— Доброе утро! — помахал я ему, расплываясь в улыбке.
— Ваня! Ёб твою, напугал как… Хух, блять… С этим самым тебя, с днём рождения! — последовали крепкие объятия, едва ли не до хруста костей. И тут же прекратились — отец излишней нежности не любит.
— Спасибо! Как ночь прошла? — спросил я, усаживаясь за стол и поглядывая на чайник. Тот словно специально принялся подпрыгивать и звенеть. Отец тут же выключил газ, и свистящая трель прервалась, едва начавшись.
— Всё спокойно. Чаю?
— Да, пожалуйста, — кивнув, я принял из отцовских рук полную кипятка кружку.
— Хотя вру. Не совсем спокойно. Дворяне эти, сучьи дети, в рот их ебать, всю ночь туда-сюда, сюда-туда. И всё мимо казарм! — грозно потряс отец пальцем, решив вместо своего обыкновенного «всё спокойно» всё-таки поделиться наболевшим.
— И чего они, прямо всю ночь вокруг части круги наматывали? — поинтересовался я, отпив едва остывший чай. Раньше обжигался, а теперь как-то привык.
— А что я, пиздеть тебе буду? Так вот, пидорасы эти значит катаются, и нихуя им не сделаешь. Вышел я с парой бойцов, торможу. А у этих щеглов удостоверение, что они на хую меня вертели и солдатиков в рот ебали. Не могут уснуть — их проблемы. Суки, натурально суки же, — недовольно покряхтев, отец обмакнул в кипяток печенюшку и незамедлительно отправил в рот.
Люблю я его истории. Пусть он и матерится как сапожник. Хотя вернее будет сказать, он просто разговаривает матом. Но порой так завернёт — заслушаешься. Да и на оба мира это единственный мой отец. В прошлой жизни не было никакого, а в этой — всем батям батя.
— Пришлось терпеть получается… Чего они там вообще забыли? — дворянам у воинской части делать ничего. Разве что они сами военные, но это явно не тот случай.
— Гонки они устроили. У них же, блять, через одного что не Шумахер, то Айртон Сенна. Разъебутся же когда-нибудь, тьфу-тьфу. Так хоть пусть где-то далеко, — в перерывах между предложениями во рту одна за другой исчезали круглые печеньки. Когда только прожевать успевает? Я всё сидел, развесив уши: — Представляешь ведь, если какой-нибудь пидорас убьётся, их папашка дежурному, то есть мне, мозги-то все выебет. «Почему не остановил, почему не доложил, в жопу почему не расцеловал»…
— Да, проблем не оберешься. Ну хоть на машины этих богатеньких сынков поглядел, — подколол я отца. Он-то в автомобили влюблён до помешательства. Помню, покупал мне в детстве коллекционные модельки, а сам ставил их на полку под стеклом. Будь я и правда дитём — непременно бы обиделся. Но так уж вышло, что я в душе взрослый человек. Отлично понимаю, что хобби у каждого своё, и препятствовать увлечениям не стоит. Даже если они совсем детские.
— Посмотрел. Там, блять, наверное одна фара как вся моя зарплата, хех. Они даже не понимают, что считай на слитке золота разъезжают. Да и водят как… Надеюсь, ты таким мудаком не будешь, — вдруг отец посмотрел на меня так серьёзно, что даже стало неуютно. Я-то конечно уже сдал на права, но автомобиль в семье только у отца.
Послышался скрип кровати. В соседней комнате от нашего разговора проснулась мать. Оба мы притихли, готовясь получать нагоняй за прерванный сон.
— Ох, сынок, это ты? Я-то уж думала твой отец опять кого-то притащил, — в дверях показалась женщина — полная противоположность отцу. Если тот был крепким мужиком чуть ниже среднего роста, то мать была высокой и худощавой. Единственным их общими чертами были светлые волосы, голубые глаза и возраст — слегка за сорок. Даже характеры были словно лёд и пламя. Как они друг с другом уживались до появления детей — загадка.
— Да, мам. Это я. Папа тоже тут, — подмигнул я даже переставшему хрустеть печеньками и прихлёбывать чаем отцу. Он бы с радостью посидел и послушал ещё немного о том, какой нехороший. Но я предпочел отказать ему в этом удовольствии. Не хватало мне ещё в собственный день рождения выслушивать всё это.
— Вот и хорошо. Налейте мне чаю, — льдинки в глазах матери тут растаяли. Она пошла обратно в спальню, чтобы переодеться, но отец попытался остановить её.
— Кхм-кхм! Солнце моё, ничего не забыла?
— Сейчас приду! — и скрылась из вида.
— Вот я помню, как восемнадцать лет назад, блять, чуть в обморок не падал, а ей поебать. Будто не она рожала, а я! — загоготал отец, наливая чай в третью кружку.
Не соскучишься с новой семьей. Это ещё мои младшие не поднялись. С ними совсем караул. Люблю их всех. Куда больше, чем старую семью. Состоявшую к тому же только из матери-одиночки да меня самого. Казалось бы, надо держаться друг за друга, раз мы вдвоём. Но нет — наши отношения балансировали на грани терпения и ненависти. Кто-то может спросить: «Как вообще можно ненавидеть свою мать?» А я отвечу — легко. Достаточно ей вымещать на ребёнке свои злобу и разочарования, и они точно возненавидят в ответ. Как же я рад, что теперь от этого избавлен.
Новая мать вспомнила, что меня можно поздравить, только когда младшие уже встали. И то лишь потому, что семилетняя Ульянка спускалась по лестнице вприпрыжку да напевала:
— Торт-торт-торт, мы будем кушать торт! Подарки открывать, компотик наливать!
Завидев меня, сестрёнка кинулась обниматься. Я с радостью взял её на руки и чуть ли не усадил на плечо.
— С днём рождения! — короткий чмок в щеку: — А ты ещё вырос! Лучше бы мне рост оставил, а тебе и так хватит.
Я только рассмеялся. Права эта синеокая девчушка. Ещё чуть-чуть и пересеку отметку в два метра.
— С радостью. Забирай весь мой рост за будущий год. А то я скоро себе по размеру купить ничего не смогу.
Ульянка сжала губы. Всем видом она старалась показать, будто всерьёз обдумывает моё предложение. Выставив наконец ладонь вперед, она ответила:
— Нет уж. А то меня ещё дылдой обзывать начнут.
— Невелика беда. Это они от зависти, — я поставил сестру на пол. И так ей не грозит быть низкой — вся в мать. Вот, кстати, и она.
— Прости, сынок. Совсем я позабыла, дура старая, — очередные объятия. Надо бы её успокоить. Не то будет весь день переживать.
— Ничего страшного. Забегалась, заработалась — весь дом на тебе одной и держится. Немудрено, можно и имя своё забыть, — легонько похлопал её по спине. Вроде теперь не должна не забивать голову такими мелочами.
— С днём рождения тебя, — уткнулась мать в плечо. Из-за спины послышался голос брата:
— С вылуплением!
— Спасибо! — покивал я Павлу в ответ. С ним можно не обниматься. Он в этом плане как отец. В остальном — уменьшенная копия меня самого. Только умнее, при том что на год младше. Шутка ли — я уже второй раз школу заканчиваю, имею за плечами высшее образование с учёной степенью. А он всё равно быстрее меня всё схватывает. Вот только сложением не вышел, и то хорошо. Не то бы меня и в новом теле замучили комплексы.
Последней показалась старшая из сестер. Отчаянно борясь с зевотой, она безуспешно пыталась расчесать всклокоченные волосы. Опять из душа сразу спать пошла, минуя фен. Заболеет ведь, бестолочь.
— Доброе утро, — тут зевота взяла верх над Леной. Помотала головой, силясь разлепить глаза. Ничего этим не добилась и пошла умываться.
— Ленка-Ленка, а ты ничего не забыла сказать Ване? — младшенькая подскочила к ней, повиснув на шее. Благо Лена такая же здоровячка, как и я. Ниже почти на две головы, но всё же здоровячка. Иных слов не подобрать.
— Что?.. — проснись уже, пожалуйста. Хватит зевать. Челюсть вывернешь ведь: — А, да… с этим, чем-то-там-летием.
— Хех, спасибо и на этом.
Когда наконец все собрались за столом на позавтракали, отец внёс торт. Глаза обеих сестер заблестели — девчонки есть девчонки. Хотя я тоже нос не ворочу, а еле сдерживаюсь, чтоб не задуть свечи поскорее. Родня с улыбками на лицах похлопала — мне удалось погасить все восемнадцать огоньков одним махом.
Полакомившись шедевром кондитерского искусства, все откинулись на спинки своих стульев. Для завтрака всё-таки еды было многовато. Или просто я пожадничал, запихивая в себя второй кусок домашнего песочного торта. В любом случае всем пришлось отдышаться и подождать, пока съеденное не уляжется. Отец что-то там рассказывал про родню, которая скоро приедет, но я особо не вникал. И только потом, с некоторой неохотой мы встали из-за стола. Время открывать подарки!
