- Я беспокоилась о тебе, - говорит она. - Ты в порядке?

- Я? - Вопрос срывается с моих губ прежде, чем я успеваю его сдержать.

- Да, ты казался расстроенным, когда вошел сюда. Другие сказали оставить тебя в покое, но я не могу лечь спать, не зная, спишь ты или нет.

Черт, ее серьезное, заботливое выражение лица творит со мной такое, что мое сердце пускается в чертов штопор. Я не занимаюсь этим — чувствами. Я отключил их, чтобы оставаться эффективными.

Исла подходит, чтобы встать за сумкой, кладя свои руки поверх моих там, где я поймал ее на замахе.

- Ничего страшного, если это не так.

Резкий вдох, который я делаю, обжигает мои легкие.

- Я в порядке. Просто иди спать. - Я так не думаю.

Упрямая маленькая девочка. Я качаю головой.

- Ты должна просто... - Мои слова замолкают, когда она отступает с вызовом, искрящимся в ее поразительных глазах. - Что ты теперь делаешь?

Вместо ответа она подходит к коврику и поднимает руки.

- Давай, - насмехается она, когда я застываю на месте у боксерской груши. - Единственный способ, которым тебе удается что-то выговорить, - это пробиться сквозь это с боем. Иди на меня.

Я прикусываю кольцо в губе кончиком языка, игнорируя водоворот желания, который вызывают эти слова.

- Если я буду драться с тобой по-настоящему, ты не сможешь с этим справиться.

- Я могу справиться со всем, что ты в меня бросишь, ворчун. Давай. - Она наклоняет голову и смотрит на меня сквозь ресницы. - Если только ты не боишься, что если подойдешь ко мне близко, то споткнешься и твой губы снова поцелуют мои.

С рычанием я двигаюсь, торопя ее, прежде чем она успевает сориентироваться. Я хватаю ее за талию и бросаю на коврик, опускаюсь над ней на колени, держа рукой основание ее горла.

- Видишь? Никакого соревнования. Уголок ее рта приподнимается.

- Опять! Ты жульничал.

- Я, блядь, не жульничал. Ты дала мне пять разных возможностей. - Я продолжаю сжимать ее шею, запоминая ее нежную кожу. Я ослабляю хватку и сдерживаю проклятие, глядя, как трепещут ее ресницы. - Если я буду продолжать относиться к тебе мягко, ты никогда не научишься.

Она грациозно вскакивает, когда я даю ей пространство. - Я уже научусь метать ножи?

Ухмылка вырывается на свободу без моего разрешения. Я вытираю рот рукой, чтобы скрыть это.

- Посмотрим.

Я представляю, как становлюсь на колени у ее ног, перекидываю ее ногу через плечо и пристегиваю к ее ноге набедренную кобуру, пока я ласкаю ее киску. Черт, от этой фантазии у меня голова идет кругом от желания. Она выглядела бы чертовски сексуально, вооруженная ножом на бедре.

- Сколько у тебя ножей? - Ее вопрос вырывает меня из моих мыслей. – Ты даешь им имена?

Я усмехаюсь. - Нет.

- Есть ли какое-нибудь правило, запрещающее это? Имена обладают силой.

Она поворачивается ко мне спиной, как насмешка над монстром, так и странное утешение от того, что она доверяет мне достаточно, чтобы показать мне свою уязвимость. Мой взгляд опускается к ее обнаженным бедрам под подолом моей рубашки.

- Я думаю, что если бы у меня был нож, я бы назвал его...Стиви Макстабби.

- Это нелепое имя. - Я взмахиваю рукой в воздухе. - И я не называю свое оружие.

- В самом деле? Я назвала складной нож, который ты мне дал, Крошечным.

Я дергаю головой и корчу гримасу. - Нет.

Чтобы преподать ей урок за то, что она подставила мне спину, я снова двигаюсь, на этот раз прижимая ее животом к коврику, широко расставляя ноги, чтобы она не могла воспользоваться рычагом, чтобы убежать. Она издает тихий стон и падает на коврик после минуты борьбы.

- Жульник, - насмехается она.

- Умелый и внимательный, - возражаю я ей на ухо.

Ее тело содрогается под моим. В ее дыхании что-то изменилось. Когда он становится толще, она прижимается своей задницей к моему члену. Я сжимаю ее запястья, вытягивая их выше над ее головой.

- Исла, - предупреждаю я.

- Почему ты отрицаешь то, чего хочешь? Что мы оба делаем? Я чувствую, что ты возбужден.

Она снова покачивает своей задницей. Это чертовски мучительно, заставляя меня хотеть отпустить и прижаться к ней. Вместо этого я отстраняюсь и иду в другой конец спортзала, чтобы выбросить ее сладкий запах из головы. Шуршание коврика подсказывает мне, что она поднимается на ноги.

- Я пытаюсь понять, - говорит Исла. - Если ты просто хотел трахнуть меня, я думаю, ты из тех парней, которые делают это и бросают, пока постель не остыли. Но ты отстраняешься каждый раз, когда целуешь меня, так что мне здесь чего-то не хватает. Так вот почему ты всегда вел себя так, будто ненавидишь меня?

Я разворачиваюсь так быстро, что комната расплывается. Мой контроль быстро ослабевает, пока единственная нить, удерживающая меня, не обрывается. Мои ноги сокращают расстояние между нами без моего разрешения, и я поддерживаю ее, пока она не прижата к зеркалам на стене. Дикий звук вырывается из моего горла, когда я прижимаюсь грудью к ее телу и ловким движением подношу нож к ее горлу.

Мой клинок, прижатый к ее коже, должен был бы напугать ее, но снова все, что он делает, - это зажигает ее глаза. Я намеревался напугать ее, проведя ножом по ее коже. Ее глаза только ярче блестят от возбуждения. Я не могу оторвать от нее внимания, сердце бешено колотится, когда она

поднимает подбородок, чтобы дать мне лучший доступ.

Почему ее так тянет к моему монстру?

Этого не может быть. Она для меня опасный наркотик, потому что я так долго сопротивлялся соблазну. Если я поддамся этому желанию, я буду сломлен, готовый разрушить мир до основания ради нее — это та власть, которую я никогда не позволял кому-то другому властвовать надо мной. Даже мои братья.

- Я не ненавижу тебя, Айла, - выдавливаю я сквозь стиснутые зубы, отслеживая точку ее пульса. - Ты - навязчивая идея, от которой я, блядь, не могу избавиться.

Ее голубые глаза расширяются от признания, губы приоткрываются. Мой взгляд падает на них, и с еще одним грубым звуком я прижимаюсь своим ртом к ее, беря то, что я всегда хотел. Я больше не могу сдерживаться. Одного вкуса никогда не будет достаточно. Я поддаюсь зову ее Сирены, и я ничего не могу сделать, чтобы отрицать то, как она заставляет меня жаждать.

Она без колебаний открывается для меня, проводит своим языком по моему и выгибается навстречу со сдавленным вздохом. Я проглатываю каждый издаваемый ею жалобный звук, и она яростно целует меня в ответ. Блядь, блядь, блядь. Она - совершенство, в котором я хочу утонуть.

- Ты всегда у меня в голове. Это единственное, что я ненавижу, - говорю я ей в губы, едва оставляя пространство между нами. Любое время, не потраченное на разговоры, тратится на обмен легкими поцелуями, которые заставляют ее дрожать в моих объятиях. - Моя одержимость тобой уходит так чертовски далеко в прошлое, принцесса.

- Фотографии, о которых упоминал Колтон? - она бормочет. - Все в порядке. Мне вроде как нравится мысль о том, что ты наблюдаешь за мной. Мне тоже всегда было любопытно насчет тебя.

Ее признание и принятие моей давно похороненной правды пронзают мою грудь.

- Дольше, - признаю я. - Я видел, как ты плакала во дворе Академии Торн-Пойнт.

Ее прерванный момент был прекрасен, пробудив меня от оцепенения, в котором я утонула после потери мамы. Увлечение ею началось с интриги и с годами росло вместе с ее сиянием.

Она напрягается, удивление мелькает на ее лице.

- Ты! Когда мне было четырнадцать? - Она сглатывает, отводя глаза. - Я знаю, о каком дне ты говоришь. Это было вскоре после того, как...

- Да. - Я не даю ей закончить, захватывая ее рот в еще одном обжигающем поцелуе, потому что не могу ждать ни минуты.

Когда мы расстаемся, я зачарованно смотрю на путь, который проходит мой нож, закрыв глаза, когда она проводит кончиком языка по губе. Становясь смелее, ее пальцы танцуют по моему прессу, рисуя мое тело так же, как я исследую ее. Мои глаза закрываются, когда ее ладонь скользит по моей татуировке ворона. Я не позволяю многим людям прикасаться ко мне, но ее прикосновения - это бальзам, вызывающий привыкание.