— Да, — выдохнула Васька, отдавая всю себя без остатка.
Ночь пролетела незаметно, а утром молодая жена стремительно унеслась в ванную, но не успела там закрыться, потому что Гоша оказался проворнее.
— Я так не могу. Выйди, — смущённо попросила она, желая отвоевать личное пространство. — Твоя помощь не потребуется.
— Ладно, но я буду за дверью, — недовольно забурчал Аллигатор, понимая, что его выгоняют из собственной ванной, но всё-таки вышел и прикрыл дверь. Любопытство снедало. Он отстукивал ногой секунды и волновался. Для него зачатие было делом чести и мужской гордости. — Долго ещё?
— Заходи…
Он понял всё сразу и засиял ярче солнышка. Васька сидела на крышке унитаза и держала в руках сразу три результата и все приятно полосатенькие в двойном размере. Гоша подхватил её на руки и закружил, а потом потащил в душевую кабинку, включил тёплую воду и забылся от счастья и восторга.
— У нас будет Джорджик, — засмеялся он, выливая Ваське на голову шампунь.
— Или Джорджия, — парировала она, позволяя вымыть свои длинные роскошные волосы.
— Угу, — ответил Гоша, впиваясь в её губы жадным поцелуем. Мыльная пена стекала по женскому телу, вызывая ураган эмоций.
Васька не возражала против любви, которая спасала и защищала, дарила счастье и силу. Будущие родители решили умолчать о радостном событии, дабы сохранить тайну для двоих. Через две недели они стали свидетелями на свадьбе Сэма и Тони. В этот раз в ЗАГСе присутствовали родители, и всё было, как полагается, чинно и благородно. Потом в кафе все дружно кричали «Горько», поздравляли молодых, много шутили и намекали. Среди всех гостей лишь Васька да Гоша смотрели трезвыми взглядами на веселье. У них продолжался медовый месяц, плавно перетёкший из сентября в октябрь и норовивший не останавливаться на достигнутом.
— Не жалеешь, что у нас не было свадьбы? — спросил Гоша, когда вывел Ваську подышать свежим воздухом на балкончик кафе.
— Не знаю. Белое платье и всё такое — здорово. Фей-крёстный решил за нас, и я благодарна ему. Кто знает, пришли бы сами к этому или нет?
— А я хотел бы тебя увидеть в белом платье, с жемчужинами в волосах. На груди переливалось бы колье. Я бы украл тебя и подарил неземное блаженство, — мечтательно сказал Гоша.
— Можешь украсть сейчас. Не возражаю. Я устала, Гош. Поехали домой…
В Москве они прожили два счастливых месяца, а потом засобирались в деревню. У Васьки начал расти животик, который непременно хотелось скрыть от людских взглядов. Она не была суеверной, просто желала, чтобы маленькое счастье принадлежало только двоим. Ну, может быть, троим. Всё-таки фей-крёстный так старался, соединяя две жизни в одну. Мизинчик удивился, когда в начале декабря безумная семейка вернулась в дом-гараж.
— Чего в Москве не сиделось? Летом бы приезжали, когда тепло, — удивлялся он, помогая выгружать вещи. — Сейчас потянутся к тебе, Васька, все, кто не успел переобуться.
— Мастерская временно закрыта, — жёстко сказал Гоша, не дав жене раскрыть рот. — И не спорь, дорогая.
— Не буду, — она расплылась в улыбке и потянулась за поцелуем. Беременность сделала ещё более ласковой и влюблённой, нуждающейся в заботе и внимании.
— Умница, — Гоша чмокнул её в губы.
— Ребята, вот сейчас медленно и внятно. Что происходит? — занервничал Мизинчик. Он не узнавал крестницу, которая стала мягкой и покладистой.
— Мы беременны, — шепнула Васька, с обожанием глядя в глаза мужу. — Кто-то станет дедушкой.
— Любимки вы мои, — расплылся в блаженной улыбке Мизинчик и обнял сразу двоих. — Эх, заживём!
— Это тайна, — немного спустил его на землю Гоша.
— Согласен. Но рожать поедете в Москву. Наш роддом — это что-то, — сразу настроился на будущее фей-крёстный.
— Поживём — увидим…
Зажили они счастливо и уютно в своём гнёздышке. Васька втихаря копалась то в своей «Alfa Romeo», то в Гошиной «Aston Martin Vantage», всё чего-то налаживала, меняла по мелочи. Она любила железки, как нормальные дети любят игрушки. Без конца нюхала их, разве что не облизывала. Гоша всё видел, но не мешал ей играть в машинки. Сам он периодически пропадал в редакции на радость её сотрудников. Под вечер возвращался домой довольным и счастливым. Журналистика не отпускала. Поэтому и в «MacroNews» внештатником остался, и в местной газете главным редактором работал, а ещё вёл свой блог и зарабатывал на нём приличные деньги. Вся прелесть его трудовой деятельности заключалась в том, что он в любой момент мог остаться дома и работать удалённо, чему любимая жёнушка безмерно радовалась.
Приближался Новый год — праздник, который почему-то Васька не любила. Жизнь изменилась, и будущая мама очень надеялась, что волшебная ночь всё-таки осчастливит. На днях она сделала УЗИ и приготовила мужу подарок, ради которого пришлось обратиться к портнихе, чтобы изменить чуть-чуть платье. Живот уже не скрывался под привычной одеждой. Гоша обожал его целовать и урчать. Стоило Ваське оказаться рядом, как его руки тянулись погладить любимый пупочек.
— Ты меня загладишь, — смеялась она всякий раз.
— И зацелую, — тут же улыбался он, задирал её рубашку или джемпер и непременно здоровался с малышом, прикасаясь губами.
«Сегодня он сойдёт с ума», — похихикивала про себя Васька, поглядывая на Гошу. Они вместе готовили угощение на праздничный стол и ждали в гости Мизинчика. Вся кухня сияла в разноцветных огоньках. До полуночи оставалась пара часов.
— Вась, надо было Сэма с Тоней позвать, — немного с сожалением сказал Гоша.
— Угу. Я позвала. Им еще полчаса ехать, — спокойно сказала она и услышала, как грохнула крышка от сковороды. — Это сюрприз. Я им скажу, что ты меня пытал.
— Вась, — Гоша подлетел и поднял её на руки. — Я тебя люблю.
— Я тебя люблю, — обхватив его лицо ладошками, Васька прижалась к мягким губам страстным поцелуем. — У нас есть полчаса.
— Да, — не выпуская жену из рук, он выключил плиту и унёс своё сокровище в комнату. Полчаса им было мало, но они старались, чтобы потом продержаться чуть дольше. Мизинчик всегда жаловался, что большие детки ненасытны.
Они успели и встретили гостей. Васька не смогла удержаться от хохота, увидев, что Тоня её точная копия — милая и слегка пузатенькая. Сэм с Гошей на радостях обнимались дольше обычного. А потом пришёл Мизинчик и объявил, что счастлив быть дедом для всех. Перед застольем девочки скрылись в спальне Васьки, чтобы привести себя в порядок. Тоня долго причмокивала, глядя на подругу.
— Он умрёт, Вась. Ты злая, — наконец, выдала она, поправляя атласную ленту под её пышной грудью. — Очень злая.
— Не, я добрая. Я исполняю его мечту, — улыбнулась Васька, закрепляя в волосах жемчужинки. — Готова?
— Да, — Тоня пригладила своё фиолетовое платье. — Выйду первой. Подготовлю почву.
Сколько она ни старалась, почва поплыла, стоило Ваське выйти в кухню. Мужчины замерли и дружно выдохнули. А она шла к ним в лёгком белом платье «а-ля Наташа Ростова», с жемчужинками в красиво уложенных волосах, в туфельках на небольшом каблучке и была невероятно красивой. Милый животик слегка выделялся.
— Моя, — прошептал Гоша, делая шаг навстречу. Он тоже напоминал принца. Белая приталенная рубашка, тёмные брюки, роскошная шевелюра и голубые глаза, сияющие ярче звёзд. — Только моя.
Они встретились и забыли, что не одни. Поцелуй затянулся, гарантируя себе местечко в книге рекордов Гиннесса за продолжительность и нежность. Если бы не куранты, они бы не остановились. Вся компания собралась за столом и успела поднять бокалы с минералкой, загадать желания и произнести пожелания. А потом началась пора подарков. Васька загадочно посмотрела на Гошу.
— Любимый, мы заслужили счастье, — сказала она.
— Да. Кое-чего не хватает в твоём наряде. Как знал, — прошептал он, протягивая ей бархатную плоскую коробочку. — Колье принцессы.
— О, Боже. Как красиво. Поможешь? — Васька уставилась на переливающееся бриллиантами колье из платины в гармонию к кольцу.
