– То есть вы думаете, что периодически перестаёте быть собой, и с вами происходят непонятные вещи, так?

Глядя в глаза сыщику, Анастасия уверенно кивнула.

– А вы к врачу не обращались?

Женщина, так же уверенно покрутила головой.

– Я не буду спрашивать, почему, хотя на будущее рекомендовал бы. А что сейчас вас побудило устроить слежку за сомой собой и почему это должны делать мы, а не какие-нибудь другие, более обученные такому ремеслу люди? – спросил Сергей.

При этих словах Егор Ильич молча направился к своему компьютеру. Он набил что-то на клавиатуре, щёлкнул мышкой, и принтер, что стоял рядом на тумбе, скрипнул, клацнул и стал выдавать листы распечатанного договора.

– Во-первых, – жёстко, словно вернувшись в свой первоначальный образ, сказала Анастасия, – недавно погиб мой муж, а значит, на фоне такого стресса со мной могут повториться те самые неприятные явления. Во-вторых, – продолжала она, – моего мужа убили, я не знаю по каким причинам, но это может быть опасным и для меня. Я не хочу официальной огласки. В данной ситуации наиболее обученный персонал для такой работы – это вы. В-третьих, моя просьба должна остаться известной только нам… – Анастасия обвела всех присутствующих тонким указательным пальцем, – … троим. А вы работаете только вдвоём. Это важно по многим причинам, которые я не хочу и не буду обсуждать.

Сергей вздохнул и снисходительно посмотрел на клиентку.

– Теперь понятно.

– Да, ещё очень важное требование, – добавила женщина. – О том, что вы за мной наблюдаете, не должна знать даже я. Кроме тех случаев, когда стану представлять для себя опасность. И Иван не должен знать.

– Кто такой Иван? – как бы невзначай спросил Егор Ильич, складывая распечатанные листы по экземплярам.

– Это друг нашей семьи. Мой друг. Он всегда рядом.

– Этот что ли? – Сергей кивнул в сторону двери, за которой стоял охранник.

Анастасия смерила детектива взглядом.

– Нет, это охранник. Человек Измаила. Я вообще без понятия, как его зовут. А фото Ивана там, дальше, в папке. Ну как, приступим к деталям?

– Приступим, – со вздохом ответил Егор Ильич. Достал свой телефон. Навёл камеру на клиентку и нажал красную кнопку.

– Это зачем? – спокойно спросила она.

– Ну, чтобы не перепутать вас, когда вы снова в театр пойдёте.

– Пожалуйста, сотрите это так, чтобы я видела. И из удалённых тоже. – Клиентка улыбнулась, давая понять, что не примет возражений.

– Не вопрос, – смутился Егор Ильич. Провёл по экрану большим пальцем, показал, что переместил фото в удалённые, а потом на виду у гостьи очистил корзину.

Настя шла по городу и вспоминала ночной телефонный разговор. Иван позвонил с другого, неизвестного ей номера. Сказал, что был уверен, если Настя увидит на дисплее его имя, то трубку не возьмёт. Узнав его голос, Настя действительно сначала захотела отключить связь. Но Иван, словно предчувствуя это, крикнул в трубку:

– Настя, не всё так просто. Послушай! Всё дело в кокаине!

Женщина замерла в раздумье, когда её большой палец почти коснулся на экране красного пятна с белым крестиком по центру.

– Ты о чём? – подозрительно спросила она.

– Я о наркотиках, – сдержанно ответил Иван. – Ты только выслушай меня до конца.

Настя задумалась, словно перебирала в голове возможные варианты развития событий.

– Это как-то связано со смертью Самсона?

Она боялась услышать ответ.

– Непосредственно, – прозвучал низкий голос в трубке.

– Я поняла. Говори, – ответила Настя и подумала о дочери, мирно спящей в своей комнате.

Иван отказался делать это по телефону. И предложил встретиться в парке на Патриарших прудах. На следующий день. Ближе к двум часам. Настя согласилась. Иван первым повесил трубку. Словно был уверен, что дальнейшие уговоры не понадобятся. Женщина это понимала.

Сегодня она решила не пользоваться автомобилем. До места встречи было километра два. Настя решила, что полчаса прогулки будут лучше, чем долгий поиск свободной парковки.

Она шла и вспоминала рассказы Самсона.

Когда тот перебрался во Флориду и стал управлять клубом, деньги потекли рекой. Не то чтобы полноводной, но достаточно широкой. Конечно, на дне этой реки имелись и острые камни, и течение не всегда было ровным, и хищные рептилии частенько пытались освоить ореол обитания, но Самсон успешно справлялся с такими сложностями. Конечно, он был не один. Конечно, за ним стояли люди. Но эти люди его ценили, а Самсон их уважал, потому получал всестороннюю поддержку.

В клубе барыжили. Естественный процесс. В любом клубе подобного рода происходят такие процессы. Не все, не каждый, но избранные клиенты получали полный сервис. Самсон не то, чтобы закрывал глаза на происходившее. Наоборот. Он принимал активное участие в происходящем. Не мог по-другому.

Он был управляющим. А значит человеком, который должен контролировать всё. Он не торговал наркотиками. И даже не имел от них материальной выгоды. Но он позволял это делать. Знал в лицо каждого торговца и напрямую контактировал с теми, кому они были подконтрольны. Когда пытался прийти кто-то чужой, Самсон оповещал уважаемых людей, разруливая конфликты. За это ему помогали в ответ.

Он был как Швейцарская банковская система в годы второй мировой. Соблюдал вооружённый нейтралитет и зарабатывал свои деньги, оказывая контролируемую поддержку и проводя политику невмешательства.

Будучи «хорошим парнем», он имел свои сферы влияния и водораздел. Занимался сводничеством и не пересекал ненужных пищевых цепочек в конкурентной борьбе. Нужные же завоёвывал сразу, прибегая к помощи хищников посильнее.

Однажды на встрече Самсон познакомился с человеком со связями в самом наркокартеле. По крайней мере, ему так сказали уважаемые люди, а у Самсона не было повода им не доверять. Его новый знакомый оказался неплохим парнем по имени Джованни. Весёлым в меру, разговорчивым в меру и в меру пьющим. Его итальянские корни постоянно напоминали о себе стремлением к женскому полу, американское воспитание – тягой к деньгам, а иммигрантский опыт родителей – авантюрным отношением к способам заработка. Семейные ценности неустанно поддерживались мамиными звонками из Тампы, а религиозные – воскресными проповедями в католическом соборе.

В ту пору Самсон ещё старался посещать пятничные шаббаты в местной синагоге, хотя делал это всё реже и реже. Поэтому он нашёл абсолютную схожесть своего характера с характером Джованни. Мужчины стали дружить. Не то чтобы души друг в друге не чаяли, но завязали довольно крепкое деловое партнёрство. У Джованни было много денег и хорошие идеи, у Самсона было денег меньше, но больше коммерческого чутья.

Над миром нависали девяностые годы. А Самсон не потерял связи с Россией. Больше того, он эти связи жадно приобретал на волне развала державы. Он названивал одноклассникам, раздобыв их телефоны. Напрашивался в гости. Тем казался в диковинку их бывший товарищ по школе, уехавший за границу в пору, когда обратно никто не возвращался. В надежде получить заграничный подарок и послушать рассказы о воплощении «американской мечты», бывшие одноклассники с радостью его приглашали.       Некоторые приятели были бесполезны. Другие – напротив. Очень даже. Деятели культуры, спорта и развивающегося варварского накопления капитала. Последние оказались самыми нужными и интересными Самсону.

Самсон приезжал, встречался, водил всех в рестораны, знакомился с друзьями однокашников и конкурентами друзей. Со всеми был радушен и приветлив, как будто знал тех всю жизнь. Оставлял о себе впечатление, забирал номер телефона, обещал позвонить и пригласить в гости. За пару поездок насобирал круг такой ширины и из таких персонажей, что Дейл Карнеги воскрес бы из мёртвых, если бы такое было возможно, чтобы посмотреть на живое воплощение своих лекций и книг.

В общем, первой крупной коммерческой сделкой стала покупка транспорта для нужд картеля. Чтобы кататься по непроходимым джунглям, лесам и подпольным лабораториям, которые там размещались, транспорт требовался дешёвый и с повышенной проходимостью. Идея была Самсона. Джованни протолкнул её дальше.