========== 1 ==========

Он был обездвижен. Черные силуэты мелькали повсюду. Они проходили мимо больничной койки, заглядывали в мониторы, вкачивали в капельницу содержимое шприцов. Ему нечем дышать. Непрекращающаяся жажда. Он не пил несколько дней. Черные силуэты. Он не различает их. Они все похожи. Они пичкают его неизвестными препаратами. Почти убивают. Ждут, пока сердце вот-вот остановится, и пускают разряд, чтобы запустить его заново. Они ждут реакции. Кто-то кричит. Возможно, он сам. Он забыл, как звучит его голос.

– Мистер Старк! – Крик ударил по барабанным перепонкам и выдернул его из сна. Питер, с трудом разлепив глаза, вопросительно кивнул профессору. – О, простите, что помешал дрыхнуть на моей паре!

– Ничего страшного, там всё равно не было ничего интересного, – Питер провел ладонью по лицу, откинулся на спинку скамьи и бегло осмотрел обратившиеся к нему лица сокурсников, – хотя здесь тоже такое себе.

Профессор Харрис побагровел до линии волос, но, видимо, вспомнив о самообладании, тут же вернулся к стандартному серому оттенку.

– Хотя бы одна причина, почему мне не стоит сейчас же выгнать вас отсюда, – словно робот, произнес Харрис.

– Потому что настоящим наказанием будет сидеть здесь и слушать вашу лекцию?

«Ректор Университета Эмпайр Стейт – Коул О’Мэлли»

Питер балансировал на задних ножках стула, запрокинув голову. Кабинет был пуст, и это его раздражало. Хотелось поскорее покончить с очередными бессмысленными нравоучениями и убраться отсюда. Он уже пожалел о том, что явился в универ, но он договорился с отцом ходить хотя бы на пятьдесят процентов пар. За спиной послышался звук опускающейся ручки, и Питер, перевалившись вперед, вернул стул в нормальное положение, но всё равно остался в вальяжной позе.

– Питер Старк… господи, ну за что мне это… что на этот раз? – Лысый мужчина средних лет, но выглядевший так, будто давно уже их перешагнул, из-за мешков под глазами и мешка над ремнём брюк, прошёл мимо парня и рухнул на своё большое кресло «босса».

– Харрис всё расписал, – лениво выплюнул студент, – в красной папке на столе.

– Профессор Харрис, Питер. Соблюдай хотя бы видимость уважения.

– Окей, будем лицемерить. Профе…

– Да, чтоб тебя! Питер, просто ну… давай по-человечески…

– Я уснул на паре, – парень, до этого со скукой рассматривающий по сотому кругу всё барахло на стеллажах, наконец-то посмотрел в мелкие уставшие глазки, ожидающие продолжения. – И сказал, что его лекции нудные. Он отправил меня сюда. И вот я здесь.

Мужчина посмотрел наверх и, сложив ладони, начал что-то шептать. Очевидно, молитва не помогла, потому что он сильно зажмурился, а когда открыл глаза, Питер всё ещё сидел по другую сторону стола.

– Ну и что мне с тобой делать? – Питер пожал плечами, ему было даже жалко этого несчастного. Беседа с ректором была верхом его мер наказаний, что бы он ни вытворял. Хотя список был не сильно-то и длинным: прогулы, да сползания под парту от недосыпа.

– Можете угостить меня конфетой из вазы на подоконнике, а я скажу Харр… профессору Харрису, что всё понял и больше так не буду.

– Прекрати паясничать, – ладонь ударила по столу, а левый глаз дернулся от тика, – Питер, то, что твой отец вот уже второй год даёт университету невиданные суммы, не даёт тебе право чувствовать себя тут неприкосновенным. Тебе нужно соблюдать установленные правила. И то, что ты сдаешь сессии на высший балл, я не знаю, правда, как ты это умудряешься делать при такой посещаемости, тоже не даёт права считать себя умнее обучающего персонала.

– Ого себе, – Питер впечатлительно округлил глаза, – мистер О’Мэлли, вот это речь. Вы превзошли самого себя.

Мужчина, опустив взгляд, покачал головой и нажал указательными пальцами на переносицу.

– Вон отсюда.

Сказано – сделано. Питер быстро поднялся, подхватил рюкзак и вышел за дверь. Но она тут же открылась ровно настолько, чтобы в проём могла просунуться кудрявая каштановая макушка.

– А конфетку-то взять можно?

– Пошёл вон! – Дверь тут же захлопнулась, и в неё ударилась брошенная красная папка.

Ректор, игнорируя разлетевшиеся по всему кабинету из-за импульсивного поступка листы бумаги, подошел к окну и посмотрел на фотографию, стоящую на прилегающем стеллаже и по сути связывающую ему руки. На ней был он сам гораздо моложе, чем сейчас, а на его плече лежала рука университетского приятеля и по совместительству богатейшего человека в Нью-Йорке.

– Когда же твой парень оправится, Тони? – Вопрос в никуда.

– Ну ты и мудак! Ты его так до инфаркта доведешь, у него картошка фри поперёк сосудов встанет, – Гарри залился смехом, услышав рассказ Питера, и немного пролил свой шот на брюки. – Блять, теперь хрен отмоешь…

– Может, хватит ходить в своих дорогущих костюмах. Это клуб, а не приём у королевы.

– Это Кавалли! А вот тебе бы не помешало приодеться, – друг, поморщившись, дернул его за край рукава футболки.

– Мне хватит моего обаяния, чтобы склеить кого угодно и здесь, и на приёме. Даже в джинсах. – Питер опрокинул свой егермейстер, даже не моргнув, и поставил рюмку на стол к остальным пустым стопкам.

Они сидели в своей личной кабинке в любимом клубе на Манхеттене. Здесь была самая нераздражающая музыка – никаких модных исполнителей, выдающих пять повторяющихся строк, наложенных на четыре повторяющиеся ноты, за хиты. Они были здесь каждую среду, пятницу и субботу – узаконившиеся в обществе дни для тусовок, хотя иногда ничего не мешало тут торчать каждый день на неделе, поэтому этот приватный диван, скрытый ото всех шторами, всегда был зарезервирован на их имена. Когда вы выходцы из самых влиятельных семей города, для вас всё является возможным.

– Чем закончилась ваша ссора с Гвен? – В глазах Озборна на миг проскочила грусть, но тут же скрылась за напускным пофигизмом.

– Её ключами на нашей прикроватной тумбочке. Вернее теперь моей тумбочке. Плевать, вернётся, как и всегда. Ума не приложу, чё она распсиховалась.

– Может, потому что, вернувшись вчера из туалета, она застала официантку, сидящую у тебя на коленях и заливающую в рот текилу?

Гарри нахмурился и поправил челку, за которую Питер над ним постоянно издевался.

– Не, бред какой-то… – брови практически сошлись в одну линию, – хотя тогда её претензия «ты мерзкий бабник» приобретает смысл… Твою ж мать! Я так страдал от похмелья всё утро, что особо и не вникал в её визжания, а когда она начала меня расталкивать на постели, я выдал, чтобы она ушла подальше и не трогала меня. Пиздец… ты прикинь?

– Я-то? Конечно, прикидываю, – Питер, видя подорвавшегося в панике с дивана друга, ткнул его в плечо и кивнул в сторону выхода, – вали к ней, идиот. Гвен – единственная девушка, которую ты не заслуживаешь, но которая почему-то тебя любит.

– Да-да, – Гарри взял со столика телефон, засунул его в сумку и перекинул её через плечо, – всё, я помчал! Ничего же, что я тебя кидаю?

– Иди уже, – махнул рукой Питер и проводил взглядом скрывшегося за шторами парня.

Оставаться в клубе одному не было смысла, поэтому он достал телефон и, немного подумав, открыл окно набора сообщения. Он всегда чистил историю на всякий случай, но нужный номер давно отложился в голове. Феноменальная память – полезная штука.

«Ты сейчас свободен?»

Ответ мог занять некоторое время. Питер взял оставшуюся стопку с темно-малиновой жидкостью и залил её в себя. Из всего набора шотов Гарри принадлежали только четыре, остальные восемь – Питеру. Ему всегда нужно было большее количество алкоголя, чтобы напиться и догнать состояние друга. Телефон провибрировал.

«Для тебя всегда свободен, пупсик*»

Вот и планы на вечер. Питер надел черную кожанку, бросил наличку на столик и пошёл на выход. Апрельский воздух сразу выгнал кальянный дым, которым было заполнено помещение, из лёгких, и не сказать, чтобы это было лучшей альтернативой. От влажности, будто облеплявшей все открытые участки кожи, хотелось поскорее принять душ. И волосы становились ещё более кудрявыми, хотя кто-то и назовёт это милым.