Но он то ли испугался, то ли знал что-то, чего не знала она. Отец решил перестраховаться и отправить её в далёкую Россию, к своему старому другу Михаилу Распутину.

Здесь Юкино и столкнулась лицом к лицу с врагом похуже, чем весь клан Дакутава вместе взятый. Скука! В России в целом и в этом особняке в частности не происходило вообще ничего.

Тихий быт. Размеренная жизнь аристократов, привыкших никуда не спешить, и пустующий особняк, куда почти никто не наведывается. Её, дочь главы клана якузда, это уже начинало потихоньку сводить с ума.

Никто здесь не смотрел на неё осуждающим взглядом. Никому не было дела до её наряда, каким бы откровенным тот ни был. Никого не волновала высота её поклонов с точностью до миллиметра.

Говоря проще – ни единого повода для конфликта.

Да и сила медведей оказалась весьма преувеличенной.

Грустно вздохнув, Юкино распахнула дверь своей комнаты.

Похоже, в России нет ничего, что могло бы её по-настоящему удивить.

Я уселся в дальнем углу комнаты.

Погрузиться в Оттиск – значит пережить его. Боль, страх, страдания – всё то, что породило его, то, что было достаточно сильно, чтобы оставить свой след.

Вот и отлично. Переживу. Испытаю. То, что случилось здесь много лет назад, то, из-за чего это место и стало точкой Оттиска. Увидишь… и получишь возможность изменить Дар.

Комната полностью преобразилась. Ничего особо удивительного, разве что стала выглядеть постарее.

Передо мной сидит женщина с растрепанными волосами, в белой порванной рубашке, в одной руке сигарета, тушь потекла, она молча плачет сидя за столом, иногда боязко поднимает глаза вверх, но смотрит не со страхом, а с ненавистью.

Картинки несутся перед глазами, как проезжающий мимо поезд.

Медленно и нехотя она подписывает какую-то бумажку на столе. Каждая черточка, которую чернила оставляют на бумаге, отдается болью, которая проходит прямо сквозь меня. Страдание кажется настолько вязким, что…

Мне в лицо прилетают трусы.

Что? Где? Какого хрена? Все эти вопросы я отложил на потом. Очевидно, в комнату кто-то вошёл, но концентрацию нарушать нельзя. Больше всего на свете мне хотелось посмотреть на мокрый от слез документ, который молча подписывала женщина, когда я был в шаге от него…

Жопа.

Голая, сочная жопа повисла передо мной внезапно, возникнув последи образов прошлого.

Ну, жопа и жопа.

Плевать. Какие женщины, когда передо мной древние тайны, изменившие судьбу поколений – и я, получивший шанс узнать о них всё? Я уже почти коснулся записей на столе…

В реальности неизвестная голая девушка решила неожиданно наклониться, в очередной раз сбив мне концентрацию.

Да сука! Голые сиськи не давали мне погрузиться в боль этого места; в глаза лезли оглушительно красные, как огонь, волосы, сочное тело с какой-то большой татуировкой…

Я заскрежетал зубами.

Кто сильнее – мой разум и жажда силы или тело девятнадцатилетнего парня, девять лет лежавшее без дела?

Я сражался. Я пытался…

И сидел абсолютно неподвижно, замерев под горой одежды, что служила мне камуфляжем, как окрас хамелеона. Девушка бросала всю свою одежду в один конкретный угол – тот, где разместился я. А потому мой маскировка становилась только гуще.

Последний бросок одежды – и девушка скрылась за дверью. Ушла в душ, похоже.

Я облегчённо выдохнул.

Кажется, я вновь могу вернуться к древним тайнам.

Прочь все соблазнительные образы, так же, как прочь и все мысли о щекотливой ситуации и её возможных последствиях. Сосредоточиться на Оттиске, на прошлом. На женщине в порванной блузке и её скорби, на…

Чёрных пятна на обоях, напоминающих чумную плесень. В окне – уже не просто вечерняя темнота, а полный мрак без единого проблеска, и даже свет керосиновых ламп стал подрагивать.

Что-то было не так. Картина прошлого вернулась быстро, но на этот раз всё было другим…

Так… не должно быть. Все моё нутро кричало об этом.

Как будто Оттиск понял, что я в нём. Слишком мало концентрации, чтобы удержать его таким, каким он должен быть. Женщина за столом резко перестала рыдать; подняв голову, она уставилась мне прямо в глаза…

Я тут же выдернул себя в реальность.

Руки дрожали. В сердце поселился нехороший страх, а тело ломило, как от сильной физической нагрузки; в голове слегка шумело.

Нужно валить.

Этот Оттиск уже потерян. К чёрту. А раз так, то нужно тихо уходить, пока ещё есть шанс. Вода шумит довольно громко, а я умею быть тихим.

Шаг, ещё шаг. Будь дверь ванной закрыта, всё было бы проще, но нет – красноволосая решила оставить её нараспашку. Подойдя к опасному рубежу, я осторожно заглянул внутрь.

Ничего такого, не подумайте – я лишь хотел убедиться, что она не смотрит в мою сторону. Что ж, так и есть. Вода лилась с усиленным напором, и обнажённая девушка стояла ко мне спиной, демонстрируя татуировку с красной змеей на пол спины.

Девушка чуть повернулась, и я отпрянул назад. Нет, не заметила… звук текущей воды и тихое напевание продолжались в том же ритме. Я вновь шагнул вперёд, стараясь не коситься на тренированное, упругое тело. Змея – тоже красная, но не настолько, как волосы девушки – поблёскивала чешуёй. Или это капли воды на теле?

Ещё два шага – и я у двери. Тихо повернуть запор, выйти – и она даже не узнает, кто был в её комнате. Почти, почти…

– Ты!.. – я обернулся на крик.

Отражающаяся в зеркале азиатка смотрела прямо на меня, равносильно отражающегося в ответ.

Я замер, пытаясь придумать выражение лица, которое сразу же дало бы ей знать о моих дружественных намерениях.

Не придумал.

Даже не пытаясь закрыться, девушка, как была, шагнула из душа. На лице её повисло крайне нехорошее выражение; руки, шипя и исходя паром от стекающей воды, покрылись алым пламенем.

Шаг за шагом, она подходила ко мне всё ближе. Быстрое движение – и один из «декоративных» клинков, что висел на стене, оказался у неё в руке; вторая продолжала представлять из себя ярко пылающий факел.

Ладно, довольно просто выйти сухим из воды в такой ситуации, учитывая, что я сын знаменитого рода Распу…

Бл*ть. Лезвие ткнулось мне в горло, оцарапав кожу; девушка стояла прямо, совершенно не стесняясь своей наготы.

– Кто ты такой и что делаешь в моей комнате?

Лёгкий укол клинка.

Что ж, бывают ситуации, когда от своих принципов нужно отказываться. Тактика молчания работает не всегда.

– Я… Йошида, – я попытался найти слова, которые не прозвучали бы двусмысленно и непристойно. – Я сын хозяина этого дома…

– Йошида? – её глаза блеснули, – Ну конечно же! Из тебя такой же Йошида, как из меня Марина! – лезвие снова меня укололо.

Я лихорадочно перебирал в своей голове отмазки.

«Искал кухню?» – Ага, нашел что погорячее. Идиот.

«Думал, что здесь живет мой друг?» – Ну и с каких пор у тебя есть друзья?

Ох. Была не была. Так как моё имя ей ничего не сказало, нужно действовать иначе.

Будет правда. Ладно-ладно, полуправда.

– Просто я болен! – продолжил я.

– Да я уже поняла, что ты больной ублюдок!

– Я не в этом смысле, – вздохнул я. – Я только вчера выписался из больницы, в голове сплошной туман… искал тихое место, где можно отдохнуть, спрятаться от всех и…

– И выбрал мою комнату в тот момент, когда я принимала душ? – язвительно фыркнула девушка.

Она не меняла позы, продолжая держать клинок у самого моего горла; одно движение – и доктора можно уже не звать.

Судя по тому, что она не спешила прикрыться хотя бы полотенцем, девушка либо совсем без комплексов… либо параноик, предпочитающий остаться живым. Она возмущалась тем, что я застал её в душе, не потому, что я увидел её без одежды, а потому, что я застал её врасплох в наиболее беззащитном положении.

– Вообще-то, я был тут с самого начала, – скривился я.