XXV
Эмоционально глава очень тяжелая, поэтому очень важна ваша поддержка!
====== Chapter XXVI ======
Промозглая склизкость давящих стен камеры проникала в остывшую кровь обжигающе-холодной проволокой, касаясь окаменелого сердца ледяными иглами. В вязкой непроглядной мгле зловеще завывал пронизывающий до костей ветер, а от бездонной пустоты перед глазами плыли черные круги. В опустошенном мозгу режущими болезненными вспышками впивались в плоть самые страшные и унизительные часы жизни Флоренс Уайлд.
Перед бессмысленным взглядом мелькала звериная ухмылка Нотта, на грязной коже горели адским пламенем места прикосновений его длинных, заляпанных свежей вонючей кровью пальцев, изодранная и пропитанная землистой гнилью одежда совершенно не закрывала обнаженное бледное тело, опороченное несмываемым позором, который прилип к коже омерзительным чувством липкой слизи. Эти черные безмолвные своды хранили болезненные хрипы и мучительные вопли, саднящие горло, застилающие сознание безжалостные удары, от которых лицо превратилось в кровавое месиво, и безумный хохот одержимого насильника, вдалбливающегося в нее с животным наслаждением. Горькая пыль и жгучий воздух помнили, как содрогалось в судорогах дикой боли истерзанное тело, как из тонкого рта выливалась булькающая бурая пена, как тонкие безвольные пальцы впивались в холодный влажный камень, раздирая ногти до мяса. Эта душная камера пыток впитала в себя удовлетворенное хмыканье, шелест надеваемой грязной, пропитанной потом мантии и оглушительное хлопанье тяжелой черной двери. Тусклый проблеск факелов в темноте и вновь непроглядная мгла. Странно. Когда боль схлынула, осталось лишь тянущее ощущение в животе и кипящая в жилах кровь. Даже слез не было. Просто хотелось найти в этой комнате самого жуткого кошмара прочную веревку и старый ржавый крюк. И оборвать весь этот ад. Девушка, чувствуя, как по руке медленно ползет жирный громадный паук с мохнатыми суставчатыми лапами, даже не пошевелилась. Голову словно окутал мутный туман. Только в висках пульсировала мольба о том, чтобы паук этот оказался смертельно ядовитым. В глазах обжигающе запекло. Пару минут назад гулкий звон школьного колокола торжественно оповестил студентов об окончании последнего урока перед обедом. В стенах школы, залитой ласковым лимонным солнцем, слышались веселые оживленные голоса и взрывы звонкого хохота. Из Северной башни, шутливо переговариваясь, спускалась кучка когтевранцев, явно не впечатленных эффектным уроком профессора Трелони, которая впечатляюще закатывала глаза и загробным голосом предсказала страшную гибель Терри Бута. Тот, весьма огорченный таким обстоятельством, бодро шествовал рядом с Флоренс Уайлд и активно размахивал несуразно длинными руками.
— Мне этот отвратительный чай будет в кошмарах сниться! Я чуть не блеванул прямо на ее шикарную прическу с этими веревочками! Вот скажи, Уайлд, как ты вытерпела эту гадость? — Терри оживленно устремил блестящие черные глаза на едва заметно ухмыляющуюся однокурсницу.
— Я вылила эту жижу на локоны Корнера, которые он сегодня укладывал полчаса фирменным гелем Снейпа, — хладнокровно ответила Уайлд, а Бут расхохотался, глядя, как мимо них промчался мокрый, взъерошенный Майкл, злобно взглянувший на Флоренс.
К когтевранцам подлетел раскрасневшийся Финниган с перекошенной сумкой на плече, с россыпью светло-коричневых веснушек на загорелой коже и ершистыми жесткими волосами, подпаленными из-за вечных экспериментов. На черной мантии красовались прилипшие куски грязи и желтых листьев, красно-золотой галстук был залихватски ослаблен, а кончик перекинут через плечо. Флоренс снова усмехнулась, щурясь от ярких солнечных лучей.
— Привет, народ! Уайлд, у меня для тебя такие новости! — светлые глаза Симуса сверкали не то смешливыми, не то виноватым искорками. — Только чур сразу не бить! Я слышал, раньше гонцов с плохими вестями… ну, того… — гриффиндорец очень красочно хрустнул шеей.
— Привет, Финниган, — студентка саркастично вздернула темную бровь. — Выкладывай, вижу же, что обделаешься, если не расскажешь!
Симус насупился, но желание поскорее поделиться потрясающими известиями перевесило.
— Тут такое произошло!.. В общем, Поттер летал на этой зверюге, ну мы и смотрели, но боялись на своих кататься… — Финниган, сбивчиво тараторящий, стушевался под строгим взглядом однокурсницы. — Понял, понял, ближе к сути… Так вот, он прилетел, стал с Хагридом трепаться, а твой дружок ка-а-ак попрется к этой лошаре, так она его к-а-ак ХРЯСЬ! Столько крови, девчонки визжат, у Долгопупуса чуть не обморок…
— Подожди, подожди, Финниган! — в прохладном голосе Уайлд появились металлические нотки. — Что с Малфоем? Причем здесь Поттер и лошара? Что за зверюга?
— Ну, этот… как его… гиппогриф, во! — Симус боязливо съежился, когда однокурсница холодно сузила глаза. — Малфой к нему поперся без тормозов, ну этот Хагридов питомец его и…
Девочка, не дослушав, так сверкнула глазами, что и у Финнигана, и у Бута сердце ушло куда-то в задницу.
— Где это чучело? — Уайлд шипела почище гадюки.
— У Хагрида, на привязи, — непонимающе пожал плечами гриффиндорец. — Где ж ему еще быть?..
— Я про Малфоя, недоумок!
— А-а-а… Так у Помфри он. Стонет, как кисейная барышня…
Симус не успел договорить. Живой разъяренный вихрь, взметнув полами легкой школьной мантии, помчался в сторону Больничного крыла, при этом угрожающе раздувая ноздри. Мальчики пугливо переглянулись — такое быстрое исчезновение Флоренс Уайлд не сулило ничего хорошего ни Малфою, ни гиппогрифу Клювокрылу, ни Хагриду, ни всему Хогвартсу… Флоренс, лелея в душе надежды на то, что у мадам Помфри есть какие-нибудь опасные для жизни засранца Малфоя предметы, и на то, что этот же засранец пока не собирается помирать, откинув свои аристократичные копыта, аккуратно проскользнула в Больничное крыло. Светлое стерильное помещение было залито теплым светом, витражные окна были распахнуты, отбрасывая на белоснежный кафельный пол радужные блики, а в мягком воздухе витали запахи лекарств и лечебных трав. У койки возле окна, окутанной золотистой солнечной дымкой, хлопотливо суетилась мадам Помфри — милейшая сухонькая женщина с обаятельными ямочками, с медицинским чепчиком на седых кудряшках и в безукоризненно белом фартуке с бесчисленным множеством карманов поверх темно-бордовой мантии. Целительница являлась женщиной, сочетающей в себе абсолютное очарование и добродушную ворчливость. Она неустанно отпаивала болящих учеников лекарственными отварами собственного приготовления, с напускной строгостью шугала излишне шумных и хохотливых посетителей и обладала удивительной способностью в самом здоровом в мире человеке найти сотню болячек. Сейчас же она, как хлопотливая пчелка, кружилась над стонущим и охающим Малфоем, бурча что-то под нос и ловко перебинтовывая его правую руку.
— Ну же, мистер Малфой! Прекратите этот скулеж! Не умрете, я сейчас вас хорошенько подлатаю… О, дорогая! — целительница расплылась в радушной улыбке, заметив свою частую посетительницу. — Вы очень вовремя! Я должна приготовить мистеру Малфою лечебную мазь, а вы как раз составите компанию вашему другу!
— Разумеется, мадам Помфри, — Флоренс тепло улыбнулась, но в ее карамельно-ореховых глазах вспыхнули такие искры, что Драко на койке едва ли не поседел от ужаса, вжавшись в подушку. — Не беспокойтесь, я побуду с мистером Малфоем.
Поппи Помфри радостно закивала головой, и ее кудряшки весело закачались. Пожилая женщина очень любила эту девочку, которая проявляла искренний интерес к зельям и колдомедицине, зачастую заглядывая к целительнице на чашку ромашкового чая и познавательный душевный разговор в крошечном кабинете мадам Помфри. Медсестра, задумчиво хмуря седые брови и держа в сухих теплых пальцах пустой флакончик, исчезла за дверью своей личной лаборатории. Флоренс проводила ее внимательным взглядом и, как только раздался щелчок задвижки, медленно развернулась к Малфою, побелевшему, как мел.
— Бить будешь? — сипло спросил он, натягивая на острый подбородок душистое одеяло и пугливо впиваясь взглядом в бесстрастное лицо подруги.
