За три дня агенты собрали достаточное количество подтверждений его словам, которых хватило, чтобы предъявить Норману обвинение, и он не вышел под залог. Стоило просто знать, где искать. Как ЩИТ ни старался оборвать утечку информации, скандал такого масштаба замять не удалось. Обвал акций, рухнувших в одночасье с первыми заголовками, вызвал бурный шквал недовольств по всей Америке. Но причастность компании к террористической организации даже, можно сказать, преувеличивалась — практически все научные сотрудники были не осведомлены о конечных целях исследований. Да и сам владелец не проронил ни слова, ожидая, пока коллегия адвокатов рыщет в поисках спасительной стратегии защиты.

Почему же Старк уже больше десяти минут, выслушав всю цепочку событий, молчал и смотрел на Джеймса? Потому что в данном деле никак не получится опустить такое звено, как его сын, имя которого чётко фигурирует в деле об обвинении. Сыворотка, разработанная Ричардом Паркером. Её воздействие на геном человека. Подставная авария, унёсшая жизни ученого и его жены. И приведение сыворотки в действие на уцелевшем ребёнке. Вот те улики, с которых начнётся судебный процесс, и Тони очень надеялся, что ЩИТ всё-таки добьётся того, чтобы он был закрытым. Не хватало ещё прямых трансляций по миру.

Когда они вернулись, Питера застать не удалось. Наташа воодушевлённо сообщила, что он вышел подышать воздухом, так как два дня тупо проспал, выходя иногда из спальни для перекусов. Состояние у него было в норме, всем говорил, что просто истощился и организм требует сна. «Вежливо» добавил Уилсон, раскачивая головой в знак невозможности этого факта.

Да, стоило уехать на неделю, и Барнс установил новый мировой порядок. Все знали всё. Все, кто был непосредственно причастен к инциденту, конечно.

— Я сама обо всём догадалась, — сразу подняла ладони Романофф, когда зашла речь о методе Джеймса возвращения человечности Питеру и его силах.

— А я стал случайным очевидцем, — повторил жест Уилсон, обороняясь от колкого взгляда Старка.

— Нас с Виженом Баки попросил поучаствовать, — Ванда даже не попыталась прикрыть товарища.

Не то, чтобы он рассчитывал сохранить статус-кво в доме, где о Питере знало только их трио, но столь быстрая смена положения вещей не успела ещё уложиться в голове.

Он старался максимально фильтровать информацию по данному вопросу. Стив несколько раз связывался с Барнсом, пока они были в Перу, и он просил передавать ему всё кратко и обобщённо, что в итоге сводилось к фразе «видны улучшения». Факт сближения Барнса с сыном и так был не очень-то приятным моментом, а подробности могли нанести вред его нежным отцовским чувствам. Но он никак не мог предположить, что всё выльется в это.

— А что оставалось? Позволить ему уйти с Аяксом? Действовать нужно было незамедлительно.

— Тони, самое главное, что он теперь в полном порядке. — Стив уже чувствовал себя привычно, находясь между двух огней.

— Я ещё в этом сам не убедился.

Решение провести Питеру шоковую терапию путём имитирования убийства его подруги звучало как самый необдуманный вздор. Но… сработало же, да? Старк корил себя за слепоту с того момента, как Барнс ткнул в неё носом. Притом зачастую он осознанно закрывал глаза на поведение сына, не погружался в детали. Он вспоминал, каким он сам был в его возрасте — там тоже творилось достаточно непотребства, и считал, что всё пройдет. Даже Стив видел больше его, возмущаясь и пытаясь обратить внимание Тони на происходящее. Возможно, если бы он хоть раз не отмахнулся, а послушал его, всё бы не довелось до апогея.

И вот Старк смотрел на Барнса, понимая, что одолевающая его злость на самом деле обращена на себя самого. Джеймс сделал всё возможное для Питера в критических обстоятельствах. И было видно, что он сам не рад тому, как всё обернулось. Такое знакомое недовольство своими решениями в синих глазах. И что-то ещё, если углубиться. Что-то обособленное, но Джеймс будто сам позволил ему это увидеть. Тоска.

— Я всё думаю… — наконец-то спокойно начал Тони, — мне переписать на тебя компанию в качестве благодарности или прострелить башку из репульсоров? Всё больше прихожу к выводу, что одно другому не мешает.

Уловив нотки иронии в долгожданной реплике, почти все облегчённо выдохнули и позволили себе улыбнуться. Напряжение развеялось.

— Мне простое «спасибо» с собой, — устало буркнул Джеймс, но ему и доброе слово сейчас не помогло бы, — и я бы сделал перерыв на обед. Почему мы вообще сидим здесь, а не в гостиной?

Сэм, подхватив идею, поддакнул и с нетерпеливым скрежетом отодвинулся на стуле. Наташа и Ванда последовали его примеру. За окном уже опускались сумерки, и у всех кроме Вижена начинало урчать в животах, да и собрание оказалось довольно выматывающим и высосало приличное количество энергии. Старк, поняв, что сам исчерпал на сегодня все физические ресурсы, скрыл парящие голограммы.

— Потому что башня уже давно превратилась в проходной двор. — На ворчание Тони никто и внимания не обратил, а Стив лишь сжал его руку и поднялся, утягивая за собой. Известный факт, Старк может бухтеть сколько угодно на непрекращающуюся суету в доме, но ему поистине нравился этот поток жизни, не дающий покрыться плесенью ни на день. — Сюда, по крайней мере, никто не ворвётся.

И только эта фраза прозвучала, как ручка двери ушла из-под руки Барнса, и семь пар глаз устремились на грозную двухметровую фигуру.

— О, народ, вот вы где! — Осветил всё вокруг своей улыбкой гость. — Думал, все вымерли. Наверху настоящий Хельхейм.

Джеймс мимолётно поприветствовал Тора, которого увидел лично впервые, и ускользнул раньше, чем его вовлекут в бурное обсуждение. Ещё успеют познакомиться — сейчас для этого не было подходящего настроения. Как и для любых других вещей в принципе.

Три дня прошли в бесконечной череде допросов, совещаний и переговоров.

За три дня он провёл в ЩИТе почти двое суток в чистом остатке. Фьюри вцепился в него своими клешнями, уже во всю расписывая план налётов на оставшиеся базы Гидры, которые им сдал Аякс. Благо ему удалось донести до того мысль, что с этим могут справиться агенты ЩИТа и без его помощи, но от функции консультанта отвертеться не вышло.

За три дня мысли о Питере извели его до такой степени, что в короткие промежутки на отдых или сон он неминуемо возвращался на крышу Озкорпа. И дело было совсем не в чувстве вины за то испытание, которое он устроил парню. Бесспорно, это было жестоко, но в конечном итоге главное, что тот пришёл в себя.

Когда ему всё же удалось разогнуть сложившегося вдвое и раскачивающегося Питера, он не помнил, что именно бесконтрольно слетало с его губ — какие-то слова о концентрации, утешении, облегчении. Парень захлёбывался в слезах и эмоциях, и это зрелище сбивало Джеймса с ног, будто в него запустили танкером. Свалив битву с Аяксом на плечи Ванды и Вижена, он мог только прижимать Питера к себе и нашёптывать что-то на ухо, дожидаясь пока дрожь наконец-то утихнет. И она ушла, а затем хрупкое тело окончательно обмякло.

Словно история повторялась, Джеймс доставил Питера в башню и лично передал его бессознательного доктору Чо, однако в этот раз он остался с ним, наблюдая через стекло. Ожидание перед больничным блоком склонило его в сон, и, когда он открыл глаза, Питера уже не было. Ему передали, что все показатели стабилизировались, и он пошёл к себе, но затем на стук в дверь никак не отреагировал. Хотя Джеймс слышал до этого шлепки ног по полу и то, что парень задержал дыхание. Он не хотел, чтобы его беспокоили.

Возвращаться в свою спальню было не вариантом. Прислушиваться к каждому движению за стенкой — занятие не из самых приятных. Да и отсутствие дверной ручки и сломанная кровать никак не способствуют комфортному проживанию. Пришлось переехать в гостевой комплекс этажом ниже, который был гораздо просторнее прошлой комнаты и тошнотворно тихий. В этой тишине мозг спускал все тормоза, разгоняясь до предельной скорости по шоссе самобичевания.