Глядя с платформы на восточное направление путей, я увидел первые лучи солнца, пробивающиеся из-за невысоких зданий. Вторя светилу, в глаза ударили в фары «Росиа Синкансэн», на всех парах мчащегося к вокзалу.

Спустя минуту мимо меня, стоящего за оградой, пронёсся первый вагон. Красный, синий и серебряный цвета отлично подходили к этому торжеству человека над расстоянием. И остановился поезд ровнёхонько. Двери поезда напротив дверей ограждения. Ликованию моему не было предела — такой уж я фанат поездов. Сам в себе этого не подозревал.

Двери с шипением разъехались, прячась в стенки, и на платформу высыпали пассажиры. Немного — большая часть вышла ещё под Москвой. Но из нужного мне вагона вышли только две девушки. Японки с угольно-чёрными волосами и в строгих костюмах. У каждой на поясе висел спрятанный в ножны меч. Катаны! От удивления у меня чуть челюсть не отвисла. Приглядевшись ещё немного, я понял, что обе эти японки ещё и близняшки.

Одна из них, повернувшись к тамбуру вагона, кивнула. Наружу тут же вышли ещё восемь человек, одетых в точно такие же костюмы. Девушек и парней поровну. И все примерно моего возраста. Может чуть постарше — по азиатам сложно сказать.

Всё они окружали одну девушку, прекрасную настолько, что назови я её сказочной принцессой — вряд ли бы ошибся. Моя сестра. Даже как-то обидно, если честно.

Подошёл чуть поближе, и путь мне тут же преградили близняшки, положив руки на рукояти своих мечей. Я поднял руки кверху, демонстрируя пустые ладони.

— Меня зовут Ронин Иван Андреевич. Я приехал встретить Фудзивару Хану, — надеюсь, они понимают русский язык. А то почему-то у меня впечатление, словно они пропустили моё представление мимо ушей.

Вперёд вышла сестра. Чёрные волосы с причёской химэ, кукольное личико — и небесно-голубые глаза. С едва заметным акцентом она переспросила:

— Вы приехали за мной? — я кивнул, после чего она сказала что-то по-японски близняшкам. Вся охрана тут же успокоилась. То, что все они телохранители, сомнений не было.

— Позвольте отвести вас к нам домой. Мать наверняка уже нас ждет, — поневоле вежливость порежется, когда чуть ли не сразу готовы зарубить. Сестра вместо того, чтобы кивнуть и последовать за мной, глубоко поклонилась… Ох, эти волосы и правда как у принцессы.

— Фудзивара Хана. Ёросику онегай щимас.

За окном поезда проносились пейзажи средней полосы. Фудзивара Хана не в первый раз приезжала в Российскую Империю, но в Смоленск, где проживала её дальняя родня, отправилась впервые.

Весь вагон, рассчитанный на тридцать человек, заняла компания из десяти японцев. Хана и десяток её слуг. Близняшки — Сибина Ако и Юко сидели рядом со своей госпожой. Фудзивара посмотрела время на своём телефоне. До прибытия в Смоленск оставалось еще полчаса.

Двухдневный путь высосал из девушки все силы, но выбора у неё не было — невероятный страх высоты преследовал её самого детства. Даже из Японии в Россию ей пришлось добираться на корабле, заботливо предоставленном её отцом.

— Хана, зачем мы приезжаем так рано? До чемпионата ведь больше недели, — спросила Ако. Её можно было отличить по цветочной заколке справа на длинных прямых волосах. Её сестра Юко носила такую же заколку, но на левую сторону.

— Хочу познакомиться поближе с родными. Бабушка рассказывала удивительную историю, и я решила посмотреть, с кем у меня одна кровь, — улыбнулась Хана своим телохранительницам: — Кроме того, отец хочет, чтобы я осмотрелась в Смоленске, привыкла к этому городу. Хочет, чтобы я там училась. Говорит, это престижно.

Юко прыснула в кулак и согнулась пополам, едва сдерживая смех.

— Что-то не так, Юко-чан? — улыбка Ханы всё больше и больше становилась натянутой.

— Хах, ха-ха-ха, просто показалось забавным… Почему Фудзивара-сама не отправил вас в Москву или в Лондон? Почему не в Токийский университет, в конце концов? — близняшка тяжело дышала, едва давя смех.

Её госпожа прикрыла глаза, словно успокаивая себя, и с недовольно сжатыми губами ответила:

— Отец считает, что я должна учиться именно там, где жили наши русские предки. Независимо от моего желания. И раз Смоленский университет славится своими выпускниками на всю Российскую Империю, выбор, как мне кажется, более чем очевиден.

— Кто же рассказала вам об этом, Хана? — Ако вела себя куда как сдержаннее в сравнении с сестрой, но и в её карих глазах плясали искорки смеха. Фудзивара вздохнула, закатив глаза:

— Мне это рассказал отец. А ему — его помощник. Выпускник Смоленского университета.

Юко покатилась со смеху. Чего-то такого она и ожидала:

— Как там говорят русские? Всяк кулик свое болото хвалит?

Хане оставалось только молчать и не стараться не обращать внимания на то, что даже вечно строгая Ако едва сдерживается от смеха.

Она сама была не в восторге от затеи своего отца. Но если уж тот что-то вбил себе в голову, то переубедить его она была совершенно не в состоянии. Хоть она и была его любимой дочерью — даже это нисколько не помогало.

Скорый поезд начал замедлять свой ход. Пейзажи за окном сменились на городские улочки, едва освещённые рассветами лучами солнца. Линии неоновых вывесок бледнели с каждой минутой. Впереди показался вокзал — что Хане нравилось в России, так это то, что из каждой крупной остановки пытались сделать едва ли не архитектурный ансамбль. Чтобы сразу, ещё на въезде, можно было почувствовать настроение всего города.

«Синкансэн» мягко притормозил и остановился, едва качнувшись. После японских скоростных поездов даже такие едва уловимые толчки казались очень и очень неприятными.

Близняшки поднялись и пошли к выходу. Хана, не говоря ни слова, пошла следом. Хотя всё должно было быть наоборот, но телохранительницы были ей настолько близкими подругами, что им прощалось подобное поведение.

Ако и Юко вышли первыми и, убедившись в полной безопасности для своей госпожи, позвали Фудзивару на платформу. Хану тут же окружили прочие телохранители, тащившие заодно и весь багаж.

Встретил их один русский парень. Большой, светловолосый и голубоглазый — прямо как сошедший с картинки. Близняшки перехватили его, готовясь обнажить клинки. Но Фудзивара услышала своё имя и поняла — это её брат.

— Вы приехали за мной? — спросила она парня по-русски, и тот кивнул. Хана обратилась к близняшкам на японском.

— Ако, Юко, спокойно. Это мой родственник.

Брат японки, когда его допустили до важной персоны, тут же предложил перейти к делу:

— Позвольте отвести вас к нам домой. Мать наверняка уже нас ждёт.

Фудзивара, хоть и устала от поездки, всё равно должна была соблюсти формальности и поклонилась, представившись:

— Фудзивара Хана. Ёросику онегай щимас.

Парень поклонился в ответ. Видно было, что японский поклон для него — привычное дело, не вызывающее каких-либо колебаний:

— Иван Андреевич Ронин. Пройдёмте, моя машина в паре минут ходьбы отсюда.

На обратной дороге я то и дело поглядывал в зеркало заднего вида. Вовсе не потому, что не мог налюбоваться гостьями, нет. Хотя все трое севшие в мой «Коррадо» девушки были ослепительной красоты, самая прекрасная из всех осталась на платформе. Со мной поехали только сестра да охранницы-близняшки.

Смотрел на них из-за того, что они выглядели разочарованными. Одна из близняшек уселась впереди, вторая и сестра — сзади. И вот как раз Хана расстроилась больше всего. Неужели она ожидала лимузина, или вертолёта? Увы, чем богаты — тем и рады. Хорошо хоть что они не говорили на японском. Непременно подумал бы, что обсуждают меня, мою бедность и всё в таком духе.

Я уже был начал рассчитывать, что всё время поездки буду слушать лишь радио, но Фудзивара, легонько постучав по моему подголовнику, спросила где-то на середине поездки:

— Простите, а нам долго ехать?

— Где-то ещё полчаса. Надо остановить? — вдруг она терпит до туалета. Мало ли.