– Тебе надо съездить к ней.
– Я не могу, я не готов, мне кажется, она не хочет со мной говорить.
– С чего ты это взял?
– Она не подходит к телефону, наверняка, если бы хотела поговорить – ответила бы или позвонила.
– Может она хочет увидеть, что тебе не все равно на нее и что ты приедешь лично? Я не знаю, я не такой знаток отношений между мужчиной и женщиной.
Зато Робби большой знаток отношений между мужчиной и боксерской грушей. Он так старается участвовать в моей душевной боли, что я улыбаюсь, мне приятно.
«Может» – говорит Робби и это еще один гарпун в мое сердце. Каждое «может» прибавляет неопределенности моим размышлениям, в которых и без того не ясно абсолютно ничего.
Я дошел до точки, мне вновь больно так, словно меня и впрямь проткнули ножом. Заходит покупатель и разрывает тишину. Я иду к стеллажу с виски, выбирая чем забыться сегодняшним вечером.
«Я так тебя люблю, мой дорогой Джей, очень сильно скучаю по тебе и не могу дождаться момента, когда мы вновь будем рядом…»
Это письмо от Руфи, правда ему уже больше года. Раньше мы часто писали друг другу письма, а когда стали жить вместе заменили их на маленькие любовные послания друг другу.
У меня осталось около пятнадцати ее писем. Я держу в руке лист бумаги и думаю – вот оно, свидетельство того, что она и впрямь меня когда-то любила, что я все это не выдумал и я сильнее не понимаю, что именно не произошло.
Я знаю, перечитывая это и вновь переживая, я делаю себе только хуже, но я не могу удержаться от этой боли, не могу не мучить себя, мне это не нравится, но воздержаться не в моих силах. Возможно, стратегия моего подсознания состоит в том, чтобы частенько ранить себя в самое больное место и тогда, со временем, мне уже не будет больно, ведь рано или поздно мы привыкаем абсолютно ко всему.
У меня были отношения до Руфи, меня бросали, я бросал, были слезы, мысли о том, что это любовь всей жизни, но все быстро проходило, я находил замены, меня заменяли.
Но здесь все не так, ее нет всего две недели, а меня не покидает чувство, что я упустил чуть ли не самое важное, что было в моей жизни. Я вспомнил, как часто ошибочно полагал, что Руфь мешает мне сосредоточиться на творчестве. Сейчас, я сижу возле блокнотом часами перед сном и не могу выдавить ни слова. Все мысли спутаны, а идеи утеряны среди них. Я думаю только о Руфи. Ищу ответы, пытаюсь разгадать эту загадку, но каждый раз разбиваюсь. Я складываю ее письмо обратно в конверт, и пьяный дохожу до кровати. Раньше я так часто не пил, но сейчас превращаюсь в тех, кого я так ненавижу – в алкоголика. Только в этом состоянии мне хватает мужества думать и рассуждать о произошедшем и, нарассуждавшись немного перед сном, мне удается легче выносить следующий день.
Глава 3.
Ярко светит луна, сегодня она огромная. В комнате очень темно, мы оба курим усталые. Я рассказываю что-то очень важное о том, что тревожит мою душу. Она обнимает меня.
– Джей, я так тебя люблю.
Я просыпаюсь, на часах три часа ночи. Это всего лишь сон, она снится мне слишком часто. Нужно ложиться, завтра очень важный день.
После моего визита к мистеру Гриду прошла неделя. Сегодня пятнадцатое сентября, нас ждет госпожа Крейн, хочется в это верить. Я сижу в стареньком «Шеви Апач», он принадлежит отцу Артура. Он дает нам свою машину на время наших поездок к вдове.
Мы ждем Робби. Он немного опаздывает, мы договорились встретиться ровно в три и уже стоим у его дома, на часах десять минут четвертого, неприлично. Магазин сегодня закрыт. «Кренберрис» радуются, но, если все будет так, как нам надо, радоваться будем мы.
– У тебя есть тактика? – спрашивает Артур
Некоторое время я молчу, слушая, как дождь стучит по крыше.
– Скорее да, чем нет, я планирую общаться с ней напрямую, мне кажется, честность – залог понимания.
– Нет, Джей, это не тот случай. Слушай, вчера я думал о предыдущих визитах к ней и заметил одну особенность.
– Какую? – спрашиваю я.
– Мы всегда говорили больше, чем она, да, мы старались развлекать ее и потакать ее прихотям, но мы слишком выдавали свое безразличие к ее персоне, слишком стараясь перейти быстрее от слов к делу. Она явно это чувствовала.
Я вижу в двадцати метрах от машины идущего к нам Робби. Он как всегда очень спешит, нахмурившись, будто вычитал в газете плохие новости.
– Что ты предлагаешь? – спрашиваю я, – молчать как камни?
– Не совсем, я думаю, нам нужно притвориться искусными слушателями и сделать вид, что алкоголь, хоть и является основной целью нашего приезда, уходит на второй план при встрече с такой интересной личностью. Проявим любопытство к ней самой, а не к ее бизнесу.
Меня словно ударило током, я понимаю, что я, тысячу раз проявлявший интерес к жизни покупателей, беседовавший с ними об их делах и взглядах, ни разу не поинтересовался жизнью Крейн. Я даже не знаю обстоятельств гибели ее мужа, и почему тридцатисемилетняя женщина выглядит, как солдат, прошедший войну. Волосы с проседью, глубокие морщины на лбу и опущенные уголки губ, впалые щеки, печальные карие глаза, тонкие сухие руки, да и вся она выглядит, как старая фреска известного мастера: сделана великим творцом, но со временем потеряла свою красоту. Я относился к поездкам исключительно как к части работы и даже не думал о том, что и из ее жизни я могу извлечь полезную информацию.
– Да, Артур, ты прав. Я смогу показать ей, что с ней очень интересно, что ее внутренний мир – это сундук с сокровищем, а то, что она наш поставщик – это скука и обязательство.
Робби подходит к машине и открывает дверь. Я сажусь в центр между ним и Артуром.
– Привет, малыш, как настрой? – спрашивает Артур.
– Нормально, только погода раздражает.
– К этому нам не привыкать, – говорю я, зная, что Робби и Артур живут здесь с самого детства.
– Закурим? – Робби достает из кармана пальто пачку «Морского волка» и протягивает нам.
– Тебе можно? – спрашивая я, думая о его тренировках по боксу и строгом тренере.
– Сегодня мне можно все! – с появившимся настроением отвечает он.
– Настоящий Цезарь! Успевает все и сразу! – добавляет Артур.
Мы смеемся и Артур трогается с места. Никто из нас не курит постоянно, но в некоторые моменты без сигарет, почему-то, не обойтись. Ехать нам около двух часов. Я включаю радио, и мы замолкаем. Мы с Робби глядим на пейзажи, проплывающие за окном, Артур сосредоточенно смотрит на дорогу.
Через два с половиной часа мы наконец-то оказываемся на месте. Мы заезжаем на красивую территорию через большие кованые ворота. Артур паркует пикап.
– Ну что, дети мои, – шутливо говорит он, – вы готовы? От этого вечера зависит наша зарплата в ближайший год.
– Спасибо, что напомнил, мне стало гораздо легче, дитя Сатаны.
Робби выходит из машины первым, Артур вытаскивает ключ зажигания.
– Джетро дал мне совет купить ей какую-нибудь безделушку. Я считаю это глупостью и взяткой, но на всякий случай подстраховался.
Я достаю из кармана браслет, мне пришлось заказать его у одного из наших клиентов, работающего в ювелирном магазине.
– Нет, что ты, это очень даже пригодится. – убеждает меня Артур и мы движемся сквозь дождь к входной двери.
Со стороны это выглядит очень нелепо. Три юноши сидят в гостях у женщины, которая в два раза старше них. Хотя внутри я ощущаю себя лет на сорок, так я морально устал от жизни к своим двадцати четырем.
Госпожа Крейн действительно не проста, сегодня она не захотела никуда ехать, это впервые. Мы скромно ужинаем у нее дома при свечах, она ужинает не скромно. В наших бокалах какое-то дешевое просекко, но перед ней на столе стоит бутылка «Вдовы Клико», иронично. Дареному коню в зубы не смотрят, я и не собирался, по мне так пусть хоть воду из-под крана наливает. Мы сюда приехали не пировать, а забрать товар. Но я чувствую, что у нее есть некое преимущество над нами, ведь она на своей территории. Атмосфера слегка напряженная, а у нас с Артуром не хватило смекалки обсудить план «Б». Поэтому, мы сидим молча, стараясь нащупать нужную волну разговора, а Робби молчит в силу привычки, в этих поездках он больше нужен для поднятия духа, чем для реального обсуждения вопроса. Сейчас он увлечен запеченным картофелем с фасолью, мы с Артуром переглядываемся, пока вдова говорит с нами.
