— Избавь меня от ваших лозунгов, Коко, — закатив очи и с нотками раздражения капризно потребовала алокудрая, но очень быстро вернула себе озорной тон, так как жизнь прекрасна а любимые морепродукты сегодня чудо как хороши. — Давай(ням-ням) я сама его отобью, а потом(чавк-чавк) мы его вместе и… О, смотри, Разнобельская появилась. В ошейнике уже, надо же. Интересно, Плут её уже или ещё не укротил свою новую зверушку с коготками?
— Ещё какими. Видела бы ты, как она сопротивлялась вчера. Едва зубами в горло ему не вцепилась, — отложив приборы, как-то странно поёрзалала на стуле обладательница изумрудных глаз и явно необычных фантазий. А затем непонятно подытожила. — Дурочка. А вот Крепкотыльская — сука!
— Тссс! Ты что, Коко? — испуганно заозиралась аловолосая. — Ну ты и нашла место для столь громких заявлений об очевидном. Кто мы, а кто Орден. Нашему Клубу Рукоделия не тягаться с ними. А до начала турниров ещё целый месяц. Хотя опять всех самых перспективных эти кровососы себе заберут(вздохнув).
— Ничего, наберём кого-нибудь. В этом году полегче должно быть. Опыт, как-никак! — говорила она, не отрывая взгляда от вошедшей и замершей на входе в зал девушки с убранными в строгую причёску чёрными волосами, как и все в трапезной, облачённой в тёмно-бордовую повседневную форму Академии, состоящую из однобортного кителя со стоячим воротником, где золотой шифровкой указывался курс, и в конкретном случае того же цвета брюк с черными туфлями, пусть и у большинства всё же были бриджи с сапогами. На поясе, как и у многих, висел типичный для этого мира меч. Особенностью красавицы было наличие на шее некоего подобия горжета на цепочке, который здесь именовали «ошейником».
— Ой, смотри, это ж Долголобский. Он, кажется, не раз к Таниз подкатывал, но только наша девочка такая ещё девочка. Стой, Коко! — удержала аловолосая за руку свою зеленоволосую подругу, когда та намеревалась вмешаться в творящееся по её мнению безобразие. — У неё теперь есть хозяин, вот пусть и заботится о питомце. Всё как в Студуставе, Коко, я напомню тебе: зверушка бесправна, пока не одержит победу над своим хозяином. Бесправна от слова совсем, а её защита от других лишь на усмотрение хозяина, поэтому не нужно на меня так зыркать, дорогая.
— Урод! — проскрежетала на это зеленоволосая, сверля взглядом спину негодяя, что преградил путь студентке Бельской, в миру известной как вторая дочь баронессы Разнобельской.
— Это мне ещё имело бы смысл вмешаться: Тониз, всё же, как и я из Разничей, а вот ты чего бесишься? И вообще, я ревную, — шутливо-капризно в конце возмутилась аловолосая, хотя её серьёзные в этот момент глаза внимательно изучали свою, как и упоминалось, близкую подругу.
— Так значит, ты так и не поняла своего места? — тем временем упомянутый Долголобский продолжал глумиться над черноволосой красавицей с льдистыми глазами, которая молча стояла потупившись в пол, пока с молчаливого согласия одной милой золотоволосой девочки с огромными розовыми бантами один из её свитских, лишь вчера занявший это освободившееся место, упражнялся в обидном красноречии. — Ты теперь ничто, пустое место. Даже хуже. Ты подмусорная…
— Слышь ты, удод, — наконец доковылял от своего столика, где вынужден был бросить так и не доеденную порцию, юноша на деревянной ноге, поспешивший на помощь теперь зависящей от него девушке, как только та, видимо недавно проснувшаяся, а приведя себя в порядок, отправившаяся на поиски нового хозяина, стала объектом травли. — Ты совсем самоубийца? Ах да, прости, ты же просто цепной пёс, который шебуршит пока хозяйка лопает пирожные. От сладкого, кстати, зубы портятся и жопа растёт, хотя второе и не помешает. Так вот, не хочешь сменить будку, убогий? Давай раз на раз, а проигравший станет зверушкой. Так как, не слабо?
— Кем ты себя возомнил, мусор! — заскрежетал зубами высокий крепкий второкурсник с квадратной челюстью и рыжеватыми волосами до плеч, а также вечно бегающими чайного цвета глазами, и всё это под внимательным взглядом девочки с бантами, вдруг опомнившейся и принявшейся с забавным пыхтением ощупывать упомянутую в разговоре часть своего тела, что была явно недооценена, а её критика впервые в жизни была кем-то так прямо озвучена. — Ты мало того что мусор, слабосилок, отброс, так ты ещё и Безвестный, ибо вне рейтинга и не участвовал ни в одном турнире! Ты не можешь даже рассчитывать на вызов с подобными условиями, я уж молчу о согласии на него вызываемого, пока не станешь кем-то выше Безвестного. А то, что по недоразумению обзавёлся зверушкой, лишь результат случайности и бесполезности твоей противницы, что даже такому мусору как ты умудрилась проиграть. А значит, она не просто жалкая зверушка, она зверушка безвестного мусора!
— Тебя никто за язык не тянул, ушлёпок. Дуэль, здесь и сейчас! Пусть будет обычная, раз в страхе ты готов цепляться за правила, трус. Как раз до следующего занятия успею продемонстрировать тебе: кто ты в сравнении с, как ты выразился, зверушкой безвестного мусора, — пожав плечами, хотя явно видно, что несколько огорчился от новой для себя информации, потребовал сатисфакции Плут, которому не везёт сегодня с приёмом пищи, так как завтрак он таки пропустил.
— Ха-ха, ты что же, заборешь меня или защекочешь, мусор? Ладно, шутки в сторону, пора проучить тебя, ничтожество. Студент Плут, студент Лобский принимает вызов! — торжественно заявил ухмыляющийся крепыш, принявшись разоблачаться, чтобы согласно правилам остаться по пояс обнажённым и без всего магического, чем вызвал некоторое замешательство и задумчивый взгляд своего противника, как правило на полногрудых студенток, что были в числе подтягивающихся к месту предстоящей студенческой дуэли, прямо на весьма обширной площадке возле центрального входа в гигантских размеров зал трапезной.
— Нет, ты видела, Коко, как он буквально раздевал меня глазами, — возмущалась невероятно довольная вниманием к своим выдающимся достоинствам аловолосая.
— Увы, Мими́, меня он не удостоил столь будоражащим взглядом, — с виду не особо расстроившись, но всё же с некоторой даже горечью заявила обладательница не столь впечатляющих форм, при этом не сводя своих изумрудных глаз с черноволосой в ошейнике, которая с изумлением взирала на разворачивающиеся события, поводом коим послужила.
Спустя считанные минуты всё было готово, так как не требовались ни секунданты, ни церемония согласования условий, а достаточно лишь наличия не менее двух свидетелей, коих в трапезной сейчас присутствовало многим больше, поэтому не затягивая прозвучал сигнал к началу.
Лобский, сжимая рукоять дуэльного оружия, уверенной походкой направился к Плуту, что как и в прошлом поединке остался на месте, всё также неумело удерживая свой меч. Когда же между поединщиками осталось расстояние удара, рыжий попытался было занести свою деревяшку для рубящего, ну если бы это был настоящий меч, удара, но почему-то не смог его даже поднять, будто бы его оружие вдруг стало в разы тяжелее, хотя скорее прилипло к некоторой точке в пространстве. От такой неожиданности крепыш едва не потерял равновесие, а его лицо исказилось недоумением, перерастающим в гримасу страха и даже ужаса, когда даже рывок обеими руками не изменили ситуацию.
Тем временем Плут, явно стараясь не упасть, лишь сделал подшаг и снизу легонько стукнул своей деревяшкой дуэльный инвентарь противника, от чего тот, словно его резко отпустили, ну или действительно с виду слабенький удар был столь сокрушителен, ведь будто грабли, на которые, как известно, иногда можно наступить, он врезал в лицо бедняги. Бедняги, потому что с красивым греческим носом мужественного красавца теперь можно попрощаться.
Взвывший от боли второкурсник резко отскочил и затравленно озираясь по сторонам попытался осознать, что же такое происходит, но получил лишь провокационную насмешку:
— Ты чего там, заснул, ушлёпок? Мне так-то на занятия ещё, давай там поживее, а то зевать захотелось.
— Убью!!! — очень стереотипно взревел заливаемый кровью из носа Лобский, прежде чем ринуться в стремительный выпад.
