После неоднократных консультаций с Питоврановым, 3 июля 1967 года, Андропов обратился в ЦК КПСС с запиской за № 1631 А (буква в конце номера всегда обозначала фамилию человека, подписавшего документ, в данном случае — Андропов). В записке, в частности, говорилось:

Имеющиеся в Комитете государственной безопасности материалы свидетельствуют о том, что реакционные силы империалистического лагеря, возглавляемые правящими кругами США, постоянно наращивают свои усилия в плане активизации подрывных действий против Советского Союза. При этом одним из важнейших элементов общей системы борьбы с коммунизмом они считают психологическую вой­ну [...] Замышляемые операции на идеологическом фронте противник стремится переносить непосредственно на территорию СССР, ставя целью не только идейное разложение советского общества, но и создание условий для приобретения у нас в стране источников получения политической информации.

В 1965–1966 гг. органами госбезопасности в ряде республик было вскрыто около 50 националистических групп, в которые входило свыше 500 человек. В Москве, Ленинграде и некоторых других местах разоблачены антисоветские группы, участники которых в так называемых программных документах декларировали идеи политической реставрации [...]

Под влиянием чуждой нам идеологии у некоторой части политически незрелых советских граждан, особенно из числа интеллигенции и молодежи, формируются настроения аполитичности и нигилизма, чем могут воспользоваться не только заведомо антисоветские элементы, но также политические болтуны и демагоги, толкая таких людей на политические вредные действия.

Андропов предлагал, в связи с этим, создать в системе госбезопасности самостоятельно управление для решения таких оперативных задач:

организация работы по выявлению и изучению процессов, могущих быть использованными противником в целях осуществления идеологических диверсий;

выявление и пресечение враждебной деятельности антисоветских, националистических и церковно-­сектантских элементов, а также предотвращение, совместно с органами МООП [министерство охраны общественного порядка], массовых беспорядков;

разработка в контакте с разведкой идеологических центров противника, антисоветских эмигрантских и националистических организаций за рубежом;

организация контрразведывательной работы среди иностранных студентов, обучающихся в СССР, а также по иностранным делегациям и коллективам, въезжающим в СССР по линии министерства культуры и творческих организаций.

Политбюро ЦК КПСС, рассмотрев на своем заседании 17 июля 1967 года записку Андропова, согласилось с его предложением. В соответствии с этим, последовало постановление Совета министров СССР о штатном расширении и увеличении бюджета КГБ и создании в нем 5-го Управления. Приказом № 0096 (приказы с двумя нолями впереди порядкового номера обозначали гриф «совершенно секретно») по КГБ от 27 июля 1967 года было утверждено штатное расписание нового 5-го Управления.

Инициатором и автором проекта по созданию 5-го Управления был Питовранов, в прошлом руководивший 4-м Управлением МГБ — аналогом создаваемого теперь 5-го Управления КГБ.

Очевидно, что новому управлению должен был быть присвоен порядковый номер «четыре»260. Но именно потому, что новое управление на самом деле было восстанавливаемым старым 4-м Управлением МГБ-КГБ, которым Питовранов руководил в 1957–1960 годы, он настоял, чтобы новой структуре дали порядковый номер 5, дабы не возникало ассоциаций со старым 4-м Управлением261.

На новую должность начальника 5-го Управления назначили партийного работника— секретаря ставропольского крайкома КПСС Александра Федоровича Кадашева, сделавшего по рекомендации и протекции Питовранова в 1967 году своим первым заместителем Бобкова. Но Кадашев, как не справившийся с работой, отстранен уже в декабре 1968 года. Так начальником 5-го Управления и стал Бобков.

Без описания жизнедеятельности одного из ближайших учеников и сподвижников Питовранова генерала армии Бобкова не рассказать историю советских спецслужб и современной России.

Бобков родился 1 декабря 1925 года в Украине, в Зиновьевском округе (в 1939-м его переименовали в Кировоградскую область). Его детство и школьные годы прошли на Донбассе. Когда в 1941 году Донбасс оккупировали немцы, Бобков перебрался в Кузбасс. Там он работал на заводе, затем был на комсомольской работе. В 1942-м ушел добровольцем на фронт. Воевал в сибирских добровольческих частях. 18-летие встретил в госпитале, где лежал после второго ранения. За годы вой­ны получил орден Славы и две медали «За отвагу».

После окончания вой­ны Бобкова направили на работу в органы госбезопасности. В июне 1945 года он прибыл в Ленинград, в школу контрразведки СМЕРШ. После ее окончания работал в органах госбезопасности сначала в Ленинграде, затем в Москве, где с 1955 года, по рекомендации Питовранова, Бобков стал занимать еще и должность секретаря партийной организации всего 4-го Управления КГБ.

Пятого февраля 1960 года приняли постановление Совета министров СССР № 134–46 «О внесении изменений в структуру КГБ при СМ СССР и его органах на местах и сокращении их штатной численности». А 11 февраля того же года совершенно секретным приказом КГБ № 0026 4-е, 5-е и 6-е Управления упразднили, их кадры и функции передали ВГУ. Тогда Бобков возглавил 10-й отдел, в который фактически спрятали старое 4-е Управление.

В следующем году Бобков стал заместителем начальника ВГУ, и когда 17 июля 1967 года решением Политбюро ЦК КПСС было создано 5-е Управление КГБ, его назначили сначала первым заместителем начальника 5-го Управления, а 23 мая 1969 года, после отставки Кадашева, — начальником 5-го Управления262.

Бобков был незаурядным человеком. Писатель-­историк Николай Николаевич Яковлев, связанный с КГБ, автор нашумевшей в свое время книги «1 августа 1914 года», изданной в 1974 году, в приложении к новому изданию, уже в начале 1990-х, рассказывал о Бобкове:

Я стал время от времени захаживать на Лубянку, вести ученые беседы, сначала несколько натянутые с Андроповым и интереснейшие с быстро поднимающимся по служебной лестнице Бобковым. На моих глазах с конца шестидесятых — к началу восьмидесятых он вырос до генерала армии и стал первым заместителем председателя КГБ. Я ­где-то читал, что на протяжении ряда лет он был подлинным руководителем ведомства. Не знаю, но вполне допускаю. Сравнивая обоих, при всем интеллектуальном лоске Ю. В. Андропова я безоговорочно отдаю пальму первенства Ф. Д. Бобкову, который на много порядков был выше формального начальника, а главное несравненно лучше был подготовлен. О чисто профессиональных делах судить трудно, Филипп Денисович в беседах со мной никогда их не касался, но, судя по молитвенному отношению к нему подчиненных, он более чем устраивал их. Я разумею другое: весь комплекс проблем, подпадающих под емкое понятие «идеология». Никогда не встречал лучше осведомленного человека, обладавшего такими громадными познаниями, невероятной сказочной памятью. Его никогда нельзя было застать врасплох, на любой вопрос в этой области следовал четкий, исчерпывающий ответ [...] Как любой другой, работавший с ним, я постепенно преисполнялся к генералу чувством глубокого уважения [...] Он никогда не доверял мне, хотя не могу отделаться от игривой мысли, я оказался в отличной компании: похоже, что Филипп Денисович до конца не доверял и себе.

В середине 1970-х Н. Н. Яковлев написал в соавторстве с Бобковым книгу «ЦРУ против СССР». По понятным причинам, находившийся еще на официальной службе в КГБ генерал Бобков как соавтор этой книги указан не был. Только много позже, после крушения Советского Союза, Бобков позволил себе опубликовать под своей фамилией первый свой труд: «КГБ и власть». Сначала книга была издана в Болгарии, затем в Южной Корее, и только в 1995 году в России. На обложке стоял гриф: «Для служебного пользования». В открытой продаже в тот период книга не появилась.