— Господи, Чарли, — сказал Коссал, наблюдая, как Рейнс исчезает в направлении бара, — большинство из нас устают по мере того, как ночь становится длиннее.

  — Думаешь, в его словах есть что-нибудь? — спросил Резник.

  "Прежний? Он будет во что-то достаточно правильно. Его рода всегда. Это не считая того, что он трахнул свою жену не с той стороны Синего Питера. Может быть, не помешало бы дать ему покататься по этому поводу.

  Резник покачал головой. "Не так. Не сейчас."

  «Не бей его настороже».

  "На сколько долго? Нет ордера, мы ничего не найдем. Отведи его на станцию, и он вернется на улицу еще до завтрака. Кроме того, состояние, в котором находится Рейнс, неизвестно, что он может вытворить.

  — Что, Чарли? Коссал рассмеялся. — С тобой, чтобы держать его за руку?

  — Тогда ты согласился бы с этим?

  «Черт возьми! Как Рейн накачивает себя, когда он доберется туда, будет достаточно близко к его черепу.

  Рейнс вернулся с двойниками со всех сторон, поставив одну перед Резником, как будто он никогда не говорил ни слова; судя по блеску в глазах Рейнса, он подсунул еще один, пока его обслуживали.

  — Тогда за нас. Рейнс поднял стакан перед лицом. — А вот и преступная жизнь. Он выпил виски одним глотком. — Что скажешь тогда, скип? Он положил руку на плечо Резника. «Настройтесь, чтобы увидеть, все ли у Прайора подтянуто?»

  Резник поднялся на ноги, оставив свой напиток нетронутым. «Пора нам всем идти домой. Выспался.

  «Чушь!»

  — Пойдем, — сказал Резник.

  — Держи от меня руки, — сказал Рейнс. — Оставь меня, черт возьми, одинокой.

  — Тихо, — сказал Резник. — Я прогуляюсь с тобой по площади, отвези домой.

  «Мне не нужно такси, у меня есть моя чертова машина».

  «Оставь его там, где он есть. Ты не хочешь водить».

  "Кто говорит?"

  "Ты пьян."

  — Кто, черт возьми, пьян?

  Рег Коссалл тяжело встал, взяв их за руки. «Это не так уж хорошо. Люди начинают обращать внимание. Что скажешь, если мы подержим его?»

  Рейнс вырвался из хватки Коссалла. «Остальные могут делать, что хотят. Только не пытайся вмешиваться.

  Резник догнал его у подножия Бутылочного переулка. Рейнс прислонился к стене, мочился на неровные булыжники и собственные ноги. Ключи от машины были в правом кармане пальто Рейнса, и Резник нашел их и выудил до того, как Рейнс успел среагировать.

  «Вы можете получить их обратно утром. А теперь иди домой и протрезвей. И не подходите ближе чем на милю от Прайора. Прозрачный?"

  Глаза Рейнса остекленели, и он мотал головой из стороны в сторону, привлекая внимание Резника.

  — У тебя нет…

  Указательный палец правой руки Резника остановился не более чем в двух дюймах от центра лица Рейнса. «Не говорите мне, что я могу или не могу делать. Не вы. Сегодня я провел одно из худших утр в своей жизни в суде, из кожи вон лезя, чтобы не запачкать твою обувь. Я не в настроении делать одно и то же дважды. А теперь иди домой и приведи себя в порядок».

  Резник уронил ключи в собственный карман и отвернулся; оглянувшись из-за угла Брайдлсмитских ворот, он увидел, что Рейнс не двинулся с места. Резник поймал кэб, объезжавший площадь, и назвал свой адрес.

  "Спокойной ночи?" — любезно спросил водитель.

  "Да." — сказал Резник. "Потрясающий!"

  Горел только свет в прихожей, и Резник выключил его, проходя на кухню. В холодильнике был кусочек «Стилтона», а в закрытой миске остатки пасты, которую приготовила Элейн. Он добавил к макаронам немного вустерширского соуса, нарезал ломтики сыра и сел за кухонный стол с местной газетой. Пятнадцать минут спустя, с туфлями в руках, он поднялся по лестнице в постель.