Драко изумленно воззрился на Уайлд, приоткрыв рот и обнажив ряд мелких острых зубок. Оскорбленно вздернул нос, отвернувшись в сторону и встопорщив пышные поломанные усы. Даже хотел укусить или царапнуть, но не стал. Вдруг еще расколдовывать не станет?! Уайлд мстительная до жути. И злопамятная.

— Ладно, пошли, — она поднялась, укладывая в уютную колыбель из рук разомлевшего хорька. — Найдем кого-нибудь из профессоров.

И они медленно пошли по прохладному полутемному коридору, в котором витал свежий ветерок, который легко трепал мягкие душистые волосы Флоренс, лезущие в рот Драко. Флоренс, заметив издали скрюченную фигуру Снейпа в черной мантии и с засаленными патлами и высокий прямой силуэт МакГонагалл в остроконечной темной шляпе и с палочкой в сухих руках. Они о чем-то тихо беседовали.

— Профессор МакГонагалл!

Минерва обернулась, строго глядя на студентку из-за стекол тонких очков и сжав тонкие губы в почти незаметную линию. Ее лицо, покрытое сеточкой морщин, выражало вежливый интерес и легкое раздражение, когда она заметила белый комок шерсти на руках у ученицы. Снейп хмыкнул.

— Слушаю вас, мисс Уайлд.

— Прошу прощения, что прерываю, мэм, но дело важное, — девушка бросила на декана Гриффиндора извиняющийся взгляд.

— Действительно, Уайлд, что может быть важнее вашего питомца? Неужели у него расстройство кишечника и вы пришли с этой знаменательной проблемой к профессору МакГонагалл? — мрачно съехидничал Снейп, складывая желтоватые корявые руки на груди.

Флоренс, которая была, в принципе, лучшей на курсе по зельям, довольно редко получала от профессора бесплатные уроки сарказма. Сейчас на языке вертелось что-нибудь жутко колкое, такое, за что можно было схлопотать двухнедельную отработку. Поэтому девушка лишь на мгновение поджала губы и с язвительной вежливостью посмотрела на Снейпа.

— Боюсь, что проблемы этого животного касаются и вас, сэр.

Снейп насмешливо вскинул черные брови. МакГонагалл недоуменно и обеспокоенно глядела на студентку.

— Мисс Уайлд, объяснитесь конкретнее, пожалуйста!

Флоренс тихо вздохнула.

— Это мистер Малфой.

МакГонагалл поперхнулась воздухом.

— П-простите?

У Снейпа, по-видимому, исчезло все желание ехидничать.

— Яснее, Уайлд.

— Видите ли, но у мистера Малфоя случилась какая-то перепалка с мистером Поттером, как мне сказали, и мистер Малфой, пребывая не в самом благожелательном расположении духа, хотел направить в спину мистеру Поттеру какое-то проклятие. Но мистер Малфой промазал и вмешался профессор Грюм, который, как я считаю, повел себя крайне непедагогично, жестоко и, уж простите, по-свински.

— И Грюм превратил его в хорька? — повысив голос почти до ультразвука, заверещала МакГонагалл, возмущенно всплеснув руками. Снейп хранил гробовое молчание.

— Не только, мэм. Он… начал подбрасывать мистера Малфоя в воздух футов эдак на десять и затем с силой кидать его на землю. На мой взгляд, это чистой воды экзекуция.

Снейп злобно заскрежетал зубами, а МакГонагалл яростно сверкала болотно-зелеными глазами.

— Ну что же… С профессором Грюмом мы поговорим позднее, а сейчас необходимо вернуть мистеру Малфою его настоящий облик. Флоренс, опустите-ка его на пол…

Полыхнуло ослепительно-желтым, и спустя несколько секунд на мощенном каменными плитами полу восседал Драко Малфой собственной персоной. Выглядел он, в целом, обычно, только роскошные белые волосы находились в жутком беспорядке. Резко вскочив на ноги, он попал под строгие и вместе с тем сочувствующие взгляды преподавателей — даже МакГонагалл смотрела на Драко с толикой понимания, хоть и не питала теплых чувств к Малфою, хотя тот, бесспорно, был талантливым учеником.

— Мистер Малфой, вы целы? — холодно поинтересовался Снейп, хотя в его пустых черных глазах угадывалось желание преподать хороший урок Грюму.

— Да, сэр, — прохрипел Малфой без своей обычной надменности. — Спасибо, профессор.

МакГонагалл сухо кивнула на благодарность, с теплотой посмотрела на Флоренс и, взмахнув полами темно-зеленой мантии, направилась по коридору вместе со Снейпом в сторону учительского крыла. Драко обернулся, наткнувшись на серьезный и испытующий взгляд Уайлд, тут же боязливо съежившись.

— Вот нахрена ты к нему полез?

Малфой тяжело вздохнул, подходя ближе к подруге. Он возвышался над ней почти на полторы головы, ощущая себя долговязым и абсолютно нескладным.

— Не знаю.

— Конечно, не знаешь, — заботливым тоном прорекла Флоренс. — Потому что придурок.

Драко насупился. Девушка, смягчившись, положила хрупкую ладонь на широкое плечо и слегка улыбнулась.

— Ничего не болит?

— Не-а, — помотал головой юноша. — Просто страшно было…

— Конечно, страшно! — согласно кивнула Флоренс. — Ты вон какой маленький был, у меня на руках помещался.

Они немного помолчали, наслаждаясь приятным ветерком, ласково играющим с волосами и одеждой.

— Ты теплая, — задумчиво проговорил Драко. — И…

Тут он осекся. В серых красивых глазах замерцали проказливые искорки, а тонкие розоватые губы дрогнули в насмешливой улыбке. Девушка подозрительно сощурила ореховые глаза, чувствуя что-то неладное.

— Что? Договаривай, Малфой!

— Ничего! — Драко затрясся от беззвучного смеха, скосив глаза на то место, где натянулась блузка на женском теле. Флоренс, словив его взгляд, возмущенно ахнула и мгновенно порозовела, покрепче запахнув полы черного изящного жакета.

— Ты…

— Я знаю, — весело ответил Малфой, приобнимая ее за плечи, — Дебил, идиот, придурок, старый развратник, потому что старше тебя на две недели, а еще белый, теплый, мягкий и пушистый! Поэтому-то ты меня и не бросишь…

*** Яркое апрельское солнце мягко окутывало своими шелковыми медовыми лучами пыльную библиотеку с бесконечными стеллажами с тысячами рядов книг, и на свету было видно, как в теплом подвижном воздухе кружатся пылинки. Из распахнутых окон влетал струящийся ласковый ветер, пахнущий свежестью талой воды и звонких капелей, имеющий обольстительную ноту ранних, хрупких, напоминающих изысканную акварель цветов, пропитанный бархатной нежностью прозрачно-лазоревого неба, дрожащий переливами весенних концертов скворцов. С улицы доносились взрывы радостного хохота и плеск воды в Черном озере — наверное, первокурсники баловались, кидая камушки в оттаявшую гладь. Солнце тоже довольно щурилось и подмигивало оживленному Хогвартсу, расплескивая брызги света и на тех, кто усердно готовился к экзаменам в библиотеке. Флоренс уже тошнило от одного вида этих идеально ровных рядов литературы, которым не было ни конца, ни края. Погода так и манила выбежать на улицу, подставить теплым лучам бледное лицо и вдохнуть полной грудью запах весны, которая шифоновой дымкой окутала всю Шотландию. Но нет. СОВ не давал ни минуты покоя, и Флоренс стала ловить себя на мысли, что становится копией заучки Грейнджер. А это было серьезным поводом задуматься и пересмотреть свои приоритеты. Особенно в такие чудесные деньки — выходные, когда все нормальные люди отдыхали с друзьями, наслаждались апрельским теплом, влюблялись и делали остальные вещи, присущие подросткам разумным и здравомыслящим. И Флоренс совершенно не понимала, как некоторые окружающие до сих пор ее терпят. Она стояла перед стеллажом, пробегаясь усталыми глазами по запыленным корешкам и искала хоть что-то стоящее для подготовки к Чарам. Эта секция была одной из самых отдаленных и светлых, где не было слышно зловещей и вездесущей мадам Пинс (впрочем, даже она попала под влияние великолепной погоды и не обращала внимания на редких посетителей ее священного заведения). Розоватые, голубые, зеленые и золотистые блики от красивых витражей зарывались в красиво переливающиеся волосы девушки, присобранные на затылке парой шпилек и при дневном свете имеющие сложный оттенок — что-то среднее между молочным шоколадом и кофе. Пушистые черные ресницы слегка подрагивали, прикрывая мягкий взгляд карамельно-карих глаз с золотистыми лучиками, а темно-каштановые густые брови красиво оттеняли мраморную бледность тонкой кожи. Школьная белая блузка была небрежно заправлена в форменную темную юбку, закатанные рукава обнажали красивые тонкие руки с хрупкими запястьями и изящными пальцами, а распахнутый воротничок открывал длинную нежную шею. Серебристо-синий галстук был ослаблен с небрежной легкостью, и придавал необычайной гармоничности этой серьезной девушке со строгим худым лицом, полным какой-то чарующей прелести и ускользающей красоты. Тонкую талию обхватили прохладные ладони с худыми точеными пальцами, к узкой спине прикоснулось стройное спортивное тело с холодным ароматом, а впалой шелковистой щеки коснулись шершавые тонкие губы.