– Черт возьми, здесь документы от Крейн, она всегда присылала их не раньше, чем через неделю, но вы были у нее только вчера. Неужели ты купил ей такое дорогое кольцо?
Я сижу, гордо взирая на Джетро, и размышляю что ему ответить. Мне сильно хочется сказать ему, что его идея – дешевка, но такого я сказать не могу.
– Между прочим, мистер Грид, на украшение госпожа Крейн даже не взглянула, – самодовольно отвечаю я.
– Значит ты купил дрянь, Джей! – ворчит на меня старый гусь.
– Отнюдь, я купил его у Лингвини, если его имя вам о чем-нибудь говорит.
У Джетро часы от того же мастера. Он как-то обмолвился, что приобрел их за полторы тысячи фунтов стерлингов.
– Господи, как она могла не оценить, у него что не изделие, то шедевр, что она вообще понимает! – взрывается Джетро, – У нее совершенно нет вкуса! – он замолкает и спустя несколько секунд приходит в себя. – Так каким образом вам удалось уговорить ее пойти нам на встречу?
– Позвольте, мистер Грид, я оставлю свои секреты при себе, ведь фокусники не рассказывают про то, как они делают фокус, иначе теряется вся магия и интерес.
– Фокус, – вторит он мне, – ну и фокус, Джей, иначе не назвать. Ладно, главное дело сделано, а вы сэкономили мне кучу денег, – говоря это, он протягивает мне двести фунтов и добавляет, – погуляйте с ребятами на славу, вы это заслужили, с меня один выходной с сохранением оклада.
Оказывается, и гуси бывают щедрыми. Приятно.
В свече я на время перестаю тосковать и грустить. У этого две причины. Первая – вполне очевидная – здесь очень много людей, каждую пятницу выступают музыканты, шум гулянок разносится по всему кварталу.
Вторая причина того, что я, находясь здесь, смотрю на мир чуть шире и чувствую, что я просто не имею право жаловаться – Софи. Ее история и судьба, думая о которой, я содрогаюсь.
Софи владеет «Свечой». «Свеча» – это бар. Здесь не появляются жители Сильвер-Лейк. Зато полно смутьянов и отбросов. Мы сюда ходим для того, чтобы поддержать Софи деньгами, которые мы прогуливаем, а еще тут очень вкусно готовят.
Софи, как и мне двадцать четыре года. Год назад у нее умер отец, рак легких, ему было всего пятьдесят четыре года. Его звали Пьетро, он был итальянцем, так же, как и Софи. Я слышал это историю от Софи всего один раз, но запомнил навсегда.
Пьетро был отличным мужем и прекрасным отцом. В Эверхайде у него был рыболовный магазин, он жил в загородном доме с семьей и копил деньги, чтобы открыть лучший в городе ресторан. Он купил здание и сделал в нем небольшой ремонт, надеясь заработать на остальное как можно скорее. Рак все изменил, за четыре месяца Пьетро из крепкого, здорового и успешного человека превратился в свою собственную тень. Он исхудал, стал немощен и все, что он тянул на себе – упало на плечи Софи в один миг. Пьетро требовалась дорогостоящая операция, чтобы у него был шанс выжить, тянуть было нельзя. Софи взяла в кредит огромную сумму, чтобы попытаться спасти отца, она заплатила деньги частной клинике. Операцию назначили на двадцать седьмое августа, Пьетро не дожил и умер двадцать третьего. Софи осталась с мамой и огромными долгами. Ей пришлось наступить на горло мечтам отца о шикарном ресторане. Она взяла еще один долг и очень экономно закупила мебель и все, чего не хватало и открыла «Свечу».
До этих событий Софи училась в университете в Лондоне на переводчика, но ей пришлось оставить учебу, вернуться в родной город и бросить все свои силы на попытки спасения жизни своего любимого отца. Каждый божий день она открывает свечу в девять часов утра и закрывает после двух часов ночи. Она живет в кошмаре, выход из которого настолько далеко, что со временем она потеряла веру дойти до него.
Но самое удивительное для меня это то, что никто никогда не слышал, чтобы она жаловалась на свои проблемы. Мы знаем, что она постоянно должна денег банкам и еле сводит концы с концами из-за них, но держится она, словно титан.
Когда я узнал об этой истории, она не давала мне покоя. Я любил критиковать людей и их действия, мне всегда казалось, как будто я точно знаю, как жить, ведь у меня-то все стабильно. Только сейчас, когда рядом нет Руфи, я понимаю, что эту уверенность в себе давала мне она. Так вот, я любил учить жизни людей, но размышляя о пути Софи, я пришел к выводу, что это редкий случай, когда человек по-настоящему заложник обстоятельств.
Приведу самый простой пример. Я вижу за окном дождь и беру зонт. Я подготовлен, я подумал о том, что меня ждет, так как видел это заранее, сидя в тепле. У меня была возможность что-то изменить.
Что могла сделать Софи? Не брать в долг деньги и сказать горячо любимому отцу, что настало время умирать? Или принять единственное верное решение и бороться до самого конца, чего бы это не стоило? Так она и поступила, и все равно проиграла. Никто не может знать заранее, как все сложиться дальше. Какой удар судьбы и это в двадцать четыре года! Я пытался поставить себя на ее место. Совершенно не представляю, что бы я делал, зато ясно представляю, что Софи обладает совершенно невероятной силой духа. Она часто улыбается, это искренне, она любит жизнь, мечтает отдать все долги и уехать отсюда на встречу мечте. Она даже пыталась продать «Свечу» – ужасный памятник коварству этой суке-жизни. Но не нашла покупателя.
Я прохожу через центр зала к столу, где сидят ребята, и вижу Софи за барной стойкой. Она наливает «Макаллан» какому-то мужчине, я рад, что это не местный алкоголик, хотя пьянствовать «Макалланом» довольно накладно. Я замечаю какая Софи красивая, у нее голубые глаза и светлые волосы, она стройная и крепкая, у нее очень нежная улыбка.
Весь ее облик прекрасной, юной девушки кричит о том, что ей здесь не место, что ей нельзя так прожигать свое время, но у нее нет выбора.
Софи замечает меня, улыбается и машет. Я скромно улыбаюсь, машу в ответ и подхожу к ребятам.
– Ты какой-то грустный, Джей, вновь плохо?
Я все еще думаю о трагичности жизни, ее поворотах на примере Софи.
– Нет, все в порядке, Робби, – отвечаю я и сажусь за стол. – Что сегодня будем пить? Можем прожечь двести фунтов – не малая сумма.
– Я бы взял какое-нибудь игристое, – говорит Артур.
– Нее, лучше бы какого-нибудь ирландского виски! – возражает Робби. – Или пива, на крайний случай. А ты сам-то что хочешь, Джей?
Я задумываюсь, за последние три недели виски превратилось для меня в воду, на столько я к нему привык.
– Я только сейчас понял, что у нас никогда не продавался абсент. Вы не задумывались об этом? Странно, ведь у нас есть джин, ром, текила, даже граппа, а абсента нет.
– Джетро суеверен в этом вопросе, – отвечает мне Артур, – он читал историю о том, как один фермер напился абсента и застрелил всю свою семью. Теперь ему кажется, что этот напиток принесет одни лишь беды.
– Очень странная позиция, учитывая его любовь к деньгам.
– Тогда может абсент и попробуем? – предлагает Робби.
Мы с Артуром переглядываемся, я вижу в его глазах огонь любопытства и киваю ему. Мне все равно, что пить. Лишь бы вновь поскорее забыться в пьяном бреду.
– Давай абсент, – соглашается Артур.
Через две минуты перед нами стоит бутылка с зеленой жидкостью внутри. На этикете крупными каллиграфическими буквами выведено слово «Фея». Я кручу бутылку в руках и вижу, что в напитке семьдесят градусов, это очень сильно, меня от виски-то иногда воротит. Чего ожидать тут?
Мы разливаем этот таинственный напиток по стопкам в предвкушении новых ощущений, чокаемся за вечер и дружно пьем. Артур выглядит, как погибший – он ненавидит крепкие напитки, но жажда узнать вкус оказалась сильнее. Робби спокойно проглотил жидкость и задумался, готовясь огласить свои дегустационные заметки. Я проглотил «Фею» и почувствовал в своей груди и глотке огонь. Обожгло сильно, но что-то в этом есть.
Я смотрю за окно, вижу, как ветер кружит по улице опавшие листья. Фонари освещают пустую улицу, все люди сейчас в барах и ресторанах. Осень все начинает отмирать, а зимой совсем погибает, чтобы весной родиться заново. Все очень просто. Глядя на темную, пустую улицу, я понимаю, что не люблю ни осень, ни зиму. В эти времена года всегда холодно, рано темнеет и почему-то вечно тянет в сон. Но не будь сильного мороза, дождей и снега, я бы не ценил спасающего жизнь и душу летнего солнца. Я забыл, когда видел его в последний раз.
