— Привет, Флоренс, — шмыгнула носом Гермиона, усаживаясь рядом с Гарри, который продолжал сопеть.

— Здравствуй, Грейнджер, — девушка зевнула, прикрыв рот ладонью и поудобнее устраиваясь на подушке.

Поттер разлепил заспанные глаза, растерянно глядя то на подругу, то на попутчицу, и потягиваясь.

— Гермиона, ты чего здесь?.. Я думал ты там с Роном…

— К нам вломилась Браун и начала вешаться на него! — мгновенно рассвирепела Грейнджер, поджимая тонкие розовые губы. — Я не имела ни малейшего желания наблюдать за их воркованием и пришла к вам!

— Грейнджер, ты можешь остаться здесь, но с одним условием, — Флоренс, закрывшая глаза, подняла указательный палец вверх. — Ни слова о Браун и ее Бон-Боне, иначе меня стошнит.

Гриффиндорка насупилась, но последовала предостережению, выпрямляя спину и поглядывая на Гарри. Тот в свою очередь уставился в окно, что-то напряженно обдумывая — между черных густых бровей прорезалась глубокая складка.

— Вы слышали о том, что случилось с приютскими детьми?.. — Гермиона окинула быстрым взглядом напрягшихся друзей. — Полторы недели назад, на Претти-стрит?

Поттер скрипнул зубами и с силой сжал челюсти. Его худощавое лицо исказила гримаса злобы.

— Естественно. Об этом судачит весь магический и магловский мир, Грейнджер, — тон Флоренс стал пронзительно-ледяным, и гриффиндорцы содрогнулись. — Или ты думаешь, что убийство двенадцати подростков и их сопровождающей могло остаться незамеченным?

— Я просто…

— Что просто, Грейнджер? Ты думаешь, так легко говорить о том, что маглы не могут объяснить, и для успокоения народа выдумали легенду о сбившем детей автобусе?! Думаешь, это скоро забудут? А ты знаешь, что при вскрытии тел обнаружили патологоанатомы?

Гермиона испуганно покачала головой. Она была испугана такой реакцией Флоренс — в ее голосе читалась холодная ярость, раздражение и что-то, похожее на боль. Ее темно-розовые губы подрагивали, а скулы залил болезненно-алый румянец — неестественный, такой чужой на этом всегда бледном, утонченном лице.

— А они все были абсолютно здоровы, не считая того, что головы у них были разбиты при падении. Здоровы, только мертвы.

— Пожиратели выступили открыто, — тихо подал голос Поттер, сжимавший кулаки и отстраненно глядевший в окно. — Он начал действовать.

Повисло тягостное молчание. Напряжение витало в воздухе, будто разряды электричества, и стало трудно дышать. Гермиона виновато потупила взгляд, переплетя тонкие пальцы и нервно ерзая на месте. Флоренс резко вскочила с сиденья, закручивая волосы в тугой узел и закалывая их палочкой, и бросила короткое:

— Я прогуляюсь.

Гарри понимающе кивнул, сняв очки и устало потерев переносицу. *** В тамбуре было до мурашек прохладно и едко пахло табачным дымом — курили преимущественно старшекурсники со Слизерина. Но сейчас было пусто, в светлом бежево-кофейном тамбуре висела глухая тишина, из продолговатых окон лился рассеянный сероватый свет, освещающий этот чистенький, по-своему уютный закуток. За покрытыми тонким слоем пыли стеклами виднелись остающиеся вдали фермерские поля, небольшие дубовые и буковые леса, редкие зеленоватые холмы. И хмурое сизо-серое небо, через низкие тяжелые тучи которого пыталось пробиться робкое тусклое солнце. Флоренс с шумом захлопнула за собой дверь, вцепляясь пальцами в холодные коричневые поручни и наклоняя голову. В висках тупой болью пульсировала кровь, из сдавленной груди вырывалось рваное и хриплое дыхание, в горле встал тяжелый ком. Перед глазами встала та жуткая картина. Мертвый Харрисон с растекающейся лужей темной горячей крови возле головы, потом оглушающий визг Остин и близняшек Грей, болезненные вопли мисс Паттерсон, и вновь кровь. С тошнотворным запахом железа и гнили, усилившимся во сто крат в раскаленной духоте пыльного Лондона. Черные зловещие мантии, развевающиеся подобно крыльям могильных воронов. До рези в глазах ослепительные вспышки зеленого, мягкий удар падающего тела и безумный раскатистый хохот. Тихо стукнула дверь тамбура, и Флоренс резко обернулась через плечо, нахмурив брови. Сердце на мгновение замерло, а дыхание прервалось при виде этой высокой худой фигуры, боком прислонившейся к косяку, в угольно-черном костюме с иголочки, стоящем, наверняка, кругленькую сумму. Мертвенно-бледная кожа с болезненным синеватым подтоном и жуткими синяками под воспаленными серыми глазами. Глубокая скорбная морщина между светлых бровей, мрачные тени на впалых щеках, полопавшиеся капилляры на крыльях прямого носа. Шелушащиеся тонкие губы с кровавыми болячками в уголках и центре неподвижны и бесцветны. Платиновые шелковые пряди, не утратившие зеркальный блеск, уложены в идеально-небрежную прическу. Вздутые сине-фиолетовые вены на мраморно-белых кистях рук безупречно красивой формы с длинными музыкальными пальцами. Девушка сглотнула, отворачиваясь к окну и сильнее стискивая гладкий поручень. В глазах отчего-то защипало, когда до носа долетел едва уловимый аромат прохладного, как полночный апрельский дождь в Лондоне, свежего и чуть терпковатого одеколона. Кедр, ягоды можжевельника и цитрусы. И магловские ментоловые сигареты. Сглатывать было тяжело, в горле стало нестерпимо сухо, а легкие опалило жаром, когда за спиной раздались мягкие, почти неслышные шаги. Он встал рядом, облокачиваясь о холодный поручень, переплетая бледные пальцы и устремляя застекленевший взор потускневших жемчужно-серых глаз на зеленое, простирающееся на многие мили вдаль, болото. Вот одно дерево нависло над ним своей густой желтеющей кроной, да пара жухлых кустов ракитника растет на склонах. Остальная непривычно яркая зелень от обильно растущих мхов и невысокой травы. И тишина. Такая тяжелая, глухая и нагнетающая. Он так близко — протянешь руку и коснешься пальцами дорогой плотной ткани, пропитанной его запахом. Открыл узкую форточку, впуская в тамбур свистящую прохладу сентябрьского пасмурного дня, и достал из кармана брюк пачку сигарет. Ловким движением мелко дрожащих пальцев выудил тонкую белоснежную сигарету, поджег кончиком палочки и с болезненным наслаждением закурил. Клубчатый светло-серый дым оставался за пределами поезда, рассеиваясь за пару мгновений. Пронизывающий ветер проник, казалось, до костей, вызывая мурашки. Флоренс непроизвольно поежилась, обнимая себя и смотря куда-то сквозь рельсы, стелющиеся извилистой дорогой между гористых склонов Шотландии. Она ощутила на себе его проницательный, острый взгляд, и вновь содрогнулась. Через несколько секунд что-то тихо зашуршало, и на плечи девушки легла тяжелая, окутывающая пленительным свежим запахом ткань мужского пиджака. На удивление теплого — на первый взгляд чудилось, что Малфой такой же ледяной, каким видится. Флоренс медленно перевела взгляд на него. Беззаботно выпустил струю дыма, прикрывая глаза подрагивающими синеватыми веками и пальцами свободной руки вцепляясь в поручень. Ее сердце сжалось от жгучей тоски. Девушка сделала робкий шаг и подняла подбородок — Малфой был выше ее на полторы головы и гораздо шире в плечах, несмотря на природную худобу. Осторожно пробежала подушечками пальцев по тончайшей кашемировой водолазке, скрывающей жилистое предплечье, и ласково сжала плечо. Драко содрогнулся, выпуская из пальцев сигарету. Та упала на рельсы, продолжая тлеть и испускать едкий дымок. Молодой человек глубоко и рвано вздохнул, раздувая крылья носа.

— Спасибо.

Ее мелодичный обволакивающий голос был до странности уместно тихим. И в одно слово она вложила сколько смысла, сколько поэты, пышно, пошло и вульгарно пишущие о чувствах, не описали бы и в целой поэме. Драко коротко кивнул, бесшумно и протяжно втянув воздух. Его накрыла теплая волна уюта и спокойствия. Так было всегда, стоило ей дотронуться до него. Внизу живота разлилась теплая сладостная истома, кровь в венах забурлила, а все его существо томно обволакивал ее аромат — чистый, звеняще свежий со сладковатой, но не приторной ноткой. Драко стало так хорошо. Но осознание того, что это неправильно, мерзкой холодной слизью проникло в душу, разрушая это минутное умиротворение. Молодой человек зажмурился от резкой тупой боли в висках, а через открытую форточку ворвался отрезвляющий порыв осеннего ветра с влажным замшелым запахом болота. Флоренс убрала руку с его плеча, облокачиваясь о поручень и с неясной тоской смотря сквозь запыленное стекло. Темные волны красивых волос плавно затрепетали от свистящих дуновений, щекоча бледные щеки. Девушка прикрыла глаза, и на ее губах появился призрак слабой улыбки. Драко пристально всматривался в тонкие черты родного лица, которые он давным-давно изучил до такой степени, что мог с закрытыми глазами сказать, что именно под правым ухом у Флоренс крошечная родинка, что при улыбке левая ямочка у нее больше выражена, чем на другой щеке. Что правая бровь изогнута резче, а на нижней губе всегда есть маленький кровавый прикус. Что при простуде у нее шелушатся уголки рта, а нос краснеет, когда она нервничает. Но молодой человек не мог прекратить разглядывать ее всегда болезненно-мучнистое лицо. Это было выше его сил, и он не представлял себе жизни без Флоренс Уайлд. Она давно стала ее неотъемлемой частью, которую невозможно взять, выбросить и забыть. Таких не забывают. Она была для Драко не просто тем человеком, в кого он был так безнадежно и с такой нежной искренностью влюблен — она была его лучшим другом, с которым у него была просто невероятная эмоциональная связь. Флоренс все понимала даже лучше него. Чувствовала, принимала и прощала. Поддерживала, направляла и помогала. Спорила, разочаровывалась и ругалась. И всегда была рядом. Юноша обвил длинной жилистой рукой ее покатые плечи, мягко привлекая к себе и обнимая второй рукой. Девушка поддалась, осторожно прижимаясь к худощавой широкой груди Малфоя и упираясь щекой в острые ключицы, скрытые черным кашемиром джемпера. Драко стал чуть покачивать ее в теплом кольце сильных рук, размеренно и глубоко вдыхая уютный чарующий аромат, обволакивающий дурманящей дымкой. В это мгновение, когда шелковистые волосы нежно щекотали ему нос и подбородок, Драко Малфой ощущал себя самым счастливым человеком во всем мире. Шершавая мягкость старого свитера, бархатистая гладкость бледных красивых рук и тепло хрупкого тела вкупе со столь близким, родным запахом сводили молодого человека с ума, вызывая до мурашек приятную дрожь в районе солнечного сплетения. Тусклый пыльно-сероватый свет рассеянно заливал их лица и фигуры, а болота за окном сменились на невысокие, покрытые грубой растительностью горы, на которых кое-где виднелись пепельно-сиреневые островки цветущего шотландского вереска. Пасмурное светло-серое небо казалось высоким и недосягаемым. Где-то в величественной тревожной выси кружилась стая черных воронов. Но все хорошее когда-нибудь заканчивается, и этому блаженному моменту тоже пришел конец. Драко ощутил, как Флоренс мягко ускользает из его объятий, и растерянно заморгал. Девушка обернулась к нему, стоя вплотную и положа непривычно теплую сухую ладонь юноше на щеку, быстро заскользила нежным, теплым медовым взглядом по нездоровому узкому лицу. В ее больших лучистых глазах читалось сожаление, ласка и слабая улыбка, но темно-розовые губы оставались плотно сомкнутыми и неподвижными. Драко бережно перехватил ее хрупкое запястье и поднес душистую мягкую ладонь к губам, запечатлевая на тонкой коже сухой и трепетный поцелуй. Вдохнул тонкий аромат весеннего шиповника и лимонов, слыша тихий рваный вздох. Изящная рука выпорхнула из цепкой хватки холодных пальцев Малфоя, и через мгновение он увидел, как на гладкий грязно-бежевый поручень опустился его плотный черный пиджак. И спустя секунду стукнула дверь тамбура. В прохладном воздухе, напоенном влажной осенней свежестью и запахом мокрой листвы, витало едва ощутимое нежное благоухание теплой рождественской карамели и цветов. Драко Малфой достал из пачки еще одну сигарету, резко поджег ее и с горечью закурил, до крови закусывая тонкую иссушенную губу и чувствуя, как по подбородку медленно стекает горячая струйка с металлическим запахом. Вороны в вышине зловеще закаркали, хлопая черными, как мантии Пожирателей Смерти, крыльями. Комментарий к Chapter X Да, я не померла) Хотелось бы главу побольше, но я не сдержалась и решила порадовать всех вас. Следующая, думаю, будет в выходные или на следующей неделе. Спасибо за прочтение! Жду мнений