Мацей Виктор
Вместо вступления
Повествование творит мир. Именно рассказанные истории придают реальности смысл и упорядочивают ее. Нашу реальность формирует не только то, что, но и то, как мы рассказываем и кому позволяем говорить, а также то, встраиваем ли мы свою историю в слаженное звучание хора или, быть может, выбираем иную роль, повествуя о мире на свой лад. Бесконечный танец больших и малых историй, наперебой заявляющих о себе, – это причудливый процесс творчества, в котором мы ежедневно участвуем и как слушатели, и как рассказчики.
Поэтому очередной том антологии польской драматургии, которую вы, дорогие читатели, держите в руках, призван развить направление, заданное предыдущими изданиями, наметившими карту современной польской драматургии с ее материками, островами и вершинами. Теперь мы предлагаем продолжить работу над этой картой, поскольку на территории, которую она охватывает, все еще остается множество удивительных, достойных изучения мест. Мы открываем и расширяем для вас область польской драматургии, вводя как совсем новые имена, так и уже известные в Польше, но еще не узнанные в России. К числу драматургов, с которыми успел познакомиться российский зритель и читатель – таких, как Масловская, Слободзянек или Войтышко, – добавляются новые фигуры, представляющие различные направления, исследующие другие пространства, ищущие способы раздвинуть рамки того, о чем мы говорим, и изменить перспективу, с которой смотрим на то, что считали само собой разумеющимся.
В этой антологии вы найдете истории, рассказанные с женской точки зрения. Разговоры о прошлом и попытки свести счеты с (пост)коммунистической системой власти – как того, кто служил ее винтиком, так и потомка человека, обвиненного в сотрудничестве с органами госбезопасности. Голоса тех, кто не выиграл в результате смены строя. Демифологизацию широко известных фигур и историй, пародию на архетипы Матери-польки или учителя польской литературы, сеющего разумное, доброе, вечное там, где оно никому не нужно.
Эти тексты были созданы в разное время, но их объединяет процесс рефлексии над прошлым и настоящим. Одной из важнейших черт театральной жизни Польши является в последние годы стремление проработать историю – на национальном, социальном или личном уровне. Театр способен сыграть здесь аутотерапевтическую роль, ведь именно он идеально подходит для визуализации наших (как тех, кто творит спектакль, так и тех, кто его смотрит) страхов, мечтаний и фантомов.
Обращение в пьесах к неудобным темам, выявление условностей, традиций и стереотипов, определяющих наши позиции, повествование с неожиданной точки зрения – все это было трудным, но плодотворным процессом, открывшим новые территории для создателей спектаклей, а следовательно, и для зрителей. Ключом же к преобразованиям стали драматургические тексты – неизменный фундамент театральной жизни.
Мацей Войтышко
Рождение Фридриха Демута
Действующие лица:
ЕЛЕНА ДЕМУТ, она же ЛЕНХЕН или НИМФА – служанка МАРКСОВ – 28 лет
ЖЕННИ ФОН ВЕСТФАЛЕН – жена МАРКСА – 36 лет
КАРЛ МАРКС – 32 года
ФРИДРИХ ЭНГЕЛЬС – 31 год
ВИЛЬГЕЛЬМ ЛИБКНЕХТ – 24 года
А также шестилетняя ЖЕННИХЕН по прозвищу «КВИ-КВИ», пятилетняя ЛАУРА, трехлетний ЭДГАР и годовалый ГЕНРИК «Фоксик» Гвидо – дети Марксов.
АКТ 1
Сцена 1
Раннее утро. Квартира МАРКСОВ в Лондоне на Дин-стрит, 64. Июль 1850 года. Бедно и грязно. Колченогие стулья. Стол с книгами. Разбросанные детские игрушки. Много корзин, чемоданов, свертков. Ночной горшок. Всего две комнаты. Одна служит спальней для всех домочадцев.
Двадцативосьмилетняя служанка МАРКСОВ ЛЕНХЕН моется в тазу. Она сняла блузку (бюстгальтера нет) и брызгает на себя водой. Входит ЖЕННИ МАРКС в ночной рубашке. Она беременна, но пока это не заметно.
ЖЕННИ: Что это ты подорвалась
ЛЕНХЕН: Не спится
ЖЕННИ: Жара
ЛЕНХЕН: Жара
Странный город этот Лондон
Здесь все не так
Как-то душно
ЖЕННИ: Подожди не уноси
Жалко воды я тоже сполоснусь.
(Раздевается и моется в этом же тазу)
Помоги мне
Хочешь мой старый корсет?
Тебе кажется подойдет
ЛЕНХЕН: Правда?
Вам не нужно?
ЖЕННИ: Нет
Нельзя так
Здесь не деревня
(Вынимает из сундука корсет)
Возьми примерь
ЛЕНХЕН: Но это нужно сзади завязывать
ЖЕННИ: Я или
Кви-Кви
Кви-Кви уже умеет
Завязывать бантики
Большая девочка
(ЛЕНХЕН хочет поцеловать руку ЖЕННИ)
Ленхен сколько раз говорить
Никакого целования рук
ЛЕНХЕН: Но вы так добры
ЖЕННИ: Носи на здоровье
(Детский плач. В дверях появляется МАРКС. Он не обращает внимания на то, что женщины не вполне одеты)
МАРКС: Жара
Не выливайте воду.
Сцена 2
Некоторое время спустя – эта же квартира через несколько часов
ЭНГЕЛЬС и МАРКС экзаменуют ЛИБКНЕХТА.
(Вначале на заднем плане слышен плач ребенка, в открытую дверь видна люлька. МАРКС выходит из комнаты, где он успокаивал малыша, и продолжает беседу)
МАРКС: Мир
Речь идет о мире, а не об одной-двух странах
ЛИБКНЕХТ: Да, конечно, мир
Я всегда говорю «мировая революция»,
а не «немецкая революция»
Мировая
Пролетарская
Вернее – мировая пролетарская революция
Немецкий обыватель не понимает
Ничего не понимает
Немецкий обыватель думает
что можно обойтись какой-нибудь филантропией
защитой животных
пропагандированием воздержанности в еде и питье
Обыватель он и есть обыватель
ЭНГЕЛЬС: Ты мерил ему голову?
МАРКС: Нет
ЛИБКНЕХТ: Что такое?
ЭНГЕЛЬС: Вы слышали о френологии?
ЛИБКНЕХТ: Да. Это разновидность физиогномики.
ЭНГЕЛЬС: Научная.
ЛИБКНЕХТ: Научная?
ЭНГЕЛЬС: Молодой человек
Боюсь показаться невежливым
Но вы меня все время
подозреваете
Вы все время думаете
что это
что я хочу вам навредить
ЛИБКНЕХТ: Нет отчего же
Почему же
Я ничего такого
ЭНГЕЛЬС: Ну так если Карл Маркс говорит вам
что френология это наука
А я вам говорю
что это научный метод
почему вы не хотите дать себя обследовать?
ЛИБКНЕХТ: То есть что
Что я должен делать?
(Из соседней комнаты слышится детский плач. МАРКС выходит)
ЭНГЕЛЬС: Сидеть прямо когда Маркс
будет делать измерения.
Может вы боитесь
или вас обижает
или может вы чувствуете себя униженным
униженным себя чувствуете
думаете что я и Маркс
хотим вас унизить?
(Плач стихает. МАРКС возвращается)
ЛИБКНЕХТ: Почему же униженным
Вовсе не униженным
Может немного удивленным
Отчего же пожалуйста
Мне нечего скрывать
Голова так голова
ЭНГЕЛЬС: Вот именно
Голова так голова
Сидите прямо
И немного помолчите
Если можете
(МАРКС начинает измерять)
МАРКС: Глаза широко расставлены
Подбородок круглый
Нос
Скажем – орлиный
Уши острые
Но не очень
Череп несколько раздвоен
ЛИБКНЕХТ: Это плохо?
МАРКС: Нет
это хорошо
Расстояние сзади от уха до уха
Большое
Но задняя часть шеи вогнутая
Вогнутая
Можно сказать
Даже чрезмерно вогнутая
ЛИБКНЕХТ: Это хорошо?
МАРКС: Не очень.
Доктор Фандер завтра вас тщательно обследует
Потому что я могу ошибаться
