Первые два года жизни Лекса Эмма очень активничала. Потом информация начала поступать дозировано: обязательно в его день рождения, на Рождество, совместные поездки на море. Кое-где на снимках я встречал сурового деда, похожего на запойного Санта-Клауса. Похоже, это и был Сеймур — владелец бара, он же бутлегер в отставке. Самой Эммы на снимках почти не было — один-два, где её лицо видно полностью. И никогда в одиночестве, всё время с сыном.

Скептик и циник. Инвестор и аналитик. «Дьявольски осторожный ирландский засранец» и «этот чёртов счетовод Броуди». Но никогда я не сталкерил за сероглазыми девицами в резиновых сапогах и самоклееной короне Чудо-женщины. Теперь, вот, занимаюсь.

Я полностью погружён в жизнь этой маленькой семьи. Эмма избавилась от старой машины и купила «мазду». Успокоилась девочка. Стала тратить деньги на себя. У Лекса хорошо с математикой. Тяжело идёт написание сочинений. Прямо как у меня. Сделка с «Текникс венчур» не состоялась, но я применил всё своё влияние, чтобы Восточное отделение «Смарт Акка» от этого не пострадало. Профессиональный статус Эммы в компании повысился. Последнее я знаю от Лэнса, первое — от Шона.

Шон Райт стал моим основным источником информации. Не знаю, как он ведёт свой бизнес, но трепло то ещё. Там даже утюг не надо в розетку включать — всё сам выкладывает. Правда, периодически переключается на свою беременную жену, но это поправимо.

Вообще, Флоренс Райт начинает мне нравиться. Девчонка явно себе на уме, прямая — как стрела. Чёрное белым не назовёт даже под страхом смертной казни и ко мне относится очень подозрительно. Умница. Единственная слабость — её муж и Эмма.

Странная связь существует между этими двумя. Но болтун Шон однажды посвятил меня в его природу, и я ещё больше зауважал Минни.

В конце октября, когда я снова оказался в Сан-Франциско, Шон предложил мне партнёрство в сделке с приобретением инновационной технологии, которая представляет собой качественно новый способ защиты медиаконтента, отличный от технологии HDCP, поставляемой на рынок корпорацией «Интел». Как я понимаю, сделка давно зрела в уме Шона. Ему только нужен был партнёр с большим оборотом свободных средств. Я согласился и ни разу об этом не пожалел. Два месяца плодотворной работы подвело нас к одному из крупномасштабных слияний в истории IT-индустрии со времён, когда «Майкрософт» приобрёл мобильное подразделение «Нокиа».

Предложение присоединиться к его семье в праздновании Рождества не стало для меня неожиданностью. Неожиданными оказались слова Шона, которыми он его закончил.

— Там наверняка будет Эмма.

— Эмма?

— Эмма. Подруга Фло, о которой ты все эти месяцы меня выспрашивал.

— Что, так было заметно?

— Нет. Тебе почти удалось скрыть интерес.

— И что же его выдало?

— Фотография с прошлогоднего Хэллоуина в твоём бумажнике. Разглядел её, когда ты как-то рассчитывался в ресторане.

— Глазастый хрен.

— Не то что бы. Просто это я их снимал. Флоренс заставила распечатать снимки. На нашем она тоже там есть, в образе Чёрной Вдовы.

— Чёрной Вдовы? Как-то жутковато звучит, не находишь?

— Посмотрел бы я на тебя, когда увидишь свою Эмму в чёрном спандексе.

— Ох, заткнись!

— Пожалуй. Домой только через два дня.

Мы вместе вылетаем из Нью-Йорка: Шон в Сиэтл, я — в Сан-Франциско. Ежегодный предрождественский визит к матери — давняя традиция. Декабрьские дни обычно расписаны по часам, и нашим секретарям приходится потрудиться, чтобы выкроить на него время.

На этот раз у меня есть два часа между завтраком в женском клубе и визитом стилиста, который должен подготовить мать к сегодняшнему приёму в мэрии. Мне сообщает об этом секретарь, как только я появляюсь на пороге квартиры в Деловом районе, где мама живёт последние десять лет.

Квартира очень ей подходит: минимум деталей, максимум света и отражающих поверхностей. Для своего возраста мама очень хорошо выглядит и всячески старается это подчеркнуть.

При встрече она традиционно целует меня в щёку и так же традиционно стирает с ней след от своей помады.

— Испачкала.

Я слышу это вместо приветствия лет с двенадцати.

— Здравствуй, мама. Чудно выглядишь.

Благодарить за комплимент она считает ниже своего достоинства, хотя, на этот раз он действительно искренен. Я слежу за её жизнью и знаю, что это из-за нового увлечения. Один из руководителей военной базы в Пресидио в отставке, а ныне член городского совета в течение последних двух месяцев регулярно появляется на фотографиях рядом с моей матерью. Не могу вспомнить, выглядела ли она когда-нибудь такой же счастливой рядом с отцом, но этот факт меня давно уже не беспокоит.

Нам приносят чай, и мама сама разливает его по чашкам. Это её способ оказать гостеприимство. К своей она, как обычно, не притрагивается: чай, кофе, а также другие стимулирующие напитки в этом доме давно под запретом.

Мы говорим на общие темы: экономика, политика, последствия недавнего ледяного шторма на севере штата. Моя мать всегда отличалась живостью ума, и до сих пор может поддержать любую тему. Кроме той, что касается лично её.

«Ты может быть о себе самого высокого мнения, но не слишком благоразумно доносить это до окружающих».

Только через такие установки я мог хоть что-то о ней узнать. В детстве было особенно худо, и здесь мини-Тору повезло гораздо больше. Подобные рассуждения вызвали бы у него зевоту, за которой последовал бы нагоняй, но я совершенно не представляю на месте матери Эмму. Хотя в этом элегантно обставленном кабинете она смотрелась бы вполне органично.

— Как дела на работе? — интересуется мама. — Я слышала, у тебя появились интересы на Западе.

— Да. Есть пара проектов.

Подробностей не нужно. Она никогда не интересовалась тем, чем занимался отец, и подобный интерес к моему роду занятий ей также не присущ.

Мама переводит разговор на общих знакомых, которых я даже вспоминаю с трудом, и в её речи всё чаще слышны имена мэра, президента городского совета и около правительственных организаций. Так она доказывает мне свою значимость в общественной жизни города.

Мне это не нужно, но я здесь всего лишь гость.

Внезапно я слышу знакомую фамилию.

— …Райты прислали письмо с извинениями, встречают Рождество у родственников в Сиэтле. Я рада, потому что хоть и люблю Диану, общество её мужа способна выдержать не больше десяти минут.

— Мне нравится сенатор.

— Да, я помню, ты был дружен с их сыном. Берт, кажется?

— Шон.

— Ах, да, Шон. Его жена — известный декоратор. Я мечтаю заполучить её на свой приём. Ты знаешь, что она дочь Герберта Паттерсона, с которым твой отец учился вместе в Йеле?

— Нет, этого я не знал.

— Жаль, что ты не пошёл по его стопам. Перед выпускником Лиги Плюща открыты все двери.

— Мне достаточно моих, мама.

— В своё время мы крепко повздорили с Виктором, когда он поддержал твоё решение поступать в Беркли.

— Там одна из лучших бизнес-школ в стране.

— И всё же это иной уровень.

— Ты потому вышла за отца? Что он был нужного тебе уровня?

Увидев, как мать выпрямилась в кресле, я моментально жалею о сказанном.

— Прости. Это было бестактно.

Она ничего не говорит, лишь тянется к своей чашке и делает глоток уже остывшего чая. Когда мать ставит её назад, та два раза звякает о блюдце. Только этим Мередит Броуди выдаёт своё волнение, и на ум снова приходит сравнение с Эммой, которая, волнуясь, начинает заикаться.

— У нас не было большой любви, если ты хотел узнать именно это, — чашка неожиданно снова оказывается в маминых руках, и теперь уже в кресле выпрямляюсь я. Неожиданное признание. Редкое, а потому, бесценное. — Мы знакомы с детства и поженились, когда обоим уже было далеко за тридцать. Но ты это и так знаешь. Чего точно не знаешь, так это то, что к тому моменту у каждого за плечами остались неудачные отношения, и даже не одни. К примеру, твой отец однажды остался без невесты, за неделю до свадьбы она сбежала с организатором собственной свадьбы. Последний мой молодой человек даже не скрывал, что связи моего отца интересуют его больше, чем я сама.