"Нет. И я не волновался глупо об уровне радиации или следующем ледниковом периоде или о том, что меня собьет автобус, когда я в следующий раз выйду на улицу».

  — Я полагаю, ты прав. Просто, ну, мы начали вставать на ноги, откладывали немного денег.

  «Кевин, Кевин!» — сказала Линн, качая головой.

  — Что случилось?

  «Слушай себя. Вы говорите, как мои родители, когда я был ребенком: скупились и копили каждую копейку, немного в обувной коробке под кроватью на крайний случай, медяки в старой банке из-под мармелада на Рождество — начните наполняться к Новому году, и вам может хватить. на подарки и бутылку бренди».

  Он серьезно посмотрел на нее. — Не понимаю, что в этом такого ужасного.

  Линн печально улыбнулась и отодвинула стул. — Мне нужно кое-кого проводить в университете.

  — Лучше пойду сам.

  «Передайте Дебби поздравления от меня».

  "Хорошо. Только, Линн…

  «Эм?»

  — Не надо, знаете ли, распространяться об этом. Как только Дивайн получит его, вы можете себе представить, что он скажет.

  Она быстро наклонилась к нему. «То, что говорит Марк Дивайн, стоит меньше, чем пук во время грозы. У него в голове две идеи, и обе они одинаковые. И если ты собираешься позволить таким, как он, управлять твоей жизнью за тебя, ты не такой парень, как я думал.

  Патель стоял за углом комнаты CID, печатая отчеты об интервью, которые он брал в тот день — зеленщик, ищущий утешения у семерых детей и нарушений ритмического метода, беженец из Колумбии, который хотел совместить походы в кино. с уроками языка, дипломированный бухгалтер, который собирался подать в суд на агентство знакомств после трех последовательных несоответствий на их компьютере.

  Двое других сидели, сгорбившись, над своими ноутбуками, а вокруг них время от времени оживали телефоны.

  Линн Келлог быстро вошла, направилась прямо к столу Марка Дивайна у окна, подняла календарь с мисс Ноябрь и разорвала его пополам, потом еще раз пополам. Удовлетворенно хлопнув в ладоши, она бросила обломки в ближайшую металлическую корзину для бумаг и ушла.

  После нее даже телефоны перестали звонить.

  Узкая дорога, вьющаяся через университетский кампус, сплошь состояла из холмов, прямых поворотов и пандусов. Потратив пять минут на поиски места для парковки, она оставила машину на траве над озером и поднялась по широким каменным ступеням к ближайшему входу.

  За столом и решеткой носильщик в темно-синей униформе говорил по рации.

  — Профессор Дориа, — сказала она.

  Слова рассыпались под градом статики и атмосферы. «Бесполезная чертова штука!»

  — У меня назначена встреча с профессором Дорией.

  «Можете также дать нам несколько тамтамов, у вас будет больше шансов, чтобы вас поняли».

  — Я должен был встретиться с ним в четверть четвертого.

  — Интервью, что ли?

  "Вроде, как бы, что-то вроде."

  «В эти дни к нам приезжает много зрелых студентов. Не могу сказать, так как понимаю, почему. Вы бы подумали, что они достаточно взрослые, чтобы знать лучше.

  Линн искала на его лице признаки того, что он шутит.

  — Вам нужно следующее здание, — сказал портье. «Отсюда и резко направо, через автостоянку и через арку, вам нужна дверь слева от вас. Там есть портье, спросите его.

  Она не беспокоила. В коридоре, где не было ни студентов, ни какой-либо другой формы жизни, она нашла имя профессора У. Дж. Дориа, написанное белыми буквами на темной деревянной полосе и закрепленное под матовым стеклом двери.

  Она постучала, помолчала и прислушалась, собиралась постучать снова, когда дверь распахнулась, и ей вдруг представилась копна темных волос, сильный нос, две жестикулирующие руки, провожающие ее внутрь.