На Рождество Уайлд осталась в Хогвартсе, как и на Пасху. На вопрос Малфоя, почему она не поедет домой, девочка холодно ответила, что не хочет, но впредь пусть Драко не лезет не в свои дела. Развернулась на каблуках и умчалась по коридору. Потом ходили слухи, что Флоренс проплакала в туалете часа полтора, не меньше. Однако с окончанием первого курса все встало на свои места, и мальчику стало до странного больно и тошно. Он помнил, как она волокла по перрону Кингс-Кросса свой небольшой чемодан, хорек тыкался носом ей в щеку, но Уайлд была ужасно мрачной. Встретила ее женщина средних лет крайне неприятной наружности в отвратительном магловском костюме. Драко принял женщину за мать однокурсницы и мысленно пожалел последнюю, ибо ни маленькие голубые глазки, ни злобная ухмылка, ни искривленное гримасой презрения одутловатое лицо не внушали доверия. Мальчик увидел, как тетка прикрикнула на Уайлд, и решительно направился к ним. Женщина вцепилась Флоренс в руку повыше локтя и что-то шипела ей на ухо. Потом она заметила щупленького белобрысого паренька, вызывающе смотрящего на нее, и сощурила и без того крошечные глазки. Уайлд развернулась, и Драко сдержался, чтобы не отшатнуться — столько горечи и обреченности было в ее больших лучистых глазах.

— Что вам, юноша? — прокаркала женщина, сильнее сжимая руку девочки. Та поморщилась.

— Отпустите Флоренс, ей больно! — повысил голос Малфой, заметив, как однокурсница покачала головой. — Вы же ее мать, как вы так можете!

Он действительно не понимал. Его мать всегда нежно обнимала прохладными белоснежными руками его лицо и целовала в макушку, в лоб и щеки. Потом нежно обнимала. Отец никогда не проявлял к сыну ласки или любви, зато частенько поднимал руку за неповиновение. Но мать — никогда. Она приласкает, поцелует, усадит на колени и будет всматриваться красивыми льдисто-голубыми глазами в бесконечно любимое лицо сына. А затем тихо-тихо споет какую-нибудь песенку, поглаживая по волосам.

— А ты в самом деле так думаешь? — женщина брезгливо вздернула некрасивый подбородок. — Она разве не сказала вам там в вашем сумасшедшем доме, откуда она?

Тетка грубо хохотнула, а Драко поежился. Уайлд потупилась, даже ее неугомонный хорек притих.

— Как же так, Флоренс? Скажи же своему другу, что ты из приюта, а твои пьяные папаша и мамочка разбились пару лет назад? Что, стесняешься? — женщина садистски ухмыльнулась.

Драко почувствовал, как что-то внутри него лопнуло. Какая-то струна. Он смотрел на Уайлд и ему становилось все хуже и хуже. Мерзко. Гадко. От самого себя. От своей недогадливости. От всего. Отвратительно. В этот момент к ним с разных сторон подошли две женщины. Одна была худенькой и маленькой, лет пятидесяти-пятидесяти пяти, в черном жакете и в такой же юбке, голову покрывала строгая шляпка, а в руке болтался огромный ридикюль. Лицо у нее было болезненно-желтого цвета, тонкие губы сжаты в ниточку, а большие пронзительные глаза добродушно скользнули сначала по Флоренс, потом чуть удивленно по Драко, а при виде отвратительной тетки лицо сухощавой женщины ожесточилось и посуровело. Малфой облегченно выдохнул — кажется, нормальный человек. А с другой стороны неспешно шествовала высокая, статная, стройная молодая женщина с длинными белыми волосами, уложенными в элегантную прическу, неестественно красивым лицом с точеными, изящными чертами и большими льдисто-голубыми глазами. Фигура была скрыта под складками темно-антрацитовой мантии красивого кроя из редкого шелка. Молодая женщина неслышно подошла к Драко сзади и положила на его плечо алебастрово-белую кисть с удивительно красивыми пальцами, на безымянном был серебряный перстень с сапфиром. Мальчик узнал руку матери и сдержал смешок при виде выражения лица Уайлд — недавно такое угрюмое и печальное сменилось на восхищенное.

— Мама! — Драко обернулся и обхватил маму за гибкую талию, щекой прижимаясь к мягкой ткани и вдыхая свежий, звенящий аромат магнолий и дождя. Так пахла его мать.

— Здравствуйте, миссис Малфой, — прокашлялась Флоренс, стараясь не пялиться на такую красавицу.

Нарцисса чуть приподняла четкие светлые брови, ненавязчиво рассматривая девочку. На мгновение бросила взгляд на сына: «Это она?», и Драко кивнул, рискуя покрыться розовыми пятнами. Леди Малфой приподняла уголки губ в дружелюбной улыбке, осторожно погладив миловидную девочку по покатому плечу.

— А вы, полагаю, мисс Уайлд? — голос у Нарциссы был таким же прекрасным, как она сама. — Драко мне много рассказывал о вас.

Тот вспыхнул, а Флоренс мягко покивала головой. Тем временем желтолицая женщина тихо кашлянула, хмуро уставившись на умолкшую при виде миссис Малфой тетку.

— Миссис Уильямс, я не понимаю, что вы делаете рядом с мисс Уайлд. Вы отказались от опекунства над ней и, хоть и остаетесь ее родственницей, навещать ее можете только в моем заведении.

Миссис Уильямс сжала челюсти и скрипнула зубами. Хозяйка приюта красноречиво приподняла тонкие редкие брови, и тетка, что-то буркнув, вскоре затерялась в толпе.

— Здравствуйте, мисс Грин, — Уайлд кивнула.

— Здравствуй, Флоренс, здравствуй. Но тебе нужно прощаться с другом, нам пора, — мисс Грин еще раз взглянула на Драко и взяла у воспитанницы чемодан.

Нарцисса сделала неуловимое движение тонкими изысканными пальцами и с легкостью подняла багаж сына. Его филин сонно ухнул.

— Ну пока, Малфой, — Уайлд неловко махнула рукой, не глядя на однокурсника.

Драко приблизился на несколько шагов, протягивая свою бледную ладонь.

— Мне жаль.

— Не стоит, — нарочито небрежно отмахнулась Флоренс и коротко пожала руку Малфою. — Ну, увидимся в сентябре.

— Увидимся, — растерянно бросил мальчик и отошел к матери.

Хозяйка приюта и девочка с хорьком уселись в магловское такси, и через минуту их было невозможно увидеть. Драко тихо вздохнул и перевел взгляд на мягко и грустно улыбающуюся маму.

— Я не знал, — прошептал мальчик, неосознанно взъерошивая волосы на затылке, — Она всегда обходила эту тему.

— Она никому не доверяет, милый. Как давно?.. — Нарцисса замялась.

— Эта ее… родственница, — Малфой скривился, — Сказала, что пару лет назад.

Молодая женщина рвано выдохнула и промолчала. За углом их поджидал министерский работник с машиной. У Малфоев всегда было все. Богатство, влияние, положение в обществе, связи. Только любви не было. Нарцисса с болью вспомнила самое короткое письмо сына: «Мама, она грязнокровка». ***

Малфой нахмурил белесые брови и оторвался от окна. Пригородные пейзажи давно сменились на фермерские поля и деревеньки. Он перевел взгляд на Флоренс. Она давно закрыла книгу и, щуря красивые глаза с пышными черными ресницами, смотрела на мелькающие деревья, одетые в багрянец и золото. Ее темные, почти черные волосы мягко блестели на солнце, приобретая цвет горького шоколада. Лицо было слишком бледным, с нездоровым синюшным оттенком. Губы разомкнулись и постепенно стали приобретать нормальный цвет. Руки были сложены на груди, и Драко мог хорошо рассмотреть выступающие вены и жилы.

Дверь купе открылась и к ним заглянула добродушная сухощавая продавщица магических сладостей, ее лучистые зеленые глаза приветливо сияли.

— Что будете, деточки? Выбирайте, выбирайте!

Драко покосился на Уайлд. Она вежливо растянула губы в улыбке и отрицательно покачала головой. Он знал, что она хочет что-нибудь, но не может. У нее всегда была поношенная одежда, подержанные книги и далеко не новый инвентарь. У нее не было денег, ей выделяли средства из фонда. Этого ни на что не хватало, только купить мантию на три года вперед и самые старые учебники. Перед первым курсом купила палочку, стоившую немало, а остальное пришлось брать, что придется. Драко знал. Она не ходит в Хогсмид, потому что элементарно нет денег даже на сливочное пиво или лакричную палочку. Поэтому он всегда приносил ей горы сладостей и сливочное пиво с наложенным Согревающим заклятием. Поначалу она наотрез отказывалась, но постепенно привыкла к подаркам от Малфоя. Но все равно чувствовала себя должницей, хоть и относилась к Драко с неким холодком. Но куда теплее, чем к остальным.