— Неплохо, — прошипел он, не опуская палочки. — Ваша тетушка неплохо потрудилась, Драко.
Молодой человек холодно, даже презрительно дернул уголком губ.
— Зачем вы желали меня видеть в столь поздний час, сэр?
Профессор прищурился сильнее.
— Вы прямолинейны, Драко. В наше время нельзя быть столь резким, — в черных глазах Снейпа сверкнул странный огонь. — Даже с союзниками.
Малфой почти насмешливо вздернул светлые брови.
— И все же, сэр?
— Я бы не желал, чтобы возникали подозрения, мистер Малфой, — Северус Снейп пронзительно смотрел на студента. — Но разговор с вами необходим.
— Я весь во внимании, профессор, — Драко оперся спиной о холодную каменную стену и слегка сузил серые глаза.
— Если вы так желаете, мистер Малфой, — Снейп ухмыльнулся. — Во-первых. Каковы продвижения в вашем задании?
Бледное острое лицо Драко вытянулось. Он холодно и раздраженно сверкнул воспаленными усталыми глазами, раздувая тонкие ноздри.
— Вам не может быть до этого никакого дела, сэр, — тихий голос молодого человека напоминал змеиное шипение. — Это только мое поручение, которое я выполню с честью, как и любой приказ нашего Господина. А вас бы я попросил не вмешиваться, профессор.
Снейп ухмыльнулся еще шире.
— Абсолютно любой, мистер Малфой? А если, скажем, Темный Лорд даст вам простенькое поручение убить какую-нибудь грязнокровку? Например, Флоренс Уайлд?
Драко дернулся, словно хотел ударить декана. Его подбородок дрогнул, а на лбу прорезалась глубокая складка. Северус Снейп с издевкой приподнял изогнутую бровь и кривовато вздернул верхнюю губу.
— Это уже во-вторых, мистер Малфой. Это тема, которая заслуживает особо пристального внимания. Драко, — тон профессора словно смягчился, — вы же понимаете…
— А вы не понимаете! — яростно вскинулся юноша. — Что вы вообще знаете о любви? Как вы можете рассуждать, если не знаете, каково это?! Каково это, чувствовать, что сердце выпрыгнет из груди, когда она улыбается? Чувствовать, как спирает дыхание, когда она, пусть даже невесомо, касается руки? Чувствовать дрожащий узел внутри, когда она просто сидит на соседнем стуле? Чувствовать, как в голову ударяет что-то тягучее и дурманящее, когда она встряхивает волосами? Чувствовать, как вскипает кровь, когда ощущается ее аромат? И знать, что теперь она никогда не будет рядом? Что вы понимаете?! Вы всю жизнь проторчали в этой чертовой школе, превращаясь в сухую и черствую летучую мышь! Что вы можете мне говорить?!
Драко, вдоволь накричавшись, толкнул тяжелую холодную дверь и вылетел из лаборатории. Снейп медленно опустил волшебную палочку, и между хищных черных бровей появилась глубокая скорбная морщина. Что он знал о любви? Он знал все. Знал, что любовь — это счастье. А у Счастья были длинные медно-рыжие волосы и обжигающий румянец на шелковой коже, украшенной миллионной россыпью солнечных пятнышек. У Счастья были миниатюрные изящные руки, сладко и свежо пахнущие фиалками и мятным чаем. У Счастья был нежный заразительный смех, переливчатым звоном серебристых колокольчиков улетающий в небесную высь. У Счастья был маленький вздернутый носик, который смешно морщился от летних жарких лучей. У Счастья была ослепительная, дурманящая голову улыбка. У Счастья были огромные, наивно распахнутые, как у лесной лани, изумрудно-зеленые глаза, искрящиеся весенней зеленью. Они когда-то были ласковыми и до краев наполненными теплом, уютом и радостью. Но Боль оставила их с тем жутким выражением ужаса, подернутого дымкой равнодушия смерти. Северус Снейп знал: любовь — это боль. *** Когда Флоренс стремительно вошла в гостиную старост, первым, что она увидела, был Драко Малфой. Он сидел, идеальный и невозмутимый, на мягком подлокотнике дивана и пронзительно смотрел ей в глаза. Ровная напряженная спина, лакированные ботинки, безупречно уложенные платиновые волосы, белые руки красивой изысканной формы со вздувшимися венами и паучьими пальцами. Маска ледяного равнодушия, пренебрежения и надменности давно приросла к этому аристократичному болезненному лицу, которое, казалось, было высечено самим Микеланджело. Глубокие серебристо-серые глаза плавно мерцали холодным металлическим блеском в теплом, уютном полумраке гостиной. Совершенная правильность. Дьявольская красота. Девушка слегка прищурилась, собираясь пройти мимо. Но Малфой грациозно и бесшумно вскочил, в два шага приблизившись к ней. Флоренс чуть отшатнулась, столкнувшись с его полубезумным взглядом. Драко Малфой пугал. Он безмолвно вцепился ей в плечи и толкнул к письменному столу, заставляя впечататься поясницей в гладкий полированный край. Молодой человек возвышался над сжавшейся девушкой неподвижной темной стеной, впиваясь жадным взглядом в утонченное, побелевшее от испуга лицо. Скользнул глазами по хрупкой фигуре. Тонкое туловище было скрыто хлопковой молочно-голубой блузкой, от гибкой талии мягко струилась юбка из темного шелка. Изящная белоснежная шея чуть выгнулась, из прически вылетела волнистая блестящая прядь, а впалые ключицы тяжело вздымались. Легкие томно окутал тонкий притягательный аромат, заставляющий кровь прилить к вискам. Драко с холодным отчаянием впился взглядом в ее глаза, полные непонимания, страха и злости. Флоренс Уайлд встряхнула плечами, пытаясь сбросить цепкие сильные ладони молодого человека, до мурашек леденящие ей кожу.
— Малфой, что ты хочешь? — голос был тихим, но в нем сквозило напряжение и отстраненность.
Так хотелось сказать «тебя». Но он не мог. Поэтому привычно скривил губы.
— Что-то ты задержалась на вечеринке отморозков.
— Тебя это не касается.
Он сильнее сжал ее плечи. Где-то в глубине ее глаза опасно вспыхнули и злобно сузились. Она с неожиданной для хрупкой девушки силой дернулась и хлестко ударила Драко по левой руке.
— Да в конце концов! — Флоренс сорвалась на пронзительный крик. Молодой человек похолодел. — Малфой, прекрати все это! Ничего нет! Все закончилось уже тогда, когда началось!
— А что же было пару недель назад? — Драко, несмотря на то, что был порядком поражен и отчасти испуган, сощурился.
— Ошибка.
Юноша резко отпустил ее, отстраняясь. Никогда он не видел ее кричащей, с мечущими молнии глазами и красными от ярости щеками. В гневе Уайлд была страшна. И необычайно хладнокровно мыслила.
— Ошибка? — бессильно выдохнул Драко, мечась взглядом по ее раздраженному и нервному лицу.
— Все было ошибкой. Мы оба это знали, Малфой, — прошипела девушка, скрещивая руки на груди. — Все это было бессмысленно и тупо. Мы придурки, Малфой!
С этими словами она скривила губы, отлепилась от стола и взметнулась вверх по лестнице, ведущей к спальням. Шелковые складки юбки глухо прошелестели, а в теплом воздухе остался ее едва уловимый нежный флер. Где-то за пределами туманного сознания Малфоя громко хлопнула дверь. Молодой человек обессиленно рухнул на стул, жутко расширив сухие воспаленные глаза и судорожно запустив худые ледяные пальцы в уложенные волосы, оттягивая пряди со всей силы. Драко так и не узнал, что в эту минуту Флоренс Уайлд отчаянно сползла вниз по холодной каменной стене своей спальни, захлебываясь в мучительных, невыносимо жгучих рыданиях и болезненно шепча: «Какие мы придурки, Малфой, что не сберегли нас…». Комментарий к Chapter XV [1] – в оригинале Маркус Белби является когтевранцем, но я решила поменять ему факультет для разнообразия.
[2] – крем-брюле – это французский десерт, а не мороженое, который очень любят в Англии.
P.S. Надеюсь, вам понравилось. Автор очень старался! Возникает ощущение, что фик становится неинтересным, поэтому очень прошу мнений!
====== Chapter XVI ======
В поместье Малфоев царила вязкая холодная темнота, зловеще отливающая зеленоватыми бликами. В заброшенных комнатах с разбитыми стеклами и покрытой пылью, великолепной мебелью жутко завывал ледяной свистящий ветер, привносящий в тихий мглистый воздух дьявольскую черноту осенней ночи и тяжелые запахи старого сада. Вселяющими животный ужас раскатами неистово грохотал гром. В огромных мрачных коридорах, уставленных роскошными холодными статуями и устеленных ворсистыми дорожками, висела пугающая звонкая тишина. Сумрачные каменные стены, казалось, источали ядовитое угнетающее отчаяние. Но лишь в огромной гостиной, хранящей в себе мрачный, полный роскошной изысканности антураж, было относительно светло. На высоких кованых столиках стояли массивные канделябры из черненой платины с десятками сероватых свечей, горевших неподвижными зеленоватыми огнями. Пол из темного итальянского мрамора был устелен мягкими коврами, а высокие стены завешены редкой красоты гобеленами тонкой работы. У гигантского камина, разевающего свою широкую зловещую пасть, в которой холодно и недружелюбно трещало льдистое пламя, стояло два больших кресла из красного дерева с изумрудной кожаной обивкой. Оба были заняты. В воздухе витал запах старых каменных сводов, французских женских духов, терпкого вина, необъяснимого ужаса и засохшей крови.
