Питер пристально посмотрел ему в глаза, но увидел только трещащую по швам выдержку. И, почувствовав горячую твёрдость, на которой сидит, понял, что и сам сдерживаться больше не может. Он одним движением снял с себя футболку, резко наклонился, позволяя коже коснуться кожи, и пылко впился в Джеймса поцелуем. Мысль о том, что в этот раз они не остановятся, опьяняла похлеще любого наркотического вещества. Разум полностью отключался и всё, что Питер мог делать, это чувствовать жгучие прикосновения, вдыхать терпкий запах тела и растворяться в этих непередаваемых ощущениях.
Джеймс провел ладонью по спине Питера, отметив, как прогнулась его поясница, и, не церемонясь, сжал его за ягодицу, вызвав сразу скорее удивленный полустон-полувздох. Пора было брать инициативу в свои руки. Он попытался поменять их местами, но Питер вдруг силой вернул его обратно на лопатки.
— Подожди, — осипшим от возбуждения голосом.
Джеймс завороженно следил, как Питер коснулся губами его груди и, не отрывая их от кожи, опускался все ниже и ниже, и, поняв к чему тот ведет, резко поднялся на локтях.
— Стой, Питер…
— Я хочу, — тут же прервал его парень, уже стоящий на коленях и дотронувшийся до застёжки джинсов.
Питер лёгким движением расстегнул молнию, набрал в лёгкие побольше воздуха и потянул ткань вниз.
Он изучил, наверное, все видеоуроки, которые были в интернете, и прочитал все статьи по техникам и секретам орального секса. Но, когда увидел его вживую, в глазах сразу потемнело. Конечно, он обращал внимание на внушительных размеров бугор под джинсами у Джеймса, но сейчас он казался просто огромным. Не поднимая глаз, Питер взял в руку разгоряченную плоть и, вспомнив, что это как с заходом в ледяную воду океана — лучше не тянуть, а сразу нырять с головой, прошёлся языком от основания до головки и тут же охватил её распухшими от поцелуев губами. Последовавший следом гортанный рык обжёг сознание и отразился ликованием. Питер сделал несколько круговых движений языком, слизал выступившую смазку и просто охренел, насколько ему она понравилась. Джеймс не имел там запаха, а на вкус был одуряюще сладким. И, слава богу, он запрокинул голову, потому что теперь Питер без стеснения мог продолжать, действительно, наслаждаться процессом. Он смачно вылизывал каждый сантиметр этого красивого члена, и в голове было только одно желание — сделать Джеймсу ещё приятнее. Ему хотелось ещё и ещё слышать эти вознаграждающие тихие, еле слышные стоны, больше похожие на громкое дыхание, но по-другому он их и не представлял. Продолжая вертикально двигать влажной рукой по возбужденному органу, он полностью стянул мешающие джинсы и, вернувшись, вобрал его почти до середины.
— Хватит, — Джеймс резко поднялся, наклонился к стоящему перед ним Питеру и, обхватив его лицо, притянул к себе. — Боже, достаточно…
Питер что-то невнятно промычал, и Джеймс кинул его на кровать, нависнув сверху и сразу проникнув в его рот языком, чувствуя свой собственный вкус.
— Ты потрясающий, — шёпот опалил ухо, и тут Питер почувствовал, как больно давят ему собственные штаны. Будто услышав его мысли, не прекращая покрывать тонкую шею поцелуями, его избавили от этой насущной проблемы и вот тогда, сердце пропустило удар.
— Ты мне доверяешь? — неожиданно серьёзные синие глаза устремились прямо на него. Не в силах говорить, он кивнул, настолько убедительно, насколько был способен.
Питер не понял, как его перевернули, но с того момента Джеймс начал действовать максимально нежно. Проведя дорожку из поцелуев по его позвоночнику и вызывая ворох мурашек, он спустился к гладким и округлым мышцам. Питер сразу прогнулся и поднялся на локтях, чтобы повернуть голову, но тут же застыл от внезапно проскользнувшего языка между упругих ягодиц. Стыд успел вспыхнуть всего на секунду, и его сразу снесло повторное влажное движение. Питер сжал простынь и постарался сохранить хотя бы какое-то дыхание, потому что он, блять, просто забыл, как дышать. Можно сколько угодно об этом читать, но когда это всё происходит на самом деле, у тебя сводит каждую клеточку тела. Постепенно неловкость отступала, и Питер сам начинал подаваться на эти волшебные действия. И ещё одна волна наслаждения не заставила себя ждать, когда он почувствовал осторожное, но уверенное проникновение внутрь. Понимание того, что это всё с ним делает Джеймс, его Джеймс, отдалось вспышками фейверков в голове, и он полностью расслабился.
Через совсем немного времени его разминали уже тремя пальцами, и когда ни одно движение не обходилось без сопровождающего стона, Джеймс поднялся и навалился на него всем своим телом. Питер не слышал, что тот ему прошептал, и лишь развернул голову навстречу властным губам. Джеймс проник в него языком, одновременно надавливая на подготовленный вход своим уже изнывающим от ожидания членом, и поймал протяжный утробный стон.
— Тшш, расслабься малыш, — и столь мягкое обращение сработало, вызвав шок в карих глазах и отвлекая так, что Джеймс вошёл на всю длину, — просто привыкни.
Он продолжал вылизывать рот Питера, удерживая его железной рукой за шею, и как только почувствовал, что мышцы внутри парня расслабились, сделал небольшой толчок, сразу задев нужную точку и вызвав самый ошеломляющий и сладострастный звук, который он слышал в жизни.
То ли из-за повышенного болевого порога, то ли из-за ускоренной регенерации, но неприятные ощущения ушли в один миг, и Питер сделал размашистое встречное движение, давая понять, что можно перестать осторожничать. И Джеймс перестал.
С каждым новым мощным толчком Питер стонал и выгибался всё сильнее, сгорая от ощущений и молясь, чтобы его не было слышно на всю башню. Но контроль был полностью утерян. Он уже не чувствовал, что его тело принадлежит ему. Оно принадлежало Джеймсу. И от этого ясного признания самому себе у него выступили слёзы, которые он сразу стер уткнувшись лицом в подушку. И он снова умер, потому что всё, что было дальше, уже происходило, словно в тумане.
Он почувствовал, как его перехватили поперек груди и потянули наверх. Темп сменился на более нежный и медленный. Спина вплотную прижималась к горячей покрывшейся испариной коже. Болезненный мгновенно зализанный укус в шею. Чужая рука коснулась его собственного члена, и его сокрушил первый настоящий самый бурный оргазм в его жизни. Пульс остановился. И через одно вечное мгновение он почувствовал, как внутри растекается тепло.
Электронные часы показывали полночь, а сон так и не шёл.
Повернув голову, Тони вгляделся в безмятежное лицо Стива и прислушался к ровному тихому дыханию. Он аккуратно убрал лежащую на нём тяжелую руку, присел на кровать и усиленно нажал на веки. Вот существует же правило, либо пей по полной, либо вообще не начинай. Толку никакого, а состояние, как у побитой собаки.
Закинувшись двумя таблетками обезболивающего, он решил наведаться в лабораторию и ещё раз всё перепроверить к предстоящему «мероприятию».
У него, как у человека, возившегося с этим каждый день на протяжении месяца, не было точной уверенности в результате. Да, они несколько раз смогли произнести код до конца, и Барнс справился, но этого слишком мало для выравнивания постоянных показателей и статистики. И весь исход фактически держался на простом везении.
Стараясь игнорировать мучительную неутихающую мигрень, Старк вывел на дисплеи поэтапные данные исследований с параллельными записями с видеокамер.
В последние две недели они продвигались семимильными шагами, и сейчас казалось, что это слишком быстро для установления прочного заслона в неустойчивом подсознании Барнса. Бросив взгляд на видеозапись, Тони нахмурился, до конца не понимая, что его смутило, и приблизил столь ненавистное раньше лицо. Тот, как и было приказано, смотрел прямо на экран со Стивом, который, по сути, в последнее время висел там для галочки.
Закусив губу от очередного импульса в голове и проморгавшись, Тони вернулся к изображению. Подозрение появилось само собой. Тем, что его смутило, оказалась, будто смещённая траектория взгляда солдата. И как только он вернул картинке полноформатный размер, головная боль мигом снеслась наступившим шоком.
