— Ты долго, Уайлд. Чем она тебя там мучила?
Девушка, равнодушно прикрыв на мгновение глаза, открыла их и обошла Драко, бросив ему через плечо:
— Я устала, Малфой. И очень хочу спать. Но если тебе так интересно, то она заставила меня писать строчки. Спокойной ночи.
Драко, слыша, как за спиной стихают шаги Флоренс, прижал ледяные пальцы к вискам, чувствуя, что голова сейчас взорвется от боли. Юноша упал в близстоящее кресло, кладя руки на подлокотники и закидывая ногу на ногу. Он просидел в гостиной с пяти часов, с тех пор, как Уайлд ушла, пообещав скоро вернуться. И вернулась через семь с лишним часов. Слизеринца охватило гнетущее и терзающее душу чувство беспокойства и тревоги за подругу. Она явно не мило сидела в кабинете у Амбридж и спокойно исписывала свитки пергамента каким-нибудь бредом наподобие «я должна уважать старших и не перечить преподавателю, потому…». Тьфу, глупость какая! Но, зная Уайлд, она будет молчать, как под Силенцио, и ни словом не обмолвится о случившемся. Однако Драко ощущал острую необходимость выяснить, что же случилось. И для этого нужен был человек, который уже отбывал наказание у Амбридж. После нескольких секунд размышлений юноша гневно раздул ноздри тонкого носа и сжал тонкие длинные пальцы с такой силой, что костяшки приобрели фиолетовый оттенок. Одна фамилия Поттера вызывала у Малфоя чувство небывалого раздражения и брезгливости. И Драко стал искать другой выход. А деревянные каминные часы тихо тикали, отмеряя быстро бегущее время. Жизнь убегала, как песок сквозь пальцы. Слишком быстро.
====== Chapter IV ======
Впервые за эти полтора месяца выдался ясный, хоть и прохладный денек. Солнце дарило Хогвартсу свои радостные, теплые лучи, согревающие сердца преподавателей и учеников радостью и почти детским восторгом. Ну разумеется, сердца всех, кроме вечно угрюмого Снейпа. Мрачного профессора зельеварения, казалось, может обрадовать только если кто-то наложит заклятие немоты на мисс Грейнджер или если мальчишка Поттер сгинет куда-нибудь подальше. Но яркое октябрьское солнце, пробившееся сквозь тучи, заливало кабинеты, башни и коридоры с окнами слепящим светом. На лазурно-голубом небе не было ни тучки, деревья возле Черного озера были одеты в багровые, золотистые и огненно-рыжие наряды, шаловливый ветерок срывал с них листочки, кружа их в затейливом вальсе. Трава еще не пожухла, но приобрела насыщенный соломенно-желтый оттенок, а из глубин таинственного озера показались щупальца гигантского Кальмара, пугавшего малышей-первокурсников до дрожи в коленках и восторженных визгов. К тому же была пятница, уроков у пятикурсников было меньше, чем обычно. А это обстоятельство не могло не радовать.
Крошка Флитвик писклявым голоском объяснял тему контрзаклятий, подпрыгивая от возбуждения на своей стопке книг и едва не свалившись оттуда пару раз. Но это не поубавило его пыл. Пара была у гриффиндорцев и когтевранцев, сейчас мечтающих выйти на улицу и как следует насладиться прекрасной погодой. Мысли учеников витали вокруг завтрашнего похода в Хогсмид — все предвкушали радость визита в магическую деревушку.
— Итак, сейчас я разобью вас на пары, дабы вы успели попрактиковаться, — обычно добродушный Флитвик сегодня, казалось, хотел окончательно доконать своих студентов. — Когтевранец и гриффиндорец. Так-так…
Профессор скользнул маленькими светлыми глазками по классу пятнадцатилетних оболтусов, утыкаясь взглядом в журнал и что-то бормоча себе под нос.
— Бут и Браун, Корнер и Патил, Патил и Голдстейн, Аккерли и Грейнджер, Уизли и… — тараторящий до этого момента Флитвик запнулся, — Брокхлерст, Уайлд и Поттер…
Потом коротышка-профессор пропищал еще несколько пар фамилий и хлопнул в ладоши:
— Разбиваемся на пары и начинаем практиковаться! В вашем распоряжении целый час!
По мановению палочки Флитвика парты разъехались и словно впечатались в стены кабинета, оставляя свободным все пространство. Студенты с охами и вздохами начали вставать друг напротив друга, поднимая палочки и бурча. Неудачливый Энтони Голдстейн словил сочувствующий, с искорками ехидства и издевки взгляд Флоренс Уайлд, которая незаметно кивнула в сторону Грейнджер. Видимо, староста Когтеврана сегодня пребывала в великолепном расположении духа, раз обратила внимание на кого-то, кроме Лавгуд, Малфоя или гриффиндорской заучки, с которой у девушки складывались довольно странные отношения, нечто среднее между приятельством и неприязнью. Голдстейн состроил непонимающую рожицу, которой неумело прикрыл разочарование и досаду. Девушка с лукавым огоньком в сияющих карих глазах повела темной бровью и повернулась к своему напарнику. На ее пухлых темно-розовых губах мелькала едва заметная тень улыбки. Гарри чуть опешил, но взял себя в руки.
— Начинай, Поттер, — а Гарри раньше и не замечал, какой у нее приятный мелодичный голос. — Начинай атаку!
— Если ты так хочешь… — юноша нерешительно потоптался на месте, но под ее взглядом все же поднял волшебную палочку.
Гарри выписал в воздухе странную фигуру и пробормотал какое-то заклинание. Волосы Флоренс, забранные в красивый изящный пучок цвета темного горького шоколада, отливающий золотом в свете солнечного луча, распушились и стали походить на воронье гнездо. Даже круче, чем у Гермионы. Гриффиндорец виновато потупился, а девушка осторожно потрогала свой «взрыв на макаронной фабрике» и сдержала ухмылку.
— Прекрасно, Поттер. У тебя есть фантазия, — с этими словами она взмахнула палочкой, что-то шепнув себе под нос, и ее прическа вернулась в прежнее состояние.
— Великолепно, мисс Уайлд! — Флитвик восторженно запищал, глядя на разыгравшуюся сцену. — Пять очков Когтеврану!
Гермиона Грейнджер гневно сверкнула глазами в сторону друга и своей соседки по парте на Рунах. Она все никак не могла дождаться, пока неторопливый Аккерли выберет какое-нибудь заклятие. А остальные пока мучились, пытаясь наслать друг на друга хоть самое простенькое проклятие. Видно, хорошая погода отрицательно действовала на работоспособность учеников. Тем временем Флоренс Уайлд чуть сощурила свои большие глаза, взирая на растерявшегося Поттера, который стоял столбом и часто моргал. Она грациозно подняла палочку — молодой человек обратил внимание на кисти рук красивой, изысканной формы с длинными худыми пальцами — и быстро взмахнула ею. До Гарри долетел обрывок «…симус». И в этот момент у молодого человека с невероятной скоростью стали увеличиваться передние зубы. Секунд через десять они уже достигли подбородка, Флоренс сделала непонятное движение волшебной палочкой, и рост зубов внезапно прекратился. На них обернулся Майкл Корнер, смазливое лицо которого покрывали огромные гнойные фурункулы, и весьма довольная собой Парвати Патил, Гермиона, взлетевшая над землей футов на пять (Аккерли все-таки выбрал заклинание) и остальные студенты. В классе раздались смешки.
— Ты похож на бобра, Поттер! — весело выкрикнул Терри Бут, увеличивший Лаванде Браун ее хорошенький маленький носик до орлиных размеров, и та едва не рыдала.
— Уфнаю Фалфоефский поферк, — отчаянно прошепелявил Гарри, дергающий себя за длиннющие резцы.
— Поттер, я прекрасно понимаю все, что ты тут бубнишь, — с нотками веселья в спокойном голосе произнесла Флоренс, складывая руки на груди. Гриффиндорец тяжко вздохнул и, насупившись, умолк.
Он вспомнил, как в прошлом году во время ссоры Малфой запустил в него Дантисимус, правда, заклятие отрикошетило в Гермиону, и благодаря этому она уменьшила у мадам Помфри свои немного крупные зубы до идеального размера. Так что это был такой «Малфоевский автограф» — слизеринский хорек потом неоднократно применял это заклинание к тем, кто ему не нравился. Прозвенел звонок, и студенты, успев вернуть себе первоначальный облик, хохочущей и шумной толпой высыпали из класса. Флоренс кинулась собирать сумку, а Гарри, растерянно оставаясь на месте, обиженно поглядывал на однокурсницу, не обращающую на него ни малейшего внимания. Флитвик со звонком тоже куда-то испарился, и они остались вдвоем.
