Флоренс скрестила руки на груди и продолжила стоять на месте, чувствуя, как по щеке щекотливо ползет ласковый лучик солнца.

— Башка болит?

— Что?!

— Что?

Драко недоверчиво смотрел на невозмутимую Флоренс.

— Ну, болит…

— Тогда бить буду позже. Не хочу выдолбить из тебя остатки серых клеточек твоего мозга, — когтевранка облокотилась о металлические прутья кровати, пронизывающе глядя на Малфоя.

Тот облегченно выдохнул, отпуская скомканное одеяло и выпрямляя затекшую шею. Но, понимая, что прощен не до конца, тяжело и жалобно вздохнул, искоса погладывая на подругу. Та закатила глаза, переплетая длинные тонкие пальцы и поджимая губы, попытавшись скрыть улыбку.

— Прекращай вздыхать, я все равно злюсь.

Драко, уловив тонкую смешливость в ее потеплевшем тоне, сложил губы в легкую полуулыбку и явно воспрял духом.

— Садись, что стоишь? — слизеринец похлопал бледной ладонью с красивыми музыкальными пальцами по белой хрустящей простыне.

Флоренс бросила на него упрямый и чуть насмешливый взгляд, отлепляясь от прохладного металла, и осторожно присела у Малфоя в ногах. Матрас просел под тяжестью хрупкого тела, широкие рукава мантии разметались по постели, а ее приятный уютный запах смешался с шлейфом солнечного света и теплыми ароматами осенней природы. На высоких, еще плохо заметных скулах появился бархатистый свежий румянец, оттенивший молочную бледность чистой кожи, чуткость выразительных сияющих глаз и блеск кофейно-каштановых волос, убранных в низкий хвост. Драко невольно залюбовался, наблюдая, как лицо Флоренс приобрело ту приятную, почти женскую мягкость, которая проявлялась лишь когда они разговаривали о чем-то серьезном.

— Вот скажи мне, дебил, зачем ты полез к этой зверюге? — в прохладном голосе явственно различался укор, волнение и еще что-то непонятное, но очень хорошее.

— Но Поттер…

— Вот дался тебе этот Поттер! — с досадой перебила Драко Флоренс. — Что ты к нему прицепился? Он у тебя что-то отобрал? Что он такого натворил, что ты от него не отлипаешь?

Малфой покрылся красноватыми пятнами, и в серых глазах мелькнуло возмущение.

— Я не подумал, что этот… гиппогриф, — слизеринец скривился, словно проглотил горькое лекарство, — На меня бросится.

— Не подумал он! — передразнила Драко девочка, скрещивая тонкие руки на груди и сурово глядя прямо в скрытые пеленой раскаяния, но с озорными огоньками, глаза. — Куда уплыл твой мозг? В твою аристократическую задницу? Или в другое интимное место?

Поначалу Драко приоткрыл рот, чтобы пробурчать что-то невнятное, но потом захлопнул его, и по тонким бледным губам пробежалась ехидная ухмылочка. В глазах заплясали лукавые бесенята и он подался вперед всем корпусом, впиваясь едким, пронизывающим до костей взглядом прямо в тонкое лицо напротив.

— Тебя так интересуют мои интимные места, Уайлд?

От его вкрадчиво-смешливого тона Флоренс мгновенно залилась смущенным румянцем и сердито отмахнулась, нахмурив красивые брови под хихиканье Драко, уже забывшего про больную руку.

— Пошел ты, Малфой!..

— Куда? В мое интимное место? — продолжал веселиться слизеринец, почти снисходительно поглядывая на рассерженную донельзя подругу, которая резко поднялась с постели, отчего матрас отпружинил и Драко чуть подпрыгнул.

— Нет, к «Костеросту», безумно вкусным настойкам мадам Помфри и к Паркинсон! — Флоренс злобно осмотрела Малфоя, который сразу же прекратил хихикать и вновь состроил жалобную мордочку.

— Только не к Паркинсон!

— В таком случае, сейчас же ее позову! — злорадно прищурила глаза Уайлд. — Она, наверное, там залила крокодильими слезами всю вашу гостиную, страдая по тебе!

— Ну, не обижайся! Я просто пошутил! Больше не буду, честно! — Драко сделал попытку слезть с постели, но чуть не навернулся прямо носом об холодный кафельный пол.

— Придурок! — обругала его подруга, мгновенно подлетев и удержав за широкие, но еще щуплые плечи. — Идиот, куда тебя несет?! Еще твой благородный профиль придется восстанавливать!..

Она присела на край постели, хмуро сдвинув брови и расправляя край накрахмаленного пододеяльника, от которого слабо пахло сосновой хвоей, лекарствами и яблоками. Драко, блаженно сощурив глаза от прыгающих солнечных зайчиков, самодовольно усмехнулся.

— Что, все-таки считаешь мой прекрасный и безупречный профиль благородным?

Флоренс раздраженно закатила глаза.

— Заткнись, дебил.

Но плотно сомкнутые губы все же дрогнули в слабой улыбке. ***

— НИКОГДА!

Шлепок об землю и пронзительный писк.

— БОЛЬШЕ!

Белая короткая шерстка была покрыта ошметками сочной зеленой травы, кусочками коры и грязным песком.

— ТАК!

Короткие лапки с розоватыми подушечками беспомощно болтались в воздухе, а длинный пушистый хвост беспорядочно мотался, как маятник старинных часов.

— НЕ!

Еще шлепок. Болезненное верещание хорька лишь веселило, топорщащиеся усы ломались о мелкие камушки на земле.

— ДЕЛАЙ!

Маленькие красные глазки-бусинки слезились, дыхание у несчастного животного сбилось, а хохот студентов со всех сторон оглушал.

— ВЫ ОФИГЕЛИ?!

Грюм резко опустил палочку, оборачиваясь через плечо на пронзительный женский вскрик, и смех учеников мгновенно стих. Этих секунд белоснежному, вывалянному в грязи и пыли хорьку хватило, чтобы со всех своих лап кинуться в тонкие ласковые руки. Все удивленно воззрились на Флоренс Уайлд, которая успокаивающе поглаживала жутко дрожащего питомца, отчаянно жмущегося к ее теплому телу. Бледное узкое лицо девушки исказила гримаса ярости и крайнего возмущения, в светло-карих расширенных глазах сверкали устрашающие молнии, а между темными красивыми бровями пролегла суровая складка. Возникшую тишину прервало хриплое и грозное карканье Грюма, явно ошарашенного таким раскладом.

— Э-э-э, а ты вообще кто? Девчонка, будь добра, верни этого, — профессор брезгливо скривил покореженный рот и ткнул на хорька кривым шишковатым пальцем, — И не мешай воспитательному процессу! Этот трусливый кусок дерьма попытался напасть со спины!

Хорек, высунув острую перепуганную мордочку, разъяренно воззрился на Грюма и что-то протестующе заверещал. Флоренс, уткнув его носом в отворот черного жакета, бросила на преподавателя испепеляющий взгляд, чуть вздернув красивый подбородок.

— Во-первых, то, что вы назвали «куском дерьма» — учащийся этой школы, Устав которой запрещает использовать трансфигурацию в качестве наказания, — ледяной голос студентки заставил поежиться практически всех присутствующих, а Поттера и Грейнджер виновато потупить глаза. — Во-вторых, вы могли нанести ему серьезные увечья и оставить его инвалидом на всю жизнь. В-третьих, у вас могут быть серьезные проблемы из-за этого.

— Ты мне угрожаешь, малявка?! — взревел Грюм, колотя по земле своим корявым посохом.

— Ну что вы, сэр, — губы Флоренс сложились в подчеркнуто-учтивую улыбку, ноздри тонкого носа гневно трепетали. — Всего лишь напоминаю, что за экзекуцию ученика у вас может появиться ворох неприятностей, которых я вам, разумеется, не желаю. Доброго дня.

Грюм шокировано разинул некрасивый рот, изумленно глядя вслед гордо удаляющейся студентке, которая что-то нашептывала зашуганному хорьку. Флоренс, аккуратно придерживая Малфоя за пушистую спину, остановилась у безлюдной арки, над которой нависли мощные ветви старинной чинары, шелестящей своей бархатистой листвой и дарящей уютную прохладную тень. Девушка, присев на нагретый солнцем известняк, подняла хорька за подмышки и строго посмотрела в его перепуганные, бесстыжие красные глазки. Тот пытался уткнуться розовым мокрым носом девушке в теплую руку или ароматную шею, лишь бы не сгорать со стыда и не мотать так повинно длинным роскошным хвостом.

— Вот скажи, почему я должна вытаскивать тебя из всех передряг, а? — в ее голосе явственно слышались ноты укора и какой-то суровой теплоты, если такое вообще можно себе представить. — Слушай, Малфой, а может, тебя не расколдовывать? — девушка насмешливо вздернула густую бровь, чуть пощекотав хорька под лапками. Тот фыркнул и испуганно замотал острой мордочкой. Флоренс тихонько рассмеялась. — Ты мне таким больше нравишься. Мягкий, теплый, белый, пушистый, немой — что еще для счастья надо? Ой, фу, ну и пахнет же от тебя!