— Он так себя не ведет.
— Тогда, может быть, тебе следует поговорить об этом, а потом дать ему еще один шанс.
Дебби снова отвела взгляд, теперь глядя прямо в ветровое стекло, красивое личико с маленьким ртом и крошечным шрамом слева от подбородка.
— Он заходил ко мне прошлой ночью, — тихо сказала Линн. — Ко мне домой, было поздно. Теперь Дебби смотрела на нее, прямо на нее, не пропуская ни взгляда, ни слова. «О, ничего не случилось. Выпили кофе, поговорили. Говорили о тебе. Но это могло быть, и когда-нибудь скоро это произойдет. Не со мной, я не это имею в виду. Но кто-то. И не потому, что Кевин этого хочет, а потому, что он хочет кого-то. Он хочет тебя, и он хочет ребенка, и он не может найти способ сказать это». Линн улыбнулась. «Дебби, ты вышла за него замуж, ты знаешь, какой он. Ему нужна твоя помощь, он должен знать, что ты хочешь его вернуть, и сейчас все, что он видит, это то, что ты закрываешься от него».
Линн слегка коснулась предплечья Дебби. — Я думаю, тебе следует позвонить ему. Так или иначе, это то, что вы должны сделать. И Дебби, не оставляй это слишком долго.
Почти выйдя из здания, Резник развернулся и вернулся в свой кабинет. Он нашел номер университета в книге, а также домашний номер Вивьен, В. Натансон, приятный и нейтральный. Прошлой ночью в ее квартире он был брюзгой и занудой, и ему не мешало бы позвонить ей и сказать об этом. Извинитесь и предложите, возможно, еще одну встречу, еще одну выпивку.
Ему потребовалось десять минут, чтобы понять, что он не собирается делать ничего подобного. Скрутив лист бумаги, на котором он написал оба числа, Резник бросил его в мусорное ведро, когда выключил свет.
"Здорово!" — сказала Линн Келлог, входя в свою квартиру и оглядываясь. "Просто прекрасно!" На обоих стульях лежали груды белья, которые ждали, пока их погладят. Счета за часами, ожидающие оплаты, и сами часы остановились примерно на час и двадцать минут раньше, батарея разрядилась. На столе лежали единственные два письма, которые она получила за последнюю неделю, оба от матери и оба ждали ответа. Она знала, не глядя, что в холодильнике есть банка диетической пепси, сморщенный тюбик томатного пюре и еще немного. «Такой авторитет в чужих жизнях, как жаль, что ты ничего не можешь сделать со своей!»
Сорок четыре
Резник пролежал там несколько минут, проснувшись, сам того не осознавая, обрывки разговора болтались в его голове, беспорядочные и не связанные друг с другом. Путаница. Диззи, украсивший кровать Резника в силу приближающегося мороза снаружи, просунул лапу в простыню поверх руки Резника и начал копаться когтями, громко мурлыча. Странное слово: ерунда. Весь этот бардак. Осторожно он высвободил когти Диззи и укусил пальцы за свои старания. Шеппарды напротив него в своей гостиной, объясняя, почему они пропустили фоторолик по телевизору. Мой напиток , кто это был, Стивен или Джоан? Один из их напитков был опрокинут. Вот оно. Удобно, подумал Резник, либо так, либо наоборот. Их выпивка перед сном растеклась по всему ковру и там, указала ему в качестве доказательства, и да, он мог вспомнить и это, пятно. Его собственное вежливое выражение сожаления, сделанное не подумав, все это отвлекло от дела. Пятно.
«Позор, — сказал он. И Джоан Шепперд ответила: «Да, мы ненадолго… мы не так долго с этим справлялись».
Резник проснулся как никогда.
Из-под ногтей Глории Саммерс криминалисты извлекли крошечные кусочки коврового волокна красного и зеленого цветов. Что бы ни случилось с Глорией, она боролась с нападавшим. Где? На ковре гостиной тридцатых годов, в сейфе за узорчатым кружевом? А если бы он напал на нее там, первый из многих ударов? Кровь. Пятно. У нас не так давно это было. Резник хотел знать, когда. А когда старый ковер убрали, что с ним сделали, куда он подевался?
Двадцать минут спустя, небритый, с мешками вокруг глаз, Резник стоял на крыльце дома Скелтона и ждал, когда его впустят.
Еще не светло. Двое мужчин сидят в маленькой комнатке рядом с холлом, которую называют кабинетом Скелтона, если она вообще называется как угодно. На самом деле это полки с книгами: тщательно отсортированная по алфавиту коллекция профессиональных обзоров и мемуаров, Алдерсон и Холдуэй, Макни и Уитакер; официальные отчеты Министерства внутренних дел и Фонда полиции; старые выпуски Police и Police Review , правильно переплетенные. К удивлению Резника, есть также разделы, посвященные механике двигателей, ремонту дома, японскому искусству и культуре; что менее удивительно, наркомания и лечение, несовершеннолетние правонарушители, бег и диета. Коробки в аккуратном порядке вдоль одной стороны пола помечены «Квитанции и страховка», «Отпускные дни» и «Выписки». Есть зеленая двухъярусная картотечная: АН, ОЗ. Именно в нижнюю половину этого Скелтон тянется за бутылкой, S означает скотч или W означает виски, Резник не уверен. В любом случае, он кивает, когда суперинтендант держит его над кружкой с растворимым кофе, готовым налить.
— Прогони мимо меня, Чарли.
Резник так и делает. Подозреваемый имел широкие возможности знать обеих девушек, по его собственному признанию, знал одну из них; его положение в школах, как человека, работавшего там, и благодаря его тесному общению с одним из учителей, делало его кем-то, кого дети знали бы в каком-то неопределенном официальном качестве и, вероятно, могли бы доверять. Время от времени практиковалось бегать по площадке для отдыха, где, как известно, играли оба ребенка и откуда один из них исчез. Было предположение, сильное, но не определенное, что он бегал в районе дома второй девушки примерно в то время, когда она пропала. Подозреваемый отрицал это, предоставив алиби, которое не выдерживало никакой критики. Кроме того, кто-то — возможно, собственная жена подозреваемого — обратил внимание полиции на тот факт, что он контактировал как с первым ребенком, так и со вторым. Она намекнула, что у нее могут быть доказательства против подозреваемого, хотя и отказалась сказать, что именно. Разве она не говорила: смотри, ответы здесь, если только ты присмотришься достаточно внимательно, чтобы найти их?
