Литмир - Электронная Библиотека

— Шестьдесят-семьдесят! — ответил Джеймс, взводя курок на пистолете, но первый же выстрел положил конец едва начавшемуся абордажу.

Капитан голландского судна перемахнул через фальшборт, оказавшись прямо напротив него, вскинул руку со шпагой, и крики на палубе на мгновение заглушил раскат выстрела. Капитан пошатнулся, неверяще распахнув глаза, по виску у него побежала струйка темной крови, и он медленно завалился на бок под дюжиной ошарашенных взглядов.

— Господа, — заговорил в наполненном дымом воздухе женский голос на безупречном голландском, и остановившаяся в растерянности команда флейта — и в самом деле торгаши — медленно повернулась на звук этого голоса. — Ваш капитан мертв. Полагаю, вам лучше вернуться на свой корабль и озаботиться его починкой. Если, конечно, эти джентльмены согласны забыть о вашем нападении.

В первое мгновение Джеймсу показалось, что все это не иначе, как мерещится ему. Катрин Деланнуа стояла у ведущего к каютам трапа, и от разряженного пистолета в ее руке поднимались струйки темного дыма.

========== VI ==========

Трап ходил под ногами ходуном, словно извивающаяся спина морского змея или иного чудовища, байки о которых так любили травить в тавернах суеверные матросы, и свет горящего в лампе свечного огарка метался из стороны в сторону, не давая толком разглядеть следующую ступень. Виной тому была и усталость, и чудовищная качка. Качка, пожалуй, даже в большей степени — незадолго до заката небо затянуло тяжелыми, нависшими, казалось, над самой грот-мачтой тучами, поднялся сильный ветер, беспрерывно завывающий в сгущающемся над морем сумраке, и теперь «Разящий» рисковал угодить в шторм. Будто прежних неприятностей им было недостаточно.

Отец бы сказал, что подобные мысли непозволительны. Не для лейтенанта Королевского Флота, которому надлежало встречать все трудности с гордо поднятой головой. Не для сына грозного адмирала, не боявшегося коварства ни морского, ни человеческого. По счастью, адмирала на борту не было. Но причин для дурного настроения хватало и без него.

И одна из этих причин не иначе, как ждала кого-то, поскольку приоткрыла дверь своей каюты, едва заслышав шаги в узком полутемном коридоре.

— Мадам, — сухо поздоровался Джеймс, не намереваясь задерживаться возле этой двери, но та в ответ распахнулась шире, перегородив едва ли не половину коридора.

— У вас такое лицо, будто вы хотите вышвырнуть меня за борт, — негромко, но удивительно спокойно сказала мадам Деланнуа, опираясь второй рукой на дверной косяк из темного дерева.

— Будь вы мужчиной, — согласился Джеймс, — я бы так и поступил. Но, к счастью для вас, я бессилен что-либо сделать, когда дураком меня выставляет женщина.

— Джеймс, — вздохнула мадам, но если она надеялась смягчить его этим, то глубоко просчиталась.

— Для вас, мадам, лейтенант Норрингтон. И полагаю, ваш муж согласится с тем, что вам стоит помнить о правилах приличия.

— Хорошо, лейтенант, — покладисто ответила мадам, опустив ресницы. — Прошу вас, зайдите. Я не хочу говорить с вами посреди коридора.

— Нет, — отрезал Джеймс и обошел ее по самой широкой дуге, которую только позволял сделать тесный коридор и проклятая, всё усиливающаяся качка. — Полагаю, вы уже всё обсудили с капитаном. Мое участие в этом вопросе уж точно не требуется.

Она вздохнула вновь, теперь уже у него за спиной, и осторожно закрыла дверь своей каюты. Оставшись в коридоре.

— Вы правы, лейтенант. Я говорила с капитаном. Но для меня очевидно, что нам с вами тоже необходим серьезный разговор. Я не хочу, чтобы у вас сложилось обо мне неверное впечатление.

Захлопнуть дверь у нее перед лицом было бы слишком грубо. Позволить войти — непозволительно глупо. Впрочем, как он верно подметил парой мгновений раньше, она и так уже выставила его дураком. Даже если вся остальная команда «Разящего» этого и не сознавала.

— Боюсь, мадам, вы немного опоздали, и впечатление уже сложилось, — парировал Джеймс, ставя лампу на узкий стол и бросая рядом шляпу и офицерский мундир. — И я не могу сказать, что нахожу это впечатление приятным. А теперь, если позволите, — попросил он почти вежливым тоном, садясь на жесткую постель и с невольным стоном вытягивая ноги в сапогах, — я смертельно устал и не испытываю ни малейшего желания вести разговоры с кем бы то ни было.

Если бы. Она и не думала уходить. Вместо этого заложила засов на двери и недовольно нахмурила темные брови.

— Если бы я не знала, что вы за человек, то решила бы, что вы пьяны.

— А вы и не знаете, — огрызнулся Джеймс, разом позабыв про вежливость. Великолепно. Теперь она вздумала выставлять виноватым его.

Мадам, казалось, тоже поняла, что позволила себе лишнее, и спросила совсем другим, тихим и почти робким голосом:

— На что вы так злитесь? Никто ведь не погиб и почти не пострадал, да и корабль…

— Они дали залп слишком рано, — сухо ответил Джеймс, наклоняясь вперед и опираясь руками на полусогнутые колени. — Не то, чтобы этот флейт представлял реальную угрозу, но если бы он успел подойти ближе, повреждения могли бы быть куда серьезнее. А вам следует опасаться, как бы по вашу душу не явился кто-нибудь еще. Раз уж вы перешли дорогу некоему уважаемому человеку. Как знать, не пришлет он за вами еще один корабль?

— Едва ли, лейтенант, — хмыкнула мадам с удивительным спокойствием. — Я убила его.

Джеймс на мгновение прикрыл глаза и предпочел промолчать.

— Так на что вы злитесь? — по-прежнему тихо повторила мадам, делая осторожный шаг вперед. — И с чего вы решили, что я хотела выставить вас дураком?

— Мадам, — ответил Джеймс почти ядовитым тоном. — Я ни разу в жизни не встречал женщину, которая могла бы убить человека подобным выстрелом. Да еще и из кремневого пистолета. Меткости вам не занимать. И я, скажу прямо, не могу понять, зачем вы просили о помощи, если она вам не нужна.

— Почему же не нужна? — совсем тихо спросила мадам, делая еще один шаг. — Я жена торговца, а не офицер флота. У меня нет корабля, я не слишком много смыслю в управлении им, и я в жизни не держала в руках шпагу. У меня есть лишь пара пистолетов, и вы не хуже меня знаете, сколько времени приходится тратить на их перезарядку. А что до меткости… — она осеклась и улыбнулась грустно и мечтательно одновременно. — Мой отец обожал охотиться на диких уток и часто брал меня с собой на болота. Вот я и… наловчилась.

— И я должен в это поверить? — сухо спросил Джеймс, ничуть не растроганный ее словами. Мадам помедлила и подняла уголок губ в саркастичной улыбке.

— Ваш капитан поверил. И в уток, и в то, что я не располагаю никакими ценными предметами. Но у меня были опасения… что вас так просто не проведешь, — согласилась она, медленно, даже осторожно подходя вплотную. И подняла руку, дотронувшись самыми кончиками пальцев до оставшейся от удара снастью темной полосы на его скуле и виске. Джеймс вздрогнул и перехватил горячую ладонь, крепко сжимая ее в пальцах.

— Кровоподтеки вам не к лицу, если хотите знать, — негромко, почти с нежностью, сказала мадам, ничуть не смутившись, и наклонилась вперед прежде, чем он успел даже понять, что она задумала. На лицо упали длинные каштановые волосы, ко рту прижались теплые мягкие губы, и она подалась вперед всем телом, прижимаясь к нему без малейшего смятения. Нужно было отстраниться, напомнить ей о муже, наверняка ждущем ее в Порт-Ройале, напомнить самому себе… Но все мысли мгновенно вылетали из головы, не успевая толком оформиться в слова.

Она отстранилась сама — наверняка посмеиваясь в мыслях над тем, как он выдохнул, не открывая глаз, — и у Джеймса всё же вырвался вопрос, не ему дававший покоя с того самого мгновения, когда он увидел ее стреляющей из пистолета

— Теперь вы пытаетесь купить меня?

Мадам вздрогнула, словно от пощечины, сжала на мгновение губы и спросила ледяным тоном, отбросив всякую вежливость:

— Вы назвали меня шлюхой, лейтенант?

— Нет, мадам. Я не представляю, кем вы являетесь, и не имею права вас судить. Но сейчас… я не знаю, как мне следует это понимать. Хотя должен заметить, что если вы намерены завоевать чье-то доверие, то вам стоит выбрать капитана корабля, а не одного из лейтенантов. Толку будет больше.

9
{"b":"749620","o":1}