Лолька собрала свои длинные волосы в пучок, а затем ловко перехватила их резинкой, так что те образовали на затылке пышный конский хвост. После она достала откуда-то толстые кожаные перчатки и надела их на свои ладони. Вооружилась ножовкой, и нависла над Васиным пахом.

– Не надо! – разрыдался Вася.

Полотно пилы коснулось серебряной поверхности трусов. Раздался противный скрежет, отдавшийся во всем Васином теле. Лолька устроилась удобнее, упершись коленом в Васин бок, а вторую ногу поджав под себя. Затем приподнялась, навалившись корпусом на пилу, и приступила к делу. Полотно заскользило по трусам, с каждым движением все глубже вгрызаясь в металл защитного белья. Лолька громко и напряженно сопела. Пот катился по ее перекошенному напряжением лицу. Но в глазах малолетки горел дикий жадный огонь неистовой похоти. Васе стало по-настоящему страшно. Он понял, что недооценил глубину своей порочности.

Вспомнив сестру Марфу и ее благие советы, Вася попытался следовать им. Закрыв глаза, и стараясь не слышать скрежета полотна по металлу, он мысленно воззвал к богу. Он стал уверять его, что будет хорошим, что перестанет заниматься всяческим развратом и с головой уйдет в благотворительность. Построит приют для животных, или даже для людей…. Хотя, кому они на хрен нужны, люди эти, котики и собачки лучше – постгуманизм же. Создаст фонд помощи больным детишкам «Фельдшер Вася», и даже не станет красть оттуда все деньги, а только большую их часть.

Вася дошел до того, что принялся каяться в грехах, делая это без всякой пощады и предпочитая наговорить на себя, чем приуменьшить уровень своей порочности. Но в какой-то момент вдруг с ужасом осознал истину, явившуюся перед ним во всем своем потрясающем и безжалостном блеске – его никто не слушал. Он взывал в космическую пустоту, откуда даже на хер некому было послать.

Вася открыл глаза. Малолетка продолжала свое черное дело. Физические усилия давались ей нелегко. Она запыхалась и взмокла. Ее кукольное личико раскраснелось, пышный хвост золотых волос раскачивался из стороны в сторону.

Вася понадеялся на то, что все обойдется. В конце концов, если лолька всего лишь плод его больного воображения, бояться нечего. Не сможет же воображение распилить серебряные трусы. Пусть себе пыхтит и тужится. Не добраться ей, проказнице, до заветной карамельки.

Вдруг что-то громко щелкнуло, и с лолькиных уст сорвался торжествующий писк. Вася осознал, что ножовка не подвела малолетку. Его броня оказалась сокрушена.

Отбросив пилу, лолька, пыхтя и постанывая, стащила с него распиленный панцирь. Ей это стоило немалых усилий, поскольку весила она раза в три меньше Васи, а тот никак не пытался ей помогать. Но лолька справилась. Держа трусы перчатками, она подняла их, поморщилась, и бросила на пол.

Вася лежал на перине и беззвучно рыдал. Лолька подползла к нему, и торжествующе улыбнулась. Затем подняла руки, показав правой три пальца, а левой один. Вася прекрасно понял эту пантомиму. Счет обновился. Лолька снова перехватила инициативу.

– За что? – спросил он, глотая слезы.

Но лолька уже не слышала его. Она быстро стащила с жертвы штаны, и тут же взялась за дело. Сопротивляться ей было бесполезно – Вася уже усвоил это. Как бы он ни крепился, как бы ни приказывал своему корню жизни лежать и помалкивать, это не работало. На каждую его уловку у лольки была припасена контрмера. Вася пытался сосредоточиться на думах о высоком и чистом, а дьявольская малолетка начинала легонько касаться кончиком языка его трепещущей от возбуждения головки. Ощущения при этом возникали такие, что все высокое со свистом вылетало из головы.

В общем, его сопротивление не дало никакого эффекта. Лолька добилась своего и взялась за дело. Вася откинулся на подушку, стиснул зубы и слезоточил.

В этот раз, словно в наказание, сосулька задала ему жару. Сначала это было приятно, потом не очень, а под конец обернулось настоящим истязанием. Вася орал и плакал. Он дошел до той грани отчаяния, когда забыл о гордости и стыде, и слезно умолял лольку сжалиться над ним. Но малолетка не прервала своего занятия ни на секунду. Она лишь изредка поднимала голову, смотрела на него и недобро ухмылялась. Тем самым она как бы пыталась сказать – будешь знать, как мне сопротивляться. И в какой-то момент Вася действительно раскаялся, что пытался ограничить ей доступ к своему хозяйству. Он вообще во всем раскаялся, даже в том, что родился на свет.

Вася не помнил, когда ушла истязательница – видимо, отключился в процессе. А разбудила его повторно уже Матильда. Горничная стояла над его гробом и с немым осуждением смотрела на своего господина.

Вася медленно поднял голову с сырой от пота подушки. В нем еще теплилась надежда, что это был только сон, что, на самом деле, ничего не случилось. Но это было не так. Распиленные трусы валялись на полу. Снятые с него штаны лежали рядом на перине. А все бедра несчастного Васи были густо покрыты белой ссохшейся субстанцией. Лолька выжала из него не меньше литра. Вероятно, что и больше. Вася даже не подозревал, что способен на такой надой.

– Блядь! – закричал он в ужасе и отчаянии, и повалился на подушку.

Он не понимал, что происходит. Если все это сон, если лолька всего лишь обитатель его кошмара, как она смогла распилить серебряный подгузник? Или это он сам? Но чем? У него ведь не было ножовки.

– Вам нужно помыться, господин, – сухо произнесла Матильда, неодобрительно разглядывая его изнемогший корень жизни. – От вас несет.

Вася свернулся калачиком и горько заплакал. Мог ли он когда-нибудь подумать, что его станут пытать минетом? И мог ли он помыслить, что эта пытка окажется столь успешной?

Угрюмый Вася сидел за столом и вяло мусолил кровушку, когда вошедший в столовую Иннокентий заявил с порога неожиданно эмоциональным тоном:

– Возрадуйтесь, господин мой!

Вася медленно поднял на дворецкого взгляд опухших, полных суицидальных дум, очей. Ему почудилось, что дворецкий над ним издевается. Какая радость? О чем он? После сегодняшнего дня Вася утратил всю радость до капли. Всю ее высосала из него инфернальная лолька.

– Что там у тебя? – буркнул он, и вновь уткнулся носом в тарелку с кровью.

– Приглашение на светский раут, – ответил Иннокентий. – Семейство Кровососкиных зовет вас завтра на чашечку крови.

– А, это, – безразлично буркнул Вася.

– Да взбодритесь вы! – призвал его Иннокентий. – У вас появился шанс познакомиться с другими вампирами. И, в частности, с младшей Кровососкиной. Вы же помните, что ваши семейные дела нуждаются....

– Да, да, дела говно, – раздраженно перебил его Вася, и встал из-за стола, так и не доев порцию крови. – Пойду в кабинет, продолжу разбирать ебучие бумаги.

Но в кабинет его не отпустили. Следовало начинать подготовку к завтрашнему визиту.

Для начала нужно было подобрать Васе приличный костюм. Купить или заказать новый наряд было не на что, поэтому пришлось импровизировать. Порывшись по нафталиновым сундукам, Матильда извлекла из них ворох тряпья, принадлежавшего частично Васиному отцу, а частично даже деду. Вся эта экипировка уже давно вышла из моды.

– Недопустимо, чтобы молодой стильный вампир явился на светский раут в костюме сорокалетней давности, – категорически заявил Иннокентий. – Что о вас подумают другие вампиры?

– Подумают, что лох, – пожал плечами Вася.

– Именно. Но вы не лох. Вы наследник старинного и славного рода Носфератовых. Поэтому придется выходить из положения своими силами. Нам поможет вот это.

И Иннокентий показал какой-то глянцевый журнал про моду. На обложке красовался мужчинка в обтягивающем пиджаке, из-под которого выглядывал ярко-розовый топик.

– Я умру, но пидором не оденусь! – злобно проворчал Вася. – Лучше быть отсталым лохом, чем продвинутым жопошником.

– Мы постараемся подобрать для вас что-нибудь приемлемое, – пообещал Иннокентий. – Давайте вместе посмотрим журнал.