– Завтра же поеду, – Галберт схватил кружку. – Ну что выпьем за успех и дружбу, а, Фогриппер?

– Выпьем.

Аркус опустошил кубок и, оставив на столе криой, встал и ушел. Настроение было приподнятым. Он устранил трудность наилегчайшим способом, и возможно спутал карты Рабоне. Оставалось дождаться информации от Уорлоу, и можно готовить визит мадам Рабоне. Хотя Аркус уже, если не был уверен, то допускал с высокой долей вероятности, что Рихард далеко не том, кем хочет казаться.

Аркус предположил, и склонен был довериться этому предположению, что подручный мадам Рабоне никто иной, как ведьмак. Возможно сын Рабоне, как каждый ведьмак, наверняка страдал серьезными проблемами с головой. Нездоровая привязанность к матери, которая, как принято у ведьм, искренне ненавидит и призирает своего сына за уродство и абсолютную амагичность. Аркус читал в старых мануалах, что мальчики родившиеся у ведьм, буде они родились живыми, немедленно умерщвляются, за бесполезность. Однако если ребенок проявил выносливость, мать могла и оставить его, в качестве безвольного раба.

Наложив на Рихарда маскирующее заклятье, Рабоне вполне могла скрыть омерзительную внешность ведьмака. Однако, исправить больную психику ни одно заклинание не в силах. И может статься, что сирокским монстром и был подручный Рабоне. Больной маньяк не в силах бороться с тяжелейшим расстройством, вожделея мать, более, чем вероятно, мог выходить по ночам в поисках жертвы, для удовлетворения неконтролируемой истомы.

И все же Рихард оставался зверски сильным психом, с которым в лоб не совладать. Ударить его ножом в толпе и, таким образом устранить дуболома, не удастся, ибо эти твари дьявольски живучие. Аркусу довелось присутствовать в Илетиле при эксперименте, когда на ведьмаке испытывали разные неприятные вещи, типа каленого железа и частичной вивисекции. Если верить экспериментатору ведьмак на протяжении трех месяцев в таких условиях не терял жизнеспособности, хоть и окончательно свихнулся.

Поэтому Рихард являлся серьезным, если не непреодолимым препятствием на пути к Рабоне. Все убийства Рихард совершил на окраинах города, в местах, где его никто не прервет. Это слегка настораживало, Аркуса, ибо для неуравновешенного маньяка, Рихард весьма рационально готовился к очередному делу. Впрочем, Фогриппер допускал, что социализация сказалась на повадках ведьмака.

Осталось только натравить на Рихарда ищеек Фарглума. Заставить ведьмака идти, куда нужно было Аркусу. Скомпрометировать. И у охотника уже рождался план, хотя нужно было слишком много всего проверить и подготовить.

– Откуда такая заинтересованность жертвами, Аркус? – Кох листал какие то записи, пыхтя и потея.

– Я уже объяснял, – Аркус всматривался в окно, – если детей убивает человек, значит, он чем-то руководствуется в выборе жертвы. И значит, поняв логику его мышления при выборе жертвы, я смогу найти его.

– Ты же только что уже заработал денег. Неужели дело в алчности?

– Ну, мы наемники – народец подлый, без бога в голове и сердце. Так что твоя версия более чем правдоподобна. Но в действительности, этот убийца, буде он человеком взбудоражил мой профессиональный интерес. И потом пока работы не предвидится, а если мне удастся выследить детоубийцу, возможно Фарглум будет ко мне более лояльным. Хотя на последнее я не слишком то и надеюсь.

– Хм, – Филипп был явно неудовлетворен ответом Фогриппера, – а если я ошибся и это не человек?

– То в случае неудачи моя смерть будет на твоей совести.

– Прекрати. – ученый скривился. – Что именно ты хочешь знать?

– Нужно понять, что связывало девочек. Особенности, на которые обратил внимание убийца. Мне пару раз доводилось выслеживать подобных психопатов. Всегда есть, что то общее.

– Ну, вполне может статься, что наш случай исключение. Ибо девочек не связывает ничего. Разные семьи, разный возраст, разная внешность. Даже ни одно имя не похоже на другое. Если это рук человека, то замечу, что этот человек совершенно безумен.

– Безумец не протянул бы так долго, рано или поздно его бы заметили. Сирок большой город. Нет, Филипп, ты внушил мне уверенность в том что, наш монстр – это очень сильный, но все же человек. Нужно подумать, что мы упускаем.

– Так ну давай еще раз посмотрим. Пять девочек. Двоим по тринадцать лет, двоим четырнадцать, одной пятнадцать. Двое из жертв бродяжки, кстати, у одной был сифилис. Так остальные из простых семей. Простых, но абсолютно разных, Аркус.

– Хорошо, к этому вернемся. Где нашли останки? Я смотрел старые карты города, Филипп. Каждое тело было найдено недалеко от древних входов в катакомбы. Смотри, – Аркус достал из сумки потертый сложенный во много раз пергамент, который он стащил из конторы Фитца. – Вот видишь. На новых картах ты их не увидишь, так как эти катакомбы уже пятьдесят лет как перестроены под канализацию. Но старые люки, видимо градостроители не удосужились закрыть. И вот как раз именно неподалеку от них и были обнаружены тела. Стало быть, наш убийца перемещается по канализации, и вероятно весьма неплохо в ней ориентируется.

Аркус уже знал, как ведьмак выслеживает своих жертв и как их преследует не вызывая подозрения. Особняк мадам Рабоне находится в историческом центре Сирока, где с момента основания города жили уважаемые горожане, которые могли себе позволить построить отдельный вход в катакомбы, на случай осады. Дом Рабоне как раз имел такой спуск в катакомбы, которым судя по всему регулярно пользовались. А звериное чутье и сверхъестественная интуиция позволяли Рихарду ориентироваться под землей и незаметно преследовать жертву. Остается лишь вопрос в том, как он определял, кто станет его очередной жертвой. Аркус был уверен, что на счету ведьмака гораздо больше смертей. Просто сейчас они стали почему то регулярнее. И это тоже несколько тревожило Аркуса.

– Ну, может тогда, сообщить об этом сэру Фарглуму?

– Обязательно. Но немного позже. Если окажется, что мы ошиблись, этот служака никогда мне этого не забудет. Тем более, этого ничего не изменит. Лезть в катакомбы большой силой рано.

– Как же быть? – Кох выглядел растерянным.

– Нужно изучить жертв. И понять, как они там оказались. Либо почему он шел именно за ними.

– Я же говорю, Аркус, девочек ничего не объединяет. Они совершенно разные.

Охотник молчал. Он пытался разложить в уме по полочкам все, что ему было известно, и понять, как это использовать. Аркус еще больше утвердился в уверенности, что убийца это Рихард. Уверен он был и в том, как ведьмак перемещается, дабы не привлечь внимание. Вонючие катакомбы – идеальный способ перемещаться незаметно. Плюс они проходят практически через весь город, не считая относительно молодого района, в котором к слову не было ни одного убийства. Таким образом проследить за Рихардом не удастся, а лезть за ним под землю за ним куда как небезопасно.

Мысли роились в голове охотника и не хотели складываться в общую картину.

– Хотя знаешь, – слова Коха вырвали его из раздумий. – Троих девочек кое – что объединяет. Хотя я уверен, что это несущественно. Цвет волос. У трех девочек были каштановые волосы.

– Насколько я могу судить, у подавляющего большинства женщин Сирока подобный цвет волос.

– Ну я и говорю, что это несущественная деталь. Это никак не связывает их с дочерями травника и бродяжкой. Говорю тебе, убийца по сути своей безумен.

– И все равно что-то. – Аркус взглянул на настенные часы, – Ладно, мне пора идти.

– Боги, после всех этих ужасов, что мы тут надумали, я бы носа на улицу до наступления утра не высунул.

«Тебе не безопасно высовывать отсюда нос и при свете солнца» – вертелось на языке охотника.

Охотник начал собираться. Через минуту, распрощавшись с ученым, он уже спускался по лестнице. Голова была занята проклятым ведьмаком. Как же его достать? Нужно бы рассмотреть потщательнее места, где были обнаружены девочки. Посмотреть на их дома. Аркус решил не откладывать это на потом и направился в производственный район Сирока.