— Привет, Василиса Прекрасная. Ножку подвернула? — спросил он, и хмурясь, и улыбаясь. Мужчина выглядел солидно в дорогом костюме, белой рубашке с золотыми запонками, начищенных ботинках. Галстуков он не признавал, считая их удавками.

— Привет, Мизинчик. Почти, — кивнула она, позволяя сграбастать себя в крепкие объятия. — Чего заявился?

— Кого приютила? Предъявляй, — потребовал мужчина и аккуратно поставил её на землю.

— Спит.

— Не уеду, пока не познакомлюсь. Буди.

— Зачем?

— А сама не догадываешься? Чего он у тебя забыл? — негодовал Мизинчик, связанный обещанием.

— Машина заглохла. Старый рыдван, — Васька махнула рукой, считая не стоящим внимания разговор о Гоше.

— Рыдван старый, а хозяин?

— Мизинчик, чего пристал? — не выдержала девушка и тоже перешла на повышенные тона. — Откуда я знаю старый он или молодой? Я не присматривалась. Обычный. Он — рохлик. Ничего не знает, ничего не умеет, в машине ничего не понимает. Наездник фигов. Тачка стояла несколько лет, а он на ней путешествовать взялся. Идиот. Там масло под замену, фильтры, свечи. Я ещё сальники не смотрела. Да и вообще ещё особо не залезала. Неохота было. Вот чего ты пристал?

— Я тоже не разбираюсь в машинах, и что? — вдруг насупился Мизинчик.

— Ты — другое дело. У тебя бизнес. Ты всё время в эпицентре того, что происходит, успеваешь разрулить любую ситуацию. А он никакой, ни с чем пирожок. Он вчера первый раз в жизни в руки топор взял. Ты бы видел, как он тонюсенькие сучки по сто раз долбил. Я их на раз перерубаю. Не говорю уж о бензопиле…

— Ты опять играла в «Я сама»? — ещё сильнее разозлился опекун. — Задирай штанину.

— Зачем? — Васька отступила на шаг назад.

— Лучше сама задери.

— Достал. Вот смотри, — девушка подняла широкую штанину и прикусила губу. Повязка пропиталась кровью.

— Бензопилой? — догадался Мизинчик и сделал неуловимый манёвр для своего объёмного тела, подхватив её за талию, а потом потащил в машину. — Глупая девчонка. Отец тебя не видит. Прибил бы…

— Куда ты меня тащишь? — взвизгнула Васька.

— К доктору. Не дёргайся, больнее будет.

Забросив её на пассажирское сиденье, Мизинчик быстро занял водительское место и рванул с обочины как в старые добрые времена. Он был взбешён сразу по двум причинам: не углядел сам, и Федька профукал.

— Почему Мизинчик? — вдруг спросила Васька, поняв, что спорить бесполезно. Нога болела дико, и показаться доктору не мешало. Её раздражало обсуждение Гоши, нелепого человека, неприспособленного ни к чему. И если бы не одно «но», она бы выставила его из дома в два счёта. Он не боялся крови и вообще отреагировал почти молниеносно, не суетился, отлично наложил повязку. Всё-таки было в нём что-то полезное.

— Хы. Тощим был и мелким. Вот и прозвали Мизинчиком, — ответил дядя Гена со смешком. В ту пору он весил чуть больше сорока килограммов, не то что теперь — все девяносто.

— Не представляю, — засмеялась Васька и, забывшись, дёрнула ногой. Глаза защипало от слёз.

— Сиди спокойно. Сейчас приедем. Старый Йося знает толк в дырках.

— Это хорошо. Хотелось бы домой вообще-то. Там двери открыты, а никто не сторожит, потому что некоторые господа воруют честных девушек.

Васька волновалась. Нет, не за то, что Гоша украдёт что-нибудь или сломает. Просто она никогда не оставляла дом без защиты. А сейчас там ветер гулял в открытые ворота, возможно даже с Федькой на пару.

«Хоть бы Рохлик проснулся уже», — подумала девушка, не догадываясь, что он давным-давно рухнул с раскладушки и едва не скатился вниз, когда Мизинчик громогласно остановил свой танк перед домом.

— Что за… — воскликнул Гоша, забыв, где находится. Он подлетел к окну в тот момент, когда между громадным мужиком и Васькой завязалась почти драка. Аллигатор уже хотел сбежать вниз, одевшись в одну минуту, как расслышал слова, влетевшие в приоткрытое окно. Обсуждали его персону в довольно грубой форме, обзывая «рохликом». Васька не стеснялась, описывая приблудившегося постояльца. Мужик слушал с недоверием.

«Печально, но факт. Она права», — расстроенно думал Гоша, а потом всё же побежал вниз, увидев, что Ваську закинули в машину. Конечно же, он не успел. Куда уж ему — нерасторопному, ненадёжному, никчёмному человеку. Он выскочил в просвет между воротами в тот момент, когда тяжёлый внедорожник затерялся вдалеке. Расстроившись, Гоша сел на бревно и приготовился ждать непонятно чего. Утреннее солнце ярко светило и мягко пригревало. Деревенская улица дремала, если не считать петушиных и куриных переговоров да лая собак. Мужчина ощущал себя внутри кино, где жизнь разительно отличалась от его привычного существования. Он просидел без малого час, когда услышал знакомый рёв танка. Машина влетела на площадку перед гаражом и резко затормозила. Водитель выскочил из внедорожника и направился к пассажирской двери.

— Чего расселся, Рохлик? Иди помогай, — не оборачиваясь, зло сказал незнакомец.

«Привык командовать», — усмехнулся Гоша, но подчинился и подошёл к машине в тот момент, когда открылась дверь.

— Да, действительно, рохлик. Чего стоишь истуканом? Бери её и тащи в дом. Я сейчас приду. И не вздумай отпустить. Сегодня ей запрещено ходить. Вась, слышала? За-пре-ще-но! Всё, тащи, — Мизинчик достал из кармана надрывающийся телефон, попутно наблюдая, как Гоша вытаскивает Ваську из машины. — Не урони.

Злая Васька не знала, куда деть руки. Обнимать за шею не хотела, а вывалиться боялась. Она не доверяла Гоше, не умевшему колоть дрова и добывать мамонта.

— Не уроню. Не переживай, — шепнул он, унося её подальше от грозной стражи, активно с кем-то выяснявшей отношения. — Куда тебя нести?

— В дом, — вздохнула Васька и, сопротивляясь самой себе, ухватилась за его шею. — Извини. Задолбает теперь.

— А кто это?

— Это… во-первых, крёстный. Во-вторых, навязчивый опекун. В-третьих, крыша…

— Можешь не продолжать, — ухмыльнулся Гоша, протискиваясь со своей ношей между створок ворот. Ему польстило, что Васька ухватилась за его шею. Значит, не совсем пропащий. От неё пахло больницей. — Возил к доктору?

— Да. Пару скобок наложили. Велели держать ногу в покое два дня. Извини, пока не получится машиной заняться. Может, всё-таки эвакуатор? — виновато произнесла девушка, с удивлением осознавая, что у Рохлика сильные руки. Он нёс её, не пыхтя и не надрываясь.

— Я никуда не спешу. Работаю удалённо.

— Кем? Это не допрос. Просто Ми… дядя Гена тебя сейчас об этом спросит и вообще пытать будет, — вздохнула Васька, мечтая вернуться на два дня назад и остаться одной.

— Пишу, — уклончиво ответил Гоша, с трудом поднимаясь по лестнице. Он боялся, что раненая нога девушки обязательно за что-нибудь зацепится, поэтому шёл полубоком.

— Писатель, значит.

— Что-то вроде того. Куда тебя? На диван?

— Да. Спасибо. Извини. У нас шашлык остался? — озадаченно спросила она, чувствуя себя королевой, которую с особым почётом опускают на трон.

— Остался.

— Срочно в микроволновку. Его надо покормить, и он подобреет, а там, глядишь, и отвяжется. И чайник включи. Ему лошадиную дозу кофе. Прости. Я бы сама, но дядя Йося, видите ли, считает, что я должна пересидеть несколько денёчков. Не было печали.

— Дядя Йося — доктор? В принципе он прав. Рана глубокая. Покой не повредит, — кивнул он, рыская по полкам в поиске ёмкости для шашлыка. — Где у тебя посуда?

— Там, — Васька махнула рукой в сторону навесного шкафчика. — Идёт…

— Мне уже бояться? — Гоша обернулся и многозначительно поднял одну бровь.

— Как хочешь.

Вот чего он не собирался делать, так это пасовать перед самым натуральным авторитетом. В силу своей профессии Аллигатор встречался с подобными личностями на регулярной основе. Все они имели легальный бизнес, даже спонсировали разные благотворительные мероприятия. С ними было проще договориться, чем с представителями госструктур, меньше бюрократии, больше конкретики. Пока Мизинчик шумно поднимался, Гоша успел сложить раскладушку, забросить шашлык в микроволновку и нажать на кнопку электрического чайника.