Венди была моей девушкой. Почему была? Венди уже нет, она погибла два года назад. В бойне на Гигасе. Венди направили на эту несчастную планету, ставшую могилой не только нескольким десяткам моди, но и сотне космодесантников, в самый разгар сражений с «Икарами». «Икаров» сотворила команда Франкенштейнов – генетиков-психопатов. Франкенштейны мечтали создать Homo volatitis, или «Икара» – человека летающего. Годы работы, опытов, взлетов и падений привели к успеху: летающий человек совершил свой первый полет на Гигасе – гигантской планете системы Альтаира. Просторы Гигаса позволили разместить огромные научные комплексы с полигонами для испытаний. Места хватило всем. «Икаров» выводили в высокогорном районе материка Сундаланд. Они прыгали со скалистых утесов и парили над долинами, как птицы. Характер у «Икаров» оказался злобный и мстительный. Множество их сородичей разбились в ущельях, и они помнили об этом. И когда ученые решили представить своих Homo volatitis на Всегалактической конференции генетиков, Икар-Х-1000 поднял бунт. Разумные люди-птицы научились пользоваться лучевыми бластерами и легко перебили весь персонал научной станции, не пожалели даже женщин. С особой жестокостью они расправились с Франкенштейнами – выкололи им глаза и скинули в пропасть. Уничтожив научную станцию, Икары отправились резвиться по планете. Гигас запросил помощи. К сожалению, оказалось невозможно применить оружие массового поражения для полной зачистки. Гигас славился термальными источниками с омолаживающей минеральной водой и внутренними соляными морями. Естественно, на планете настроили оздоровительных курортов. Отдыхающие спокойно грелись в источниках и просаливались в морях, ничего не зная о полигонах для модификаций, а вот монстры о туристах проведали быстро. Началась массовая резня. На Гигас срочно прислали отряды моди и даже людей-спасателей. В этой мясорубке и погибла Венди.
Милая, наивная, худенькая девочка с копной каштановых кудрей, с серыми глазами, она стала моей первой женщиной. Мы любили друг друга отчаянно и безнадежно, мечтали пожениться, работать на ферме, завести детей. И она, и я точно знали, что это никогда не случится, но – мечтали. Человек не может жить без мечты. Мы тщательно скрывали наши отношения, никогда не забывали выключать на встречах коммы. Мирослава научила меня стирать все записи с внутреннего искина и подсовывать ему картинки спокойно спящего и мирно похрапывающего мода. При свидетелях нам приходилось держаться ровно-отстраненно. Я помню, как Венди хмурилась, когда я проходил мимо, делала равнодушный вид, а в серых глазах плескалось счастье. Страсть занимала почти все время, которое мы проводили вдвоем. Венди уходила в четыре часа утра, до включения роботов-уборщиков. Наши общие минуты стремительно убегали, огонь сжигал нас, мы обгорали до головешек, но все же находили время для разговоров, делились планами и надеждами. Я хотел купить ферму и разводить редкие растения. Я обещал Венди назвать самый красивый цветок ее именем. А она хорошо рисовала. Мне пришлось уничтожить почти все ее картины, я боялся, что Юнимод узнает о нас. И он узнал. Нас немедленно разлучили, и мы больше никогда не встретились. А вскоре Венди погибла, и у меня осталась только память о тоненькой сероглазой девочке с пышными кудрями и цепочкой выпирающих позвонков на узкой спине. А когда погибну и я, память о Венди навсегда исчезнет.
– Станко, – прервала мои грустные воспоминания Иззи, – о чем ты задумался?
– Когда принесут заказ? – ответил я. – Есть хочу.
– Скоро. Станко… – смущенно мялась девушка.
– Что?
Она решилась:
– А правда, что моди во время секса нагреваются?
Надо же! Люди сплетничают о нас. Я стал замечать, что в последнее время люди стали заводить связи с моди. Недолгие, все же это неприлично, но, видимо, им так хочется попробовать запретного. А потом обсудить с друзьями: «Ах, это просто незабываемо. Он (она), нужное подчеркнуть, так нагрелся (нагрелась), нужное подчеркнуть, как печка. Что такое печка? Не знаю, что-то горячее, может быть, на них лежат?».
– Хочешь выяснить? У тебя есть шанс! – Не подумав, брякнул я.
Иззи кивнула.
Я ругал себя последними словами. Зачем я создаю себе проблемы? Человек в любой момент может откатить назад и написать жалобу в Юнимод. Расследование, конечно, проведут, вину мода не установят, но в личное дело запишут и будут пристально следить.
– Иззи, тебе придется дать официальное разрешение. Ты знаешь об этом? – спросил я.
Девушка кивнула и потянулась к комму.
– Не сейчас! – я поспешно остановил ее. – Сначала обед.
Я не очень понимал, что со мной происходит. Может, прошла боль от потери Венди? Нет, не прошла. Не было и дня, чтобы я не вспоминал о ней. Иззи, конечно, очень мила, но никаких чувств у меня к ней нет. Моника? Да, это она. Моника – не тихая нежная Венди. Если Венди можно сравнить с прозрачной горной речкой, то Моника – это огонь! Языки пламени, не знающие запрета. Она сожжет меня и сгорит сама. А я берегу себя от боли. Боюсь попасть в водоворот новой любви. И сопротивление требует много сил. Поэтому я хочу отвлечься на мимолетные отношения.
Разобравшись в себе, я повеселел и решил, что, если Шмульку не вынесут после обеда, я пойду с Иззи.
Позвякивая и поскрипывая, прикатила Сандра, неся на вытянутых манипуляторах два подноса. Фартучек в горошек сменил кружевной передник, на голове красовалась белая шапочка, залихватски нахлобученная на светодиоды. На металлическом корпусе была примагничена наклейка: «Исполняем любые ваши пожелания за ваши денежки».
– Ну что, ребятки? Поворковали? А сейчас будем кушать, – и она положила передо мной странный промасленный кулек из желтоватой бумаги с напечатанными на нем буквами.
От свертка одуряюще пахло жареной картошкой.
– Чего смотришь так недоверчиво? – проворчала Сандра. – Это fish and chips в газете. Аутентичная подача, по рецепту прошлых веков. Газетка-то съедобная, не бумага со свинцовой краской.
Я осторожно развернул сверток. Внутри и вправду оказалась жареная рыба в корочке и румяные ломтики картошки.
– Кушай, кушай, – умильно говорила Сандра, – сама готовила. Сама рыбу в пруду ловила. Живая рыбочка хвостом била, глаза пучила, а я ее по голове молоточком – тюк! И на сковородку. Соус капни, кетчуп называется. Из томатов делаем, настоящих, не ГМО.
Я съел кусочек рыбы и ломтик картошки, по совету Сандры окунув их в кетчуп, и расплылся в улыбке от удовольствия.
– Вкусно? – тревожно спросил робот.
Я невнятно промычал:
– Очень вкусно.
Иззи смотрела на меня с завистью.
– А теперь для тебя, крошка, – фамильярно обратилась к девушке Сандра и аккуратно поставила на стол три небольшие изящные черные тарелочки. На одной лежали две яблочные зефирки, на другой оказались темно-синие капсулы, а на третьей красовалась горка взбитых сливок.
– Все как заказывала: стейк из лосося, оливки и спагетти.
Я недоуменно уставился на заказ Иззи. Ну, допустим, синие капсулы – это оливки, а точнее, маслины. А где же лосось и спагетти?
Девушка отрезала кусочек зефира, положила в рот и объявила:
– Стейк из лосося.
Она медленно прожевала зефир и предложила мне:
– Хочешь попробовать?
Я не отказался и, сгорая от любопытства, съел маленький кусочек. Это действительно был лосось! Свежий запеченный на гриле лосось, в меру соленый и чуть подкисленный.
– А теперь спагетти! – Иззи протянула мне ложечку взбитых сливок.
Я ожидал почувствовать сладкий приторный вкус лакомства, но это оказались макароны! Настоящие спагетти в хитром остром соусе. Надо будет спросить у Мири, она хорошо готовит, и спагетти мы ели часто.
Темно-синяя капсула завершила дегустацию молекулярной кухни. Настоящие консервированные оливки, с лимоном внутри.
– Чудеса! – воскликнул я.
Иззи искренне радовалась, что смогла удивить меня.
– Да, – согласилась девушка. – Кулинария и молекулярная физика творят чудеса. Заказать для тебя что-нибудь еще?
