- Ты, папка, замок замени, сколько мучиться можно.

  - Ладно, исделаю. Потом... потом...

  Подрыгав по очереди каждой ногой, сбросил туфли. Пройдя в комнату, тяжело плюхнулся на диван и попросил пить. Ромка сходил на кухню и принёс кружку чая.

  - А? Что? - пробормотал Ваня. - Это ты? Счас, обожди, я твой дневник проверю.

  - Дневник в порядке. Нечего проверять. Чай пей.

  Ваня послушно взял кружку в обе руки, отхлебнул, помотал головой и остановил взгляд на мальчике.

  - Эх, сына! Пролетели мои лучшие годы. Ухлопал - на тебя. А какие были моменты!

  Как всегда, в таком состоянии, Ваня вспомнил Гелю. Правда, он её с трудом уже представлял - какая она, какие глаза, нос, а уж про уши и совсем не помнил, только жило в сознании: была такая! И поцелуй припоминался. Вообще, в такие минуты Ване казалось, что встреча с Гелей - самое отрадное, самое значительное, что случилось в его жизни... то есть, что могло иметь продолжение.

  - Если б ты понимал! Вот была у меня такая, чернявенькая, как её... - Ваня вдруг запамятовал имя и страшно взволновался, - Галя? Нет, не Галя. Глаша? Нет, не Глаша. Как же, чёрт её побери!

  - Гелей её звали, - подсказал Ромка, уже слышавший отцову исповедь.

  - Да-да, именно Геля, - обрадовался Ваня. - А полностью, стало быть, Ангелина. Да-да, ангел во плоти.

  - Ты прямо помешался на ней. А она уже давно, наверно, замуж вышла.

  - Думаешь? - обиженно протянул отец.

  - Давай-ка спать, папка. Небось, завтра на работу.

  - Непременно. Новый заказ. Мастер предупредил. Строго-настрого.

  - Вот и ложись. И это... - Ромка нахмурился; теперь всё перевернулось: отец повадился "тащить" из его коробки. - Ты в мою копилку-то не лезь. Не думай, у меня всё подсчитано.

  - Ладно тебе, - отмахнулся Ваня. - Верну с лихвой. В получку.

  Мальчик помог отцу дойти до кровати, стащил с него рубашку, брюки, носки. Ваня сразу же уснул, а через минуту стал скрипеть зубами и судорожно двигать кадыком. Ромка на всякий случай принёс из ванной тазик, поставил рядом с кроватью, присел и стал караулить. Горько, и жалко папку! И вправду, ухлопал отец на него лучшие годы. У других, посмотришь, - жёны. Помогают мужьям воспитывать детей, стирать бельё, варить обеды. Папка всё сам, извёлся вконец. И если в самом скором времени не оженить, пропадёт человек.

  Наступила ночь, за окном темень, в комнате тишина, только иногда всхрапнёт успокоившийся отец да надоедливо жужжит электрическая лампочка. Ромка почувствовал, что его тоже сморил сон. Разделся и прежде чем лечь, завёл будильник.

  Казалось, прошло всего полчаса. Будильник затарахтел громко, настойчиво. Ромка с трудом разлепил глаза и лежал, дожидаясь, когда встанет отец. Но тот посапывал безмятежно. Мальчик поднялся и потряс за плечо.

  - Пап, вставай. Слышишь! На работу пора!

  Ваня приоткрыл глаза, посмотрел на сына и попытался приподняться. Ой, тяжко! Опять распластался.

  - А это... отгул у меня.

  - Врёшь ты! Врёшь, папка! - сердито крикнул Ромка. - Нет у тебя никакого отгула. Сам же говорил, срочный заказ.

  Ваня сел, придерживая отяжелевшую голову руками, опёрся локтями о коленки и сознался:

  - А ведь и верно. Нету отгула, а заказ есть.

  - Да мне-то всё равно, - остывая, сказал Ромка. - Дрыхни хоть до обеда! Но после сам ругаться будешь, что не разбудил.

  - Кофейку бы... покрепче, - простонал Ваня.

  - Счас сделаю. Умывайся и одевайся.

  Сели пить растворимый кофе. Ромка сыпанул в кружку отца две чайных ложки, а себе - одну, и добавил молока. Также приготовил два бутерброда с колбасой. Но Ваня даже не прикоснулся. Хлебал чёрную жижу и морщился.

  - Тебе не водку пить, а молоко через тряпочку сосать, - по-взрослому осудил Ромка.

  - Да ладно, угомонись, - промямлил Ваня.

  - И ничо не ладно! Вон болеешь как.

  - Экий ты строгий у меня. Прям, как жена. - Ваня через силу улыбнулся.

  Он молча собрался и пошёл к выходу. Тихонький, измученный раскаянием, что с ним бывало после крупной пьянки.

  - Стой! - крикнул Ромка.

  Ваня испуганно обернулся.

  - Волосы причеши: сзади висят сосульками.

  Оставшись один, Ромка зевнул. В школу - во вторую смену. Он достал учебники и стал учить уроки, но вскоре отложил в сторону. Не учится, когда в голове такое. Полез под кровать и достал коробку. Пересчитал деньги, разложил пачечками. Настроение немного поднялось. Ещё немного и хватит на мопед. Правда, толку-то! Взрослые дяди, заседающие в Думе, придумали новый закон, по которому без прав, даже на самом махоньком скутере, нельзя ездить. А права - только с шестнадцати. Хорошо им, у них Мерседесы с личными шофёрами. Папка тоже мог себе купить машину, ну, не Мерседес, хотя бы Жигули. Нет же, всё пропивает! Простофиля простофилей! У него, когда деньги есть, и приятели, как вши, заводятся. Нет, как ни крути, а без бабы, без жены, то есть, ему не прожить.

  От таких мыслей настроение у Ромки упало. Он спрятал коробку под кровать и пошёл на кухню. Заглянул в холодильник, проинспектировал, что там есть, и сварганил себе яичницу.

  Время подбиралось к полудню. Скоро в школу. Да ну! Не выучив уроки, идти? Слушать нарекания учителей? А то и сам директор вызовет и потребуют привести отца. Вот же глупость какая! Это всё равно, если б начальник цеха за отцовы прогулы призвал к ответу самого Ромку. Кисло улыбнулся, представив, как строгий начальник вызывает к себе в кабинет и спрашивает: "Так что будем делать с твоим отцом, Роман Иванович?"

  Во дворе тепло, солнышко старается. Взрослые называют этот период "бабьим летом". Ну, это смотря для кого. Какое там бабье лето, если женским духом в квартире совсем не пахнет. С подъезда вышла соседка Ракитина, с полным тазиком белья, растянула верёвку и начала развешивать. Он глянул на неё раз, другой, а потом и вовсе прикипел взглядом. Вот бы свести с отцом! Ромка знал, что Ракитина живёт одна с двумя маленькими ребятишками. От её сопливых пацанов слышал, что их папка - капитан дальнего плавания. Раз дальнего, то, скорей всего, насовсем смылся. Однажды, Ромка видел, как отец подкатил к ней и попытался любезничать. Но она глянула на него свысока и перестала замечать.

  Ракитина усердно встряхивала простыни, подымалась на цыпочки и накидывала их на верёвку. Домашний халатик у неё задирался, открывая толстенные ноги. Молодая ещё, здоровая - вполне подошла бы. Ромка всё наблюдал за ней. Никитина заметила его взгляд, одёрнула халат и сердито крикнула: