирландец, а у нее предубеждение против этого народа. – она повернулась к Питеру. – Не думай об этом, а уж тем более не жалей меня.

- Я не жалею. – парень покачал головой. – Просто мне не нравится, как твоя родственница к тебе относится. Неужели тебя некому защитить от ее нападок?

- Спасибо, что ты подумал об этом. – Элта улыбнулась, прищурив свои колдовские глаза и опустив подбородок на сложенные на коленях руки. – На самом деле замечания Агаты меня не задевают почти. Я слишком долго жила с самой лучшей на свете бабушкой, чтобы обращать внимания на трескотню тех, кому я не нравлюсь. Вот, смотри, сейчас покажу. – девушка встрепенулась, засунула руку за воротник и вытащила оттуда медальон на толстой цепочке. – Это бабушкин.

Медальон был овальный с гербом дворянского рода, выгравированным на внешней стороне. Тонкие белые пальцы отворили верхнюю крышечку, и Питер увидел маленькую черно-белую фотографию, вставленную внутрь.

- Это семья Соболевых, семья моей бабушки и тети Агаты. – полумесяц ногтя указал на статного бородатого мужчину с ясными глазами. – Федор Николаевич Соболев – отец, мой прадед. – ноготь перешел на красивую стройную женщину с длинной косой. - Марья Анатольевна Соболева – мать, моя прабабушка. – палец опустился ниже на двух юных девушек. Одна из них задорно улыбалась и чем-то неуловимым напоминала Элту. – Это Анна Соболева – моя бабушка, она вышла замуж за человека ниже ее по положению, поэтому он вошел в ее род, а не она в его. – палец опять переместился теперь на спокойную немного строгую девушку, скорее пока девочку, в темном платье. – Это Агафья Соболева, которая сейчас Агата Сильверфокс, она вышла замуж за брата директрисы нашей школы. Именно поэтому меня туда и отправили, чтобы под присмотром была. А вот здесь. – Элта указала на другую сторону медальона, тоже с фотографией, где была изображена другая семья. – Моя бабушка Анна или Энн, ее муж, мой дед – Петр, и их дочь – Мария. Моя мать.

Питер узнал повзрослевшую и еще больше похорошевшую Анну Соболеву в дорогом старинном платье с пеной кружева у горла и пышной прической. Разве что улыбка женщины оставалась все такой же по-детски задорной, и глаза весело блестели. Мужчина рядом был высоким, стройным, с черными вьющимися волосами, волевым подбородком и теплотой в глазах. Ощущалось, что семья была создана по любви, а не по статусу и положению. Мария, которой на фотографии было около семи лет, выглядела серьезной и спокойной.

- Ты больше похожа на свою бабушку, чем на маму. – сказал Питер, внимательно рассматривая лица родных Элты.

- Я знаю. – та тихо улыбнулась. – У нас с Энн даже глаза одного и того же цвета – ярко-зеленые. А цвет волос мне от папы достался… Только родителей я совсем не помню. Бабушка о них не рассказывала, но шутила иногда, что отец мой – Зеленый Человек. Тот самый, лицо которого можно обнаружить среди дубовой коры, а также листьев дуба и падуба. – девушка ласково погладила ствол дерева, к которому прикасалась спиной. – Так что из родственников у меня только тетя Агата и осталась. – Элта помотала головой и отвернулась, но Питеру показалось, что она смаргивает слезы.

Парень вдруг почувствовал себя беспомощным, потому что, несмотря на двух сестер, что делать, когда девушка плачет, он не знал. Вернее, знал, если решение проблемы находилось в его силах, но здесь был другой случай. Поэтому Питер решил отвлечь Элту от печальной темы, но в голову не пришло ничего другого, кроме этого вопроса:

- А ты могла бы представить, - начал он. – Что какой-нибудь ребенок, которому, например, лет 13, однажды оказывается в другой стране, где время течет иначе. И он там вырастает, взрослеет, а потом вдруг на 28 году возвращается обратно, в свою страну, в свое время, в тот самый возраст, в котором был до своего исчезновения?

- Могу. – Элта вдруг повернулась к нему. Глаза ее были сухие, но немного красные. – Но мне страшно. Представляешь, каково это жить в теле тринадцатилетнего подростка, когда внутри тебе 28? Все, кто не знают твоей истории, воспринимают тебя ребенком, и когда ты говоришь, как взрослый, смеются, не веря. Заново взрослеть, делать какие-то вещи, которые тебе уже не нужны, потому что ты старше…

Питер хотел сказать, что представляет, что это такое, но вовремя остановился. Элта не знала о Нарнии, но после ее ответа еще мучительней хотелось рассказать ей свою тайну. Теперь парень понимал Люси, которая в восторге написала ему весной письмо о своей новой подруге. Элта выглядела и говорила так, будто бы она поверит в их историю о Нарнии. И это даже не в ее словах… Это чувствовалось инстинктивно. Есть свои – есть чужие. Элта была своей.

- Такой вопрос… - девушка покачала головой и проницательно на него взглянула. – Люси как-то задавала мне подобный, про попадание в другую страну. Правда она говорила о Волшебной Стране, где разговаривают животные, живут фавны, нимфы, дриады и гномы. И спросила, чтобы я делала, если бы попала в такую страну, прожила в ней много лет, а потом вернулась обратно.

- А ты что ответила? – ни один мускул не дрогнул на лице Питера, который старался не выдать своих эмоций.

- Я знаю, что я бы не хотела возвращаться из такой страны. – Элта грустно вздохнула и уткнулась носом в коленки, ее голос теперь звучал глухо. – Потому что там мой Дом. Там моя настоящая жизнь. Конечно я бы стала искать обратную или новую дорогу туда. Так я ответила Люси.

- А если бы… - продолжил Питер. – Если бы был кто-то… Допустим, король, правитель, создатель этой волшебной страны, который по своим причинам тебя оттуда вернул в этот мир?

- Я бы у него спросила эту причину. – ответила девушка, черкая веточкой по сухой земле. – А еще спросила, можно ли мне вернуться туда. Это честно – знать почему. Когда знаешь, гораздо легче. Даже если эта причина в том, что ты кому-то не понравилась. К тому же, на самом деле все не так страшно. – Элта вдруг легко и светло улыбнулась. - Дороги Мира и миров открыты перед нами, осталось лишь выбрать на которую ступить. И, наконец, шагнуть вперед. Думать, что кто-то управляет нашей судьбой – девушка смешно скосила глаза в сторону церкви. – Это все равно что сдаться, отказаться от ответственности за свою жизнь, лечь и ждать милости. Так дела не делаются. – она помотала головой, рыжие косы хлестнули по плечам, затянутым в коричневую ткань. – Наша жизнь в наших руках, Питер. Кто ищет, тот всегда найдет.

- Ты права. – парень сомкнул кулак своей правой ладони и твердо поставил его на землю. На душе стало совсем легко, а в памяти вдруг всплыли слова Элты из сна: «… а ты жив, Питер. Вставай, бери в руки меч и сражайся. Битва еще не окончена».