Последний вагон громыхнул колесами. Она посмотрела ему вслед и пошла в сторону поляны, чувствуя на лице волны тепла. Каждый волосок на голове ощущал дуновение жаркого потока, кожу покрыли мурашки. Она видела охваченную белым сиянием фигуру с раскинутыми в стороны руками, которая теперь походила на огненный крест. Словно подгоняемые ударами сердца, свет и жар волнами растекались по округе.

– Я с тобой, любимый, – прошептала она и погрузилась в сияние.

Огненный купол вырос над бухтой, осветив берега озера на многие километры.

– Где Урсула? – спросила Мари.

Она приняла Санару из рук мужа и отнесла в ближайшее купе. Она надеялась, что мать девочки успела запрыгнуть в поезд. Серж все еще стоял в проеме двери, наблюдая за тем, что происходит за последним вагоном.

– Она решила остаться, – ответил он, глухим голосом.

– Что ты делаешь? Закрой дверь!

– Пытаюсь понять, ждать ли нам еще гостей.

– Диалькин читал прощальную молитву своего народа, – произнесла Мари, оттирая мужа от двери и закрывая ее. – Хочешь ослепнуть?

– Ох, ты… – произнес Серж, но звуки хлопнувшей двери и резко опущенной шторы заглушили последние слово.

В этот миг, мир, словно замер, наступила тишина, а потом яркий свет стал рваться сквозь все щели. Поезд ощутимо тряхнуло, заскрежетала сталь, а когда все кончилось, остался лишь перестук колес и ощущение движения. Казалось, поезд не пострадал.

Серж открыл дверь, выглянул наружу, а через секунду звучно хмыкнул и обернулся к жене.

– Теперь этот вагон предпоследний, – сказал он и прикрыл дверь. – Значит, наш друг выпустил “лютую палу” [12] и вместе с собой сжег все вокруг.

– Что там? – спросила Мари.

– Думаю, в радиусе полумили от проклятой стоянки сейчас выжженная земля, – сказал Серж и тяжело вздохнул. – Надеюсь, он всех забрал с собой, как и хотел.

– Значит, мы оторвались?

– Не знаю. Успокоимся, когда вернемся домой.

Он по-стариковски крякнул и присел, опираясь спиной на стену. Мари присела рядом и коснулась его руки. Он поднял на жену тяжелый взгляд.

– Нам придется как-то все объяснить девочке, и я не знаю, что говорить.

– Придумаем что-нибудь, – ответила она, потом крепко сжала его руку. – Только не вздумай говорить ей о том, что если бы не ее доброта и эта дурацкая птица, возможно, ничего бы не случилось.

– Хорошо, – ответил он, поднимаясь. – Схожу вызову Дабса. Нам тут уже нечего делать.

Перед летними каникулами Джеймс объявил семейству, что их пригласил в гости его старый друг из Канады. Саймон Суимворлд работал егерем в одном из национальных парков в Британской Колумбии. Что оказалось весьма кстати, ведь Джеймс давно обещал семье устроить “Большой” поход на природу.

– Представьте себе! Несколько дней наедине с природой. Тишина. Только шум ветра в деревьях, шум воды в ручьях, пение птиц, чистый воздух и никакой мобильной связи, – говорил он вдохновенно, глядя на жену и детей.

О том, что спутниковый телефон будет лежать в рюкзаке, он умолчал.

“Да. Еще сырость, насекомые разные, комары. Вместо туалета ямка в земле. И трава щекочет твои румяные ягодицы” – думал Малкольм.

Ему нравился отдых на природе, но отсутствие определенных удобств, выводило из себя. Он любил слушать рассказы отца по вечерам, у костра или камина, но не любил когда шел дождь. Он любил аромат и вкус еды приготовленной на костре, но не любил мыть посуду после.

– Как мыть тарелку без приличного напора воды? – спрашивал он маму.

– Хорошо, что у нас нет посудомоечной машины, – говорила она. – Боюсь даже подумать, какие вопросы ты бы задавал.

И все же, Малкольм любил путешествовать и радовался любой поездке. В долгом перелете через Атлантический океан, каждый, развлекался, как мог. Джеймс и Малкольм играли в шахматы, Джиллиан большую часть полета проспала, а Оливия читала Уильяма Голдинга[13].

Саймон встретил их в городе Принц-Джордж. Стоуны переночевали у него дома и познакомились с его семьей. Утром следующего дня, взяв необходимое снаряжение, Саймон отвез гостей в лес. Маршрут тщательно выбрали еще вечером, сюрпризов не предвиделось. С легким сердцем друзья расстались на берегу реки у самого леса и договорились встретиться через неделю.

Впереди ждал лес и приключения.

– Малкольм, куда теперь? – обратился к сыну Джеймс.

Мальчик изучил еще раз карту, бросил взгляд на компас в наручных часах и указал направление.

– Джиллиан, ты согласна?

Джиллиан подошла к брату, и они начали шушукаться. Она достала компас с линейкой. Легкий шепот перешел в спор. Спустя минуту они оба повернулись к отцу.

– Туда, – проговорил Малкольм, указывая в прежнем направлении.

– Туда, – сказала Джиллиан, указывая чуть в сторону.

Она продолжала крутить карту и компас. Джеймс улыбнулся, подошел к дочери, взял карту и он повернул компас в нужном направлении.

– Смотри внимательно.

Он повторил действия. Малкольм наблюдал за отцом.

– Понятно?

Ребята согласно кивнули.

– Способность определить, где вы находитесь и куда идти, может спасти вам жизнь.

– Мы живем в городе, – пробурчала Джиллиан.

Джеймс ничего не ответил. Он посмотрел на жену, которая ковыряла землю трекинговой палкой. Мужчина кашлянул. Оливия посмотрела на мужа. Тот поднял брови, поджал губы и качнул головой в сторону дочери.

– Да, – протяжно, сказала Оливия.

– Что да? – не поняла Джиллиан.

– Мужчины вечно все усложняют. Веди нас, великий следопыт.

Джиллиан засмеялась. Джеймс вздохнул и пошел в сторону леса.

– Не отставайте, – крикнул он.

Стоуны выбрались на тропу, ведущую вглубь зеленой чащобы. Свежий воздух одурманивал. Они шли не спеша, и перебрасывались короткими фразами, слушая звуки леса. Изредка Оливия звала мужа, они останавливались, и она щелкала затвором фотоаппарата. Она любила смотреть на мир сквозь объектив. В городе ее привлекали старые дома и люди, в лесу же интересные кадры встречались на каждом шагу. За два дня пешего перехода она успела сделать более пятисот снимков, удаляя неудачные сразу и без раздумий.

К середине третьего дня семья вышла на берег озера. Безветренная погода превратила водную гладь в зеркало. Редкие облака и противоположный берег, поросший густым ельником, отражались в воде. Казалось, недвижная гладь разделяет два мира – один реальный, а другой волшебный, готовый исчезнуть, стоит подуть ветерку. Фотоаппарат заверещал, засылая в память кадр за кадром.

– Где обещанная поляна с удобствами? – спросила Джиллиан.

– Мы промахнулись, – ответил Малкольм, изучая карту. – Немного…

– Не мы, а он, – уточнила Джиллиан, нахмурив брови.

– Да, мы немного промахнулись, – сказал Джеймс и пошел вдоль берега, раздвигая ветки руками. – Нам туда.

Джиллиан продолжала ворчать. Вскоре семья вышла к долгожданной поляне.

– Ну, вот мы и пришли, – сказал глава семейства и сбросил рюкзак на землю.

– Но тут же все заросло, – сказала Джиллиан, осматривая поляну.

– Есть вариант на том берегу, – проговорил Джеймс. – Но это еще полдня пути.

– Там песчаный пляж? – уточнила она.

– Нет.

– Там домики для отдыха?

– Нет.

– А что тогда там? – не унималась Джиллиан.

– Там другой берег прекрасного лесного озера, если тебе не нравится этот.

Она прорычала и сняла рюкзак. До конца дня они обустраивали стоянку. Собирали сухие ветки, рыли яму под костер, устанавливали палатки и готовили ужин. Джеймс хозяйничал у костра, его фирменным блюдом считались каши. В котелке томилась чечевица с тушеной говядиной. Запах дыма, ароматы леса и непривычная работа нагоняли хороший аппетит.

Стоуны сидели вокруг костра. Джеймс изредка помешивал варево, от которого медленно поднимался пар.