К 1999 году кандидаты в преемники президента были подтасованы так, что уходящий с поста Ельцин мог назначить вместо себя любого кандидата из выложенной перед ним колоды карт. Но в этой колоде странным образом оказались только три карты с тремя офицерами спецслужб.

Кандидатом № 1 был директор Службы внешней разведки (СВР) Евгений Примаков, избранный премьер-­министром России в сентябре 1998 года. Согласно плану, Ельцин должен был уйти в отставку досрочно, 31 декабря 1999 года, назначив премьер-­министра своим преемником и исполняющим обязанности президента. На следующем этапе «и. о. президента» выставлял свою кандидатуру на президентских выборах 2000 года и, «победив на выборах», становился президентом без приставки «и. о.».

Но Примаков разочаровал Ельцина. Он заигрывал с Думой и коммунистами, к Ельцину относился пренебрежительно, считая его политическим трупом. Все чаще и чаще в Думе звучало слово «импичмент». Ельцин понял, что Примаков-­президент не сумеет обеспечить ему и его близким гарантии неприкосновенности после отставки. Поэтому в мае 1999 года Ельцин сместил Примакова и назначил премьер-­министром кандидата № 2, бывшего директора ФСК, архитектора и инициатора первой чеченской вой­ны Сергея Степашина.

Степашин тоже не подошел. Руководителю администрации президента Александру Волошину показалось, что Степашин заигрывает с главным конкурентом Ельцина на власть — с мэром Москвы Юрием Лужковым. Действительно ли Степашин планировал пойти на соглашение с Лужковым и сделать его после выборов премьер-­министром или так только показалось Волошину, мы никогда не узнаем. Но в августе 1999 года Ельцин отправил Степашина в отставку и назначил на его место кандидата № 3, последнюю карту имевшейся колоды, директора ФСБ Владимира Путина. Затем, как и планировалось, 31 декабря 1999 года Ельцин ушел в отставку, Путин стал «и. о. президента», и переименование его в «президенты» стало теперь формальностью. 7 мая 2000 года Путин официально стал президентом России.

Он пришел во власть не как представитель олигархического клана или «семьи», по крайней мере — не только и не столько как их представитель, а как представитель той самой системы, в которой проработал всю свою жизнь, — как представитель КГБ. Президентский пост стал очередной должностью прикрытия. Своих коллег из госбезопасности, бывших и нынешних, он должен был теперь ввести в высшие эшелоны власти на соответствующие должности прикрытия и отдать им в управление страну — ее политику, экономику и финансы, вместе с народом.

С помощью ельцинских же олигархов, которых в конечном итоге всегда интересовали только деньги, он переподчинил себе прессу и телевидение, избирательную машину и суд, перья и голоса ­когда-то независимых журналистов и телеведущих. К 2004 году Путин держал в руках все ниточки управления в государстве, в том числе и ­прежде ретивый российский парламент, вечно угрожавший бывшему президенту импичментом.

Период путинского правления 2004–2008 годов был посвящен двум проблемам: консолидации власти Путина и ФСБ и выборам следующего президента на теперь уже действительно промежуточный период 2008–2012 годов, когда — по конституции — Путину предстояло уйти от власти, а сил и наглости переписать конституцию еще не было. Кандидатов определилось двое: Дмитрий Медведев, полностью контролируемый Путиным, и генерал КГБ/ФСБ Сергей Борисович Иванов, еще один ставленник госбезопасности. Имевший право решающего голоса в этом важнейшем вопросе Путин остановился на Медведеве, понимая, что ни на кого не опирающегося Медведева он через четыре года легко заменит собой же, а вот старшего по рангу офицера С. Б. Иванова через четыре года снять Путин уже не сможет: генерал С. Б. Иванов оттеснит полковника Путина и сам останется служить под прикрытием должности президента на второй срок, тем более, что с точки зрения ведомства не будет иметь абсолютно никакого значения, кто именно из офицеров госбезопасности руководит страной.

В результате президентом в 2008 году поставили Медведева, которого все эти годы никто — ни в России, ни за ее рубежами — не воспринимал всерьез как независимого лидера великой державы, даже после российского вторжения в Грузию в августе 2008 года. В 2012 году, как и было согласовано еще в 2008-м, Медведев переуступил престол Путину. А в марте 2014 года мир погрузился во тьму: Россия вошла в Крым и объявила этот полуостров своей территорией.

После оккупации Крыма мир разделился на оптимистов и пессимистов. Первые считали, что Путин остановится на полуострове. Вторые — что Крым является только началом реализации нового проекта, намеченного для России Путиным, под названием «Новороссия», по обьединению России с Молдовой (Приднестровьем) через Украину.

Крымский полуостров был сдан фактически без боя. Тогда все этому радовались: и Россия, и Украина, и остальной мир — что обошлось без большого кровопролития1. От европейских и американских лидеров в марте 2014 года слышалось только одно: пусть Путин скажет, что Крымом все ограничится, и мы дружно заживем по-старому. Вместо этого Путин объявил на весь мир, что пришло время исправления исторических ошибок 1991 года, в результате которых распался Советский Союз; что распад СССР является самой большой личной трагедией его жизни; что он русский националист и это хорошо, когда президент России — националист; что есть особый русский ген, который отличает русских от всего остального населения планеты; есть «русский мир», то есть скопление людей, говорящих по-русски, и интересы этого «русского мира», раскиданного по всему свету, должны быть защищены, причем защищать их будет Россия, независимо от того, где эти русские находятся и хотят ли они, чтобы Россия их защищала. И да, желательно, чтобы этот «русский мир» был объединен в пределы одного государства.

Успешный блицкриг по захвату Крыма породил эйфорию в России и окончательно вскружил голову самому Путину. Сразу же после аннексии Крыма началась подготовка полномасштабной агрессии против Украины. Были очевидны несколько компонентов этой подготовки: создание мощного военного плацдарма в Крыму; проведение целого ряда военных учений в приграничных с Украиной районах, в Калининградской области и на Балтике; постоянное тестирование воздушных границ и нарушение воздушного пространства ближних и дальних соседей боевыми самолетами России; беспрецедентная антиукраинская и антизападная пропагандистская кампания, развернутая по всем каналам российского телевидения и в российской прессе; концентрация российских вой­ск вдоль российско-­украинской границы; призыв российских резервистов; засылка диверсионных групп в Украину для развертывания в восточных областях страны «гражданской вой­ны» и последующего оправдания вторжения в Украину российской армии. Все это укладывалось в общий стратегический план Путина об исправлении исторических ошибок 1991 года.

Впервые после 1945 года послевоенная Европа столкнулась с попыткой захвата одного европейского государства другим. Были нарушены общеевропейский баланс сил и стабильность, европейский мир и статус-кво.

В 1990-е годы мы стали свидетелями распада империй, воссоединения Германии и даже вмешательства мировых держав в югославский конфликт. Но ни одна великая держава Европы после 1945 года не пыталась изменить границы в свою пользу. Россия предприняла эту попытку в Грузии в 2008 году и вот теперь в Украине. Как однажды проговорился Путин, выступая на Красной площади в годовщину аннексии Крыма 18 марта 2015 года: «Мы будем преодолевать трудности, которые мы с вами так легко создаем сами для себя в течение всего последнего времени».

Все трудности Россия действительно создавала себе сама. Но одновременно она стала глобальной проблемой для мира в Европе.

До марта 2014 года все европейские государства, включая Россию, были партнерами. С марта 2014 года Россия стала стратегическим противником Евросоюза и НАТО.

Оказавшись под западными санкциями, являющимися формальным наказанием за вторжение в Украину и аннексию Крыма, Россия столк­нулась с экономическими последствиями всей этой деятельности: рубль обесценился в два раза; в стране усилилась инфляция и рост цен; подешевела недвижимость, россияне стали меньше ездить за границу, так как при упавшем руб­ле эти поездки стали дорогими. Но широкого протестного движения в самой России замечено не было, и Путин продолжал настаивать на правильности внешнеполитического курса страны, открыто провозглашенного им в марте 2014 года. Изменения этого курса из-за санкций и реакции Запада не последовало.