Йеннифер вскинула бровь, но медленно кивнула.

— Ага, типа того… Смотрю, все прошло хорошо?

— Кажется, — кивнул Ламберт, бросив на Лютика быстрый взгляд.

— И какие планы теперь?

— Я хочу… Домой, — неуверенно сказал Лютик.

Ламберт поджал губы:

— Не то чтобы у тебя сейчас есть дом…

Лютик пораженно вскинул брови.

— Но как же? Мы сейчас нигде не живём?

— В отеле… — неуверенно проговорил Ламберт.

— Ну вот, значит, туда.

Ламберт дергано улыбнулся, а потом более уверенно кивнул.

Господи, да, они едут домой.

Как бы этот дом не выглядел, они едут туда.

Ламберт взял руку Лютика в свою, и тот уверенно сжал её в ответ, улыбаясь.

Нет, не так.

Лютик сиял.

Новой жизнью, которой раньше Ламберт в нем не видел.

Они вернулись домой. Ну, несколько это можно было назвать домом. Но дело ведь было не в месте, а в собственном ощущении.

Лютик неуверенно прошёл внутрь номера, воровато оглядываясь.

— Миленько, — неуверенно сказал он. — Знаешь, все время, пока мы ехали, я пытался понять одну вещь.

Ламберт медленно подошёл к нему со спины, провёл ладонью по лопаткам, и Лютик, лукаво улыбаясь, повернулся к нему. Прижался в ответ теснее и обнял за талию! Оказывается, не покалеченный Лютик очень даже тактильный.

— Какую?

— Сколько мне? — спросил Лютик. — Нет, я знаю, что семнадцать. Но просто… Помню я себя, когда мне было пятнадцать, а потом провал, и оп — семнадцать. Мне же не настоящие семнадцать.

Ламберт улыбнулся и чуть отошёл от него, убрав руки:

— Тогда я вынужден в срочном порядке убрать свои грязные руки.

— Эй! — крякнул Лютик недовольно. — Но ты мне нравишься!

— Ну, знаешь ли, а мне не очень нравиться быть педофилом.

— Ты не педофил, — сморщил нос Лютик. — Мне же семнадцать! И я вовсе не чувствую себя так, как в пятнадцать!

Ламберт улыбнулся и снова взял его руки в свои, поглаживая костяшки.

— А как ты себя ощущаешь?

Лютик закусил губу и дёрнул, будто бы раздражённо, плечом.

— А я и не знаю. Во мне будто что-то новое, что-то, чего не было никогда ранее. Оно…очень взрослое. Мудрое. Будто оно что-то знает, но это так странно… Наверное, я и в семнадцать не сказать, что оплот мудрости.

Он усмехнулся и повел плечом.

— В любом случае, мне точно не пятнадцать. Ты совсем-совсем не педофил. Останься со мной.

— Я не собирался от тебя уходить. Даже если между нами не будет никакой романтики, я твой опекун. И я несу за тебя ответственность, хочешь ты этого или нет. Но всё-таки… Всё-таки, если тебе не хочется ничего лишнего со мной, просто скажи. Я понимаю, что для тебя я сейчас какой-то левый дядька.

Лютик фыркнул.

— Во-первых, даже если бы я совсем тебя не знал, я бы очень даже хотел всякого! Ты вообще себя видел? Ты ведьмак! Горячий ведьмак. Конечно ты мне нравишься. А во-вторых… — внезапно, он улыбнулся, абсолютно тепло и мягко, будто вспомнил что-то невероятно приятное для него. — Я помню много вещей. Ты был очень нежен ко мне, заботлив и терпелив. Я часто плакал, а ты меня утешал. Был со мной в горе, так что самое время побыть со мной в радости.

— Лютик… Я делал много ошибок. Я делал тебе больно.

Лютик понимающе улыбнулся.

— Знаю. Но я понимаю тебя. Боюсь, мне бы самому нервов бы не хватило. Все в порядке, ты ведь старался?

— Да. Все, чего я хотел, так это спасти тебя.

— У тебя это вышло отлично, — убедил его Лютик и, оглядевшись, прошел вперёд, осматривая комнаты. — Какие планы теперь?

— Ну, мы едим в Нью-Йорк, — начал говорить Ламберт, идя за ним. — Думаю, тебе стоит продолжать работу с психотерапевтом. В своей новой ситуации. Будем следить за следствием о твоих родителях. Пойдешь в колледж, или куда тебе надо… В общем, продолжишь жить.

— А ты? — спросил Лютик, рассматривая тот самый цветок, который Ламберт ему подарил.

— А я буду рядом.

— Как мужчина? — лукаво уточнил Лютик. — Или как опекун?

Ламберт усмехнулся.

— А как бы тебе хотелось?

— Первое. Я хочу тебя, как мужчину.

— Тогда первое. Ты мне тоже нравишься, как омега.

Лютик довольно улыбнулся, потянулся к цветку, но резко убрал руки, отшатнулся и едва не вскрикнул. Ламберт испуганно вздрогнул и тут же бросился к нему.

— Лютик?! Лютик, что такое?

Лютик замер, казалось, почти не дыша, и в ужасе смотрел на цветок. Медленно покачал головой и, впившись белыми пальцами в его руку, сипло спросил:

— Ты точно меня любишь?

— Разумеется! — едва не крякнул Ламберт, всё ещё не успокоившись от реакции Лютика. — Что такое?

— Если я скажу, то ты меня разлюбишь, — Лютик попытался натянуть на себя фальшивую улыбку, но его сердце всё ещё бешено колотилось.

— Я никогда тебя не разлюблю. Чтобы ты не сделал.

Лютик покачал головой, и Ламберт аккуратно усадил его в кресло и напоил водой.

— Лютик, что такое? Что тебя так напугало?

Лютик поджал губы.

— Я… Пытался совершить самоубийство?..

Ламберт кивнул.

— Не совсем. Ты… Сделал вид, что хочешь совершить самоубийство. Слава Богине, на самом деле ты не хотел умереть.

Лютик дернулся и испуганно посмотрел на него.

— Ты знаешь?.. — сипло спросил Лютик так, будто у него пересохло в горле.

Ламберт кивнул.

— И ты… Ты все равно меня любишь? Зная, что я обманул тебя в такой вещи, причинил тебе такую боль?.. Я помню… Помню, как ты страдал… Я сделал тебе так больно… Дьявол, Ламберт, я…

— Ты не сделал ничего ужасного, — поспешил успокоить его Ламберт. — В той ситуации… Любой бы мог сделать то же, что и ты. Тебе было очень тяжело, ты не знал, как тебе жить, и тебя испугало, что я… Мало о тебе беспокоюсь. Не знаю, как объяснить… Ты был уверен, что мою к тебе любовь было необходимо выстрадать, и, видимо, тогда ты решил… Решил, что я не до конца уверен в том, как тебе плохо на самом деле. Я не могу объяснить это все просто словами, мне кажется, такое можно понять либо наблюдая лично, либо через психотерапевта.

Лютик покачал головой.

— И ты всё-таки все еще меня любишь…

— Не могу не любить. Лютик, все это — мелочи. Ты просто сам не понимаешь пока, какие для меня это глупости. Главное, что ты жив и здоров. Остальное неважно.

Лютик сидел, не шевелясь, смотря куда-то в сторону, будто пытался понять, что вообще происходит и как много на самом деле он пропустил.

Да, чтобы привыкнуть к этому нужно было… Время. Просто теперь, на здоровую голову, Лютик легко было принять то, что из его головы вырезали такой кусок жизни. На самом же деле, глубоко внутри него явно шло сопротивление происходящему.

Ведь нажитый опыт всё ещё пульсировал в его запястьях.

Внезапно, сжав руку Ламберта, Лютик прошептал:

— Я не помню, о чем я тогда думал, но я… Я точно не хотел причинить тебе ту боль, через которую тебе в итоге пришлось пройти. Прости меня. Прости, но я клянусь, я не хотел делать тебе больно и плохо.

Ламберт понимающе улыбнулся и поцеловал его в тыльную сторону ладони.

— Я знаю, Лютик, и я совсем не злюсь. Ни капли. Я люблю тебя, и буду любить всегда, что бы ты не сделал. Я буду рядом, чтобы понять и принять тебя. Помни об этом.

Лютик кивнул и поспешил сморгнуть слезы.

— Я просто… Дьявол, как я мог… Я не понимаю, о чем я думал! Сделать вид, что прыгаю с балкона, чтобы… Чтобы что?

Ламберт тяжело выдохнул, покачав головой.

Ну, впрочем, как раз это и было нормальной, здоровой реакцией.

— Лютик, можешь рассказать об этой ситуации своему психотерапевту. Думаю, она сможет более внятно это объяснить, чем я. Я же могу тебя просто заверить, что я не злился. Ни секунды. Я все понимаю.

Лютик смотрел ему в глаза несколько секунд, затем покачал головой и сказал:

— Надо же, ты и вправду меня любишь, а я даже не помню, как мы познакомились.

Ламберт понимающе улыбнулся.

— Тебе и не надо. Просто живи и наслаждайся тем, что есть сейчас. Всё же сейчас хорошо, скажи?