В такие моменты обычно нужно говорить что-то умное и важное. Или хотя бы думать о чём-то вечном и философском. Но в голове было пусто.

Светлана склонилась над телом и вытащила из него свой нож. Убивать кого-то сегодня в планы не входило. Это так… случайность. После обеда она хотела поговорить с сыном и как раз готовилась к разговору, когда это существо ворвалось к ней в дом. И теперь нужно было навести порядок, пока Степан не вернулся из школы.

Светлана взяла сотовый телефон:

– Ситуация 02. Мне нужно помочь с уборкой.

– Где? – после нескольких секунд молчания спросил мужской голос. – Ты же час назад уехала с работы отдыхать.

– Вот я и отдыхаю. Порядок навожу. Помогите мусор вынести. И быстрее, а то Степан скоро вернётся.

Светлана распахнула окна, чтобы проветрить комнаты, перешагнула через труп и, прихватив окровавленный нож, прошла в ванную. Она понимала, зачем приходила эта тварь, но решила подумать об этом позже. Сейчас хотелось лишь одного – смыть кровь с рук и избавиться от стягивающего ощущения на коже. Женщина сунула ладони под воду, тщательно вымыла, потом почистила пальцы щёткой, вытерла руки насухо и взглянула в зеркало.

– Ну, бывает и так, – кивнула она своему отражению. – Май на улице.

Светлана ещё раз проверила руки на наличие пятен и взяла нож. Тонкие пальцы тщательно протёрли ватным диском блестящее лезвие, аккуратно и трепетно погладили узоры на старой витой ручке и завернули его в бархатную бордовую салфетку. Она опять посмотрела в зеркало. Светлые волнистые волосы растрепались во время схватки и непослушно выбивались из хвоста. В уголках глаз уже виднелись первые морщины, хотя ей и удавалось прятать их под косметикой.

– Май, – задумчиво проговорила она, – ты стала старше ещё на один май.

У Светланы были выразительные голубые глаза, и в юности ей часто говорили, что из-за них она походила на ангела. Но годы и специфика работы взяли своё: юношеская миловидность ушла, ангельская наивность в глазах пропала, а губы стали тоньше и всё чаще напряжённо сжимались, делая её похожей на суровую учительницу. Вот как сейчас…

Светлана оскалила зубы, осмотрела их и спросила у своего отражения:

– Когда же руки дойдут брекеты поставить?

Затем сняла заляпанный кровью костюм.

– Чёрт, не успела переодеться. Хоть бы предупреждали, когда нападать собираются. Как я его в химчистку буду отдавать? – Она покрутила в руках жакет, попробовала потереть пятна холодной водой, но дорогая шёлковая ткань явно была испорчена. Светлана покачала головой, скомкала одежду, запаковала её в мусорный пакет, чтобы Степан не увидел, и пошла в комнату переодеваться.

Несколько крепких мужчин в костюмах грузчиков приехали очень быстро, тихо запаковали тело в плотную белую ткань, затем в картонную коробку из-под мебели и бесшумно исчезли из квартиры. Светлане оставалось только вымыть полы, поэтому через час дома было чисто, и сейчас она уже помешивала суп и смотрела в окно.

Весна разгулялась в полную силу. Май на Урале – это время, когда где-то на солнце уже настоящее лето, отцветают одуванчики, покрывается пылью подорожник. А в тени под кустами трава ещё свежая, молодая. Там даже снег лежит. Десять лет назад в такой же солнечный и свежий май она осталась одна. Отец Степана, Алексей, погиб на задании. Не вернулся с охоты. Точнее, он вернулся, до больницы его довезли. Перед смертью даже успел шепнуть Светлане, что очень сильно любит их со Стёпой. А потом ещё кое-что шепнул. Но из всего, что произошло в то ужасное утро, наиболее отчётливо она помнила свежий весенний ветер, который задувал в окно палаты и приносил запах не то молодой листвы, не то начинающейся грозы, не то смерти.

Из раздумий её вывел звук хлопнувшей двери.

– А-а-а, как вкусно пахнет, – Степан появился на пороге кухни. – Мам, как классно, когда ты дома. Что на обед?

– Грибной суп, как ты любишь, – Светлана обняла сына. Он очень похож на неё, только волосы темнее и фигурой весь в отца. Вырастет, будет высоким и крепким охотником. – Как дела в школе?

– Нормально, чтоб её черти съели. Ненавижу эту школу. Историк вообще неадекватный. Представляешь, у меня там одни пятёрки стоят, а он заявляет, что в году пятёрку не поставит, потому что я на отлично не знаю его предмет. Блин, ты уже убраться успела? Чисто так! Только химией какой-то пахнет. – Степан помыл руки и схватил со стола кусок хлеба. Он жевал и говорил одновременно о том, как его раздражает школа. Светлана терпеливо слушала, хотя из-за чавканья и половины не разобрала.

– Тогда меняем школу с сентября. Переходишь ко мне.

Степан замолчал. Прожевал и проглотил всё, что было за щекой. Выражение лица сразу стало взрослее и серьёзнее. Он сел за стол и стал молча есть суп, отламывал хлеб маленькими кусочками и отправлял его в рот.

– А жить где? У тебя закрытая школа, дети там же и живут. А мы ездить будем? Так далеко каждый день.

– Нет. Там и будем жить. Я в корпусе для преподавателей, ты – в мужском студенческом. Квартиру закроем или сдадим. Можем продать и купить поближе к школе.

– Ну, у вас школа там какая-то странная. Когда ездили с тобой, на меня все ученики смотрели, как на загадку природы.

– Да, действительно, школа необычная. И дети там учатся не обычные, а одарённые. Им специфическое воспитание нужно.

– Ну-ну, по четыре часа физподготовки в день, как у спецназа. – Мальчик доел суп и пошёл мыть тарелку.

– Степан, ты же понимаешь, что это вопрос решённый. Мы несколько раз с тобой об этом говорили. Ты подходишь по всем параметрам. А в этой школе у тебя нет друзей, учителя тебя ненавидят за твой острый язык. Что тебя сдерживает?

– А моя аллергия?

– Ой, проблема! Один укол в месяц, и тот не по расписанию – вот и вся аллергия. Это же не диабет! С сентября как раз набор твоего возраста. На Новый год съездим в Румынию на каникулы вместе, докупим лекарство.

Крыть было нечем. Степан замолчал, обдумывая услышанное.

– Хочешь, ты в эту старую школу вообще больше не пойдёшь? Поедешь со мной, осмотришься. Посидишь на уроках, с учителями познакомишься.

– Мне ещё учиться две недели.

– Я позвоню твоей классной, по оценкам у тебя там всё нормально, пусть закрывают табель и готовят документы.

Степан не ответил.

– Ты помнишь, какой завтра день? – спросила Светлана.

– Помню. Десять лет, как отец погиб на охоте.

– На работе!

– Погоди, все всегда говорили – на охоте.

– Ну работа у него была такая – охотиться.

– В смысле, охотиться? На кого?

– На эльфов, на мардогов.

– Мам, ты здорова? Ничего не курила? Ну, эльфы ещё ладно, слово знакомое, на картинках видели. А мардоги – это кто?

Светлана взглянула на сына. По-юношески долговязый и нескладный, с длинными руками, Степан смотрел на неё раскосыми глазами. Всё-таки он больше похож на отца: высокие скулы, густые тёмно-русые волосы, которые очень быстро отрастали. Даже глаза, как у него, серо-зелёные.

– Мам, ты где?

– Я здесь, и я здорова. Я ничего не курила. И не смей так разговаривать с матерью, я не твоя ровесница. Завтра едем в новую школу. Летом – на море. А в сентябре с новыми силами к новым друзьям. – Светлана украдкой оглядела пол – удостовериться, что пятен на нём больше не было, – а потом будто невзначай добавила. – Мардоги, кстати, приходят, чтобы убить эльфов.

Отличить короля Миравица от его свиты в походе было невозможно. Высокий, плечистый, с широко распахнутыми глазами и спутанными волосами, он сидел около костра, положив рядом тяжёлый меч. Такие же мощные воины разместились по обе стороны от него и молча смотрели на разноцветные нити огня. Все ждали, что скажет король. Сегодня погибли их товарищи. В этом мире никогда не было войн, восстаний, стихийных бедствий. Он был создан изобильным и благостным. И до сих пор существование в нём ничем не омрачалось. Воины личного отряда короля были ему скорее друзьями и соратниками, нежели слугами. Много лет они объезжали владения с досмотром, чтобы улучшить жизнь их народа, услышать их просьбы и предложения. Но в этот раз отряд отправился в путь с иной целью.