Ухмыляясь, я снимаю рубашку, отбрасывая ее в сторону. Ее глаза расширяются и скользят по моему покрытому чернилами мускулистому телу.

—Черт, - шепчет она.

В моей груди нарастает странное чувство, отличное от вожделения, удерживающего меня в удушающем захвате. Девушка, за которой я наблюдал в течение многих лет, смотрит на меня в ответ с явным желанием на лице, отправляя мой разум в новое царство возможностей.

Я мог бы снять ее сейчас, пока она отвлеклась. Вместо этого я жду, позволяя ей насытиться. Ее взгляд задерживается на татуировке вороны, которую я делю со своими братьями, затем она восхищается змеей, извивающейся вокруг моего тела.

Она облизывает губы, снова находит середину коврика и подпрыгивает на носках. Она двигается с грацией, но это плохой выбор. Я качаю головой, но пока не исправляю напрасную трату энергии. Я хочу подтолкнуть ее к краю пропасти, посмотреть, сработает ли у нее инстинкт выживания. Тогда я подумаю о том, чтобы научить ее защищать себя.

—Эта борьба похожа на другую форму танца, - говорит она.

—Как только я правильно поймаю ритм, твоя задница будет поджарена.

Мои губы тонкие, невеселые, но я не могу полностью оспорить ее точку зрения. Ее руки двигаются, когда она говорит, ее лицо светится, когда она продолжает сравнивать танцевальные движения с техникой боя. Звук ее голоса приятен, когда она говорит о танцах. Он ярче, полнее жизни.

По линии моих плеч пробегает раздражение. Выдохнув, я жду, пока Айла повернется, показывая мне, как танцевальное движение похоже на базовое удержание, в которое я ее ввел ранее.

Еще одна ошибка, принцесса. Никогда не поворачивайся спиной к монстрам.

Айла ахает, когда понимает, что потеряла бдительность. Уже слишком поздно. Я ловлю ее на полпути, используя инерцию ее тела, чтобы вывести ее из равновесия. В то же время я разрезаю ножом рубашку, обнажая несколько дюймов ее декольте от разреза. Этот взгляд мучает меня так же сильно, как и указывает на нее.

—Отнесись к этому серьезно, - требую я ей на ухо.

Она отшатывается, тяжело дыша и широко раскрыв глаза. Моя челюсть работает.

Это верно, я хочу сказать. Ты играешь с животным.

Спокойное, отстраненное поведение, которое я сохранял ранее, исчезает, показывая намек на Левиафана, скрывающегося внизу. Она ощущает вкус монстра, которым я становлюсь, и, наконец, ее прекрасные черты мерцают неуверенностью. Вот он, инстинкт выживания, которого я так долго ждал.

Я не даю ей перегруппироваться, снова бросаюсь на нее. Я даже не утруждаю себя проверкой эффективности и маскировкой, ноги стучат по коврикам.

Крик вырывается у Айлы, но она стоит на своем вместо того, чтобы бежать, глупая маленькая тварь. Она сопротивляется, когда я хватаю ее. Я борюсь, чтобы заломить ей руки за спину, мы оба стискиваем зубы и тяжело дышим. Она сохраняет храброе выражение лица, и это заставляет меня хотеть вырезать это дурацкое влечение, которое я испытываю к ней, из своей гребаной груди.

Я хочу, чтобы она кричала и плакала, как и должна.

Но я не могу идти дальше, меня останавливает моя собственная странная потребность защитить ее. Это то, что заставило меня привести ее в спортзал, чтобы выяснить, как она двигается. Что, черт возьми, со мной не так?

Она откидывает волосы с глаз, встряхивая головой, пытаясь освободиться от моей хватки на ее запястьях. Эта поза прижимает ее грудь к моей. Я смотрю на нее, и она встречает это яростно, непоколебимо, непоколебимо.

Невозможно.

Ей должно быть страшно находиться в моей власти.

Я хочу поцеловать ее снова, и это выводит меня из себя. Я никогда так сильно не боролся, чтобы контролировать себя.

— Еще раз.—Мой голос окаймлен гравием.

Она вздрагивает и кивает. Моя хватка крепче сжимает ее запястья, когда я преодолеваю иррациональное желание прижать ее спиной к стене зеркал и обхватить своими длинными ногами талию, в то время как я погружаюсь в нее, трахая ее, пока отпечаток моего члена не останется навсегда в ее киске. Мой член пульсирует от этой фантазии.

Выдохнув сквозь стиснутые зубы, я отпустил ее и вернулся, открывая и закрывая ладонь, чтобы развеять воспоминания о ее мягкой коже.

—Ты еще не поняла этого. Но ты научишься.

—Что ты имеешь в виду?

—Кинестезия. Ваша природная интуиция и атлетизм. В принципе, твое тело умное.—Я кружу вокруг нее, осознавая, что она мотает головой туда-сюда, чтобы проследить за мной.

—У тебя есть инстинкт, но ты не знаешь, как двигаться. Я собираюсь показать тебе, как это делается.

—Я думала, что это то, что ты делаешь.

Сосредоточить. Это то, что я делаю лучше всего. Я могу приучить себя не желать ее так же, как оттачивал все остальные навыки. Я окидываю ее тело оценивающим взглядом, обращая внимание на то, где она держит свои мышцы, как сбалансирован ее вес—игнорируя все остальное, на что я хочу смотреть, пока это не выжжено в моем мозгу.

—Это больше походило на то, как я играю со своей едой. Но теперь я вижу, как ты двигаешься.—Я постукиваю ногой по ее подъему.

—Сдвинь это на несколько дюймов. Хорошая девочка. Когда я подойду к тебе, оттолкнись оттуда, чтобы увернуться от моего захвата. У тебя нет такой плотности мышц, чтобы ими размахивать, но это не значит, что ты не можешь отбиться от кого-то вдвое больше тебя. Вы просто должны подходить к этому стратегически—быстро, используя импульс вашего противника против них.

На ее раскрасневшемся лице появляется узнавание. —Как то, что ты сделал, когда я была в пируэте.

—верно. Дело не столько в способностях или знаниях, сколько в том, как ты все это используешь.

Отступая к краю коврика, я замечаю движение на периферии. Колтон прислоняется к открытому дверному проему, закинув руку за голову. Черт возьми. Надеюсь, он не видел, как мы целовались. Рен отталкивает его, когда он проходит мимо, с ухмылкой заглядывая в спортзал.

К черту их.

Я расправляю плечи и атакую. Она не блокирует меня, но так лучше. Она оттолкнулась слишком поздно, столкнувшись с моей стороной вместо того, чтобы полностью увернуться. Решимость появляется на ее лице, когда я поправляю ее и предлагаю другое направление, прежде чем позволить ей попробовать еще раз.

Мы продолжаем идти. Я начинаю давать короткие указания, пока она не сможет успешно увернуться.

Ее адаптивность-приятный сюрприз. Это может быть превращено в скрытую силу, если ей нужно использовать это, чтобы выжить.

—Бу-у-у-у-у-у, детка!— Айла потрясает кулаками в воздухе, сияя мне. Она покачивает бедрами в победном танце.

—Это было потрясающе! Я чувствую себя потрясающе прямо сейчас.

Я потираю середину груди, жалея, что не могу вцепиться когтями в грудную клетку, чтобы вырвать свое сердце за то, что осмелился распухнуть при виде ее возбужденной улыбки.

—Тебе еще предстоит пройти долгий путь. Ее улыбка растягивается.

—Давай, ворчун. Положительное подкрепление прекрасно сочетается с обучением.

Она хлопает ресницами с тем же манящим блеском в глазах, что и раньше. Хорошая девочка эхом отдается в моей голове. Я целую ее не ради награды. Это путь, по которому я больше не могу идти.

—Тренировка, - поправляю я, нахмурившись.

—Техника самообороны.

Она поджимает губы и пренебрежительно выдыхает.

—То же самое.— Ее глаза сверкают, и она хлопает в ладоши.

—Ты можешь показать мне, как дальше метать нож? Это так здорово, когда ты это делаешь.

Воздух вырывается из моих легких в испуганном порыве. Господи, с ее серьезным выражением лица и рвением слишком трудно справиться. Это заставляет меня хотеть верить, что я могу ей доверять. Я прикусываю внутреннюю сторону щеки.

—По одной вещи за раз. Успешно блокируй меня, прежде чем я вооружу тебя оружием, принцесса.

Она ухмыляется, принимая правильную позу. Я был прав, ее природные способности помогают ей овладевать техникой быстрее, чем обычному человеку, лишенному врожденного инстинкта.