- Легкой. – через некоторое время ответила Элта. – Словно глоток чистого воздуха.
- Понятно. Спасибо. – Питер кивнул, посмотрел в сторону окна, потом вновь на девушку. – Я пойду.
- Всего доброго. – Элта кивнул в ответ. Парень показался ей очень необычным.
Она никогда раньше не встречала Питера Певенси, только слышала от Люси, которая очень любила своего старшего брата и тепло отзывалась о нем.
С Люси Элта подружилась прошлой весной в свой самый первый день в школе, когда после занятий по заданию мисс Швайцберг перебирала в библиотеке подпорченные книги на предмет их починки. Люси подошла первой и предложила свою помощь.
Разговаривать с ней оказалось очень интересно. Несмотря на свои тринадцать, девушка временами рассуждала так, будто бы прожила гораздо более долгую жизнь. И если бы не некая детская мягкость, все не покинувшая лицо Люси и тот факт, что она училась в школе, Элта бы подумала, что ей как минимум 17-18 лет.
И была еще одна странная вещь. Иногда в речи Люси проскальзывали фразы и слова, очень необычные, нетипичные для этого времени и обстановки. Однажды Элта рассказывала своей новой подруге о соколиной охоте, которой увлекалась бабушка Энн в молодости, когда еще жила в Российской Империи. Люси вдруг очень оживилась и начала задавать конкретные вопросы, употребляя такие термины, о которых Элта до этого момента если и слышала, то издалека. Опутенки, вертлюг, чеглиг, вабило. Словно бы когда-то сама очень плотно занималась соколиной охотой. А потом она сказала: «Сокол говорил, что он замечает малейшее шевеление в траве, даже когда парит высоко над землей». И вдруг стушевалась, тут же объяснив, что про этих птиц она читала в какой-то книге.
Подобные оговорки случались часто и больше в мелочах. Поразительное и глубокое знание видов старинного оружия и их назначение, военной стратегии (и странное: «Вот когда я участвовала в осаде…»). Постепенно у Элты начало складываться впечатление, что Люси – потомок очень древнего аристократического рода, потому что разбираться в столь не распространенных и не доступных основным массам вещах, по-особому изящно держать в руках ложку, чашку и вилку, выстраивать свою речь так, чтобы она звучала как песня, может только истинная потомственная дворянка. Элта бы уверилась в этом окончательно, если бы не факт того, что Люси была настоящим сорванцом. Она играючи сигала через высокие заборы, временами носила штаны, вступалась за младшеклассников, которых обижали старшие ребята, не боялась перечить учителям, сочиняла дурацкие ироничные стишки, иногда шутила над Эдмундом, рисуя на полях его тетрадей карикатурные рожицы («Эдмунд и еда в столовой» и «Эдмунд и Мэри Смит» - две самые известные ее работы, за которые она получила хорошую взбучку от своего брата, пока Элта хохотала над картинкам).
Люси оказалась очень хорошей подругой, наверное, самой лучшей в жизни Элты, конечно после бабушки Энн. А потом взяла и уехала, так и не попрощавшись.
Элта скучала по Люси и даже по смурному молчаливому Эдмунду, потому что в их компании чувствовала себя комфортно, как будто бы вернулась домой. В свой настоящий дом наподобие того, что остался на окраине Дрохяд-Аха, спрятанный среди изумрудных холмов, облаков-барашков, остатков древних замков и еще более древних каменных кругов, в которых возможно скрывалась дверь в страну сидов.
Ощущение сказки, чуда и волшебства. Вот что было общего между ними троими. И сейчас оно вдруг вернулось, когда в библиотеку зашел Питер, даже в своей коричневой куртке, серой рубашке и темных штанах, так напоминающий какого-то древнего златовласого короля со старинных иллюстраций к легендам и мифам туманной Британии.
Элта вздохнула, глянув на часы, мерно тикающие на стене над столом мисс Щвайцберг. Библиотекарша придет с минуты на минуту.
Комментарий к Часть 1.
* - эту песню пела Элизабет Беннет в версии “Гордости и Предубеждения” 1980 года. Я решила взять ее, потому что она показалась мне очень красивой и к месту.
========== Часть 2. ==========
Питер медленно шагал по ровной брусчатке одной из центральных улиц города, где в сизых осенних сумерках уже загорались первые фонари, а витрины и вывески ярких магазинчиков блистали огнями, пестрым свертками, коробочками, позолотой, заманивая в свое нутро покупателей с толстыми кошельками.
Руки привычно болели от перетаскивания тяжелых ящиков и тюков. Питер еще в конце лета нашел себе подработку, чтобы больше не обременять родителей лишними расходами. Сам он уже давно перестал чувствовать себя ребенком. Он вырос, но как оказалось, только внутри, внешне все еще оставаясь безбородым парнишкой, не отличимым от своих сверстников, чьи интересы и проблемы теперь были несоизмеримо далеки и чужды ему.
Тогда, почти пять лет назад в первый раз вернувшись из Нарнии он несколько месяцев не мог привыкнуть к своему мальчишескому телу. Делись куда-то натренированные годами учебных и реальных боев мышцы, привычные к ношению оружия. Пропала ловкость и сноровка. Конечно постепенно Питер восстановил все это. Как оказалось, когда разум и душа помнят и знают, тело развивается куда быстрее, чем если учиться военной науке с нуля.
У него ни разу не возникло мысли в чем-то обвинить Аслана, хотя сначала очень мечтал спросить Льва: «Почему?» Но потом Питер вдруг понял неуместность, неправильность, незрелость этого вопроса. Аслан был кем-то большим чем просто лев и замысел его оказался шире и глубже, за пределами понимания человека, хотя Питер его чувствовал, несмотря на то, что не мог выразить словесно. Это ощущение дарило ему внутренний незыблемый покой и знание того, что все идет так, как оно идет, в отличии от Эдмунда, который постоянно искал дорогу и ответы на свои вопросы. В этом парень далеко отстал от своего младшего брата, хотя если бы прислушивался к нему, сейчас понимал бы его гораздо больше. Но с другой стороны Питер не питал иллюзий, разрушение которых в последствии могло принести ему много страданий.
Парень так задумался, что перестал обращать внимание на то, куда идет, поэтому, когда в него кто-то врезался, опешил и некоторое время с удивлением моргал, словно бы очнувшись от легкого сна.
- Простите. – тихо произнес знакомый голос. Питер опустил голову, увидел красно-рыжие волосы, сейчас вместо кос, уложенные в красивую прическу, пушистые ресницы, опущенные вниз, почти в пол, и влажные дорожки слез под ними, прочерчивающие линии на белой без единой веснушки коже.
Элта, одетая в красивое бледно-голубое платье из тонкого шелка, казалось, даже не заметила его, и глядя в никуда, зашагала дальше. Она контрастно выделялась среди тепло одетых в серое, черное и коричневое, прохожих, спешивших в вечер пятницы с работы домой. Она выглядела неуместно, словно бы не принадлежала этому миру, а попала сюда случайно и теперь бродила неприкаянным призраком по темным улицам.
- Постой. – Питер успел ухватить девушку за локоть, закутанный в мягкий палантин. Та повернулась, удивленно взглянула на него, и вдруг вытерев ладонью глаза, улыбнулась, словно увидела старого доброго друга.
- Это я тебя толкнула? Прости. Задумалась.
- Что у тебя случилось? – парень сразу же решил перейти к сути дела. Своих сестер, если видел их расстроенными, он всегда спрашивал прямо и узнавал, мог ли им помочь. Да и неправильно это было, что девушка плакала и ходила одна по улицам. Вдруг ее кто-то обидел?
Элта покачала головой, смаргивая нависшие на ресницах слезы, и опять улыбнулась.
- Просто не самый приятный вечер. Ты гуляешь здесь?
- Иду домой. – ответил Питер, осторожно отпуская локоть девушки. – А ты?
- Наверно тоже домой. – сказала она. – Правда я не знаю, в какую сторону. Я в этой части города была всего несколько раз и не успела запомнить дорогу. Лондон такой большой.
- Я могу тебя проводить. – тут же предложил парень. Отпускать Элту в таком состоянии одну, а тем более не знающую, где она находится, было неправильным. – Ты где живешь?
- Спасибо. – Элта благодарно кивнула. – Недалеко от школы. Мне бы к ней дойти, а дальше я дорогу знаю.
